– А где ворон? Мы ворона с Мореной оставили! – я остановилась как вкопанная. Как я могла забыть его! Господи, что с ним теперь будет? – Надо срочно вернуться!

– Ты чего? – не понял кот. – Куда возвращаться? Зачем?

– Птичку жалко, – всхлипнула я. – Они же его убьют! Точно убьют!

– Ничего с твоим вороном не случится, – фыркнул Бальтазар. – Захочет, улетит, его ничто не удержит, да и не было его в избе, по своим делам где-то шастал. Он же нам неподотчётный.

– А почему он тогда не прилетел до сих пор?

– Хороший вопрос, – подал голос Елистрат, – но несвоевременный. Но захочет, найдёт тебя, как хозяйку.

– А если я ему больше не хозяйка? – чем больше я думала о вороне, тем больше мне становилось не по себе. Плохо, что мы его оставили, хорошо, что он улетел. И… кого он считает хозяином? Меня? Отца? Никого, потому что сейчас в нас больше навьего, чем человеческого? Ну ладно, не больше, но всё-таки…

– Потом пофилософствуешь, – отмахнулся кот. – Вон лучше боровик сорви, будет чем кашу сдобрить. Левее, ещё левее, под листочком, нет, под другим. Вот в точку, наш прекрасный зоркий глаз! С пятого раза и почти без подсказок.

– А ещё лучше заимку Лешего ищи, – подал голос Елистрат, и у меня не осталось сомнений, кого надо слушаться в лесу. Елистрат тут главный, по тону ясно. И кот не возражает. Спорит, вносит коррективы, но не возражает. – Я понял, куда мы идём, поэтому становимся на ночлег! В сумерках без Тропы я с Ягиней на болота не пойду.

– Болота?

Но богатырь счёл пояснения исчерпывающими, а кот уже послушно нырнул в кусты, искать таинственную заимку.

Ну вот, вечно они так!

Нет, всё-таки у Лешего этих тайных полянок, как грибов после дождя, под каждым кустом! Или это одна и та же просто перемещается? Кто её знает.

Только что не было ничего. На секунду отвлеклась – вот стоит стена кустарника и приветливо тянет к тебе колючки. А за стеной уютность и тишина.

Пока разожгли костёр, пока на пару с богатырём, переругиваясь, установили палатку, пока Елистрат сбегал куда-то за водой, наступили сумерки. В лесу вообще темнеет быстро, словно ночь начинается с земли: тени густеют, удлиняются и поднимаются всё выше и выше, пока тёмное небо над головой не становится единственным светлым пятнышком. Выплыла луна, убывающая, но по-прежнему яркая, маслянисто-жёлтая.

Кот от хозяйственных забот нагло самоустранился и сказал, что ему нужно срочно в лес на разведку. И там и затерялся.

Богатырь развёл костёр, приладил неизвестно где добытый котелок на двух рогулинах и молча сидел, задумчиво глядя на пляшущие язычки костра и изредка помешивая кашу, чтоб не пригорела. Я потопталась рядом, собираясь с духом. Чёрт с ним, с котелком, наверняка от Лесовика досталось, но мне надо расставить все точки и прочие знаки препинания в отношениях с Елистратом! Всё-таки тогда вышло очень неловко. И это мягко сказано.

– Елистрат, я не понимаю, что на меня нашло… – блин, не хочу разговаривать на эту тему, но придётся. Не хочу оставлять недомолвки и недосказанности, хуже этого нет, – я не хотела, правда не хотела. Ты не подумай…

– А что тут понимать? – парень подбросил полешко в костёр и снова уставился на пламя. – Всё, что ведёт к продолжению жизни, должно быть приятно. Это базовый закон. Еда повкуснее, сон и… – он немного запнулся и продолжил, – и так далее. Так что считай, что всё закономерно.

– А ты тогда чего? – я тоже принялась вглядываться в костёр, избегая смотреть на Елистрата. И так далее, говоришь? Ну-ну. Это так далее было слишком близко, что аж вспоминать неохота.

– Так клещ, и тот выпускает вещество, чтобы жертва не дергалась, – усмехнулся Елистрат. – Всегда ж приятнее кушать, когда обед не вырывается и не норовит дать сдачи. Особенно если обед габаритами крупнее тебя. Тот же защитный механизм.

– Ну, спасибочки! – сравнение с клещом меня покоробило. Хотя чего уж… А кто я? Тот же паразит, который не может жить без подпитки.

– Не бери в голову, – Елистрат прямо посмотрел мне в глаза. Во взгляде не было привычной сдерживаемой ярости, а что было – я не разобрала. Что-то новое и непривычное. – Не твоя вина, твоя беда. Пусть идёт как идёт. Всё равно по-другому сейчас не выйдет.

– Не выйдет, – согласилась я. – Но я всё равно не хочу! Это неправильно! Так быть не должно.

– Я знаю, – тихо и серьёзно сказал богатырь. – Но давай мы к этому разговору вернёмся после того, как изгоним Морену?

И демонстративно отвлёкся на кашу. Я присела чуть дальше, чтобы не мешать и не попасть под горячую руку в прямом и переносном смысле.

Как-то всё не так, неправильно всё.

Даже больше неправильно, чем внезапно воскресший отец в армии Морены и моя навья сущность. Кстати, Леший в первую нашу встречу точно определил, что меня и отца какая-то деталь отличает от остальных, но тогда всё списали на редкую ведьмачью сущность. Всё списали и даже не попытались посмотреть точнее, но можно ли было точнее?

Богатырь снял котелок с огня и поставил рядом на траву. Я поёжилась. Всё-таки, романтику палаток и костров сильно преувеличивают, скажу я вам. Спереди пыхало невыносимым сухим жаром, и мне казалось, что у меня уже лицо и руки пересохли от пламени. Сзади мёрзла спина и налетали то мошки, то комары, то все разом. Безкомариные Тропы остались в прошлом, и сейчас природа отыгрывалась на нас по полной.

– Есть будешь? – уточнил Елистрат, глядя куда-то в сторону.

– Нет, спасибо, что-то не хочется, – равнодушно бросила я.

Богатырь не стал даже уговаривать и ушёл на край поляны по каким-то своим делам. Сердце болезненно сжалось от обиды. Вот что за человек, а? И по-хорошему не выходит, и по-плохому не получается.

– Что, заскучали? – из темноты огромными прыжками выскочил кот, сверкая глазищами.

– Нет, отдыхали от твоего внимания. А что? – я пошебуршила палочкой горящие поленья, и те с готовностью выпустили сноп искр.

– Да ничего, просто сходил, посмотрел, да обстановку разведал. Тихо всё. А у вас как?

– Также, – равнодушно протянула я. – Тихо, спокойно, благолепно. Из минусов – комары и Елистрат в качестве повара.

Мне стало настолько всё равно, что, если даже сейчас передо мной встанет Морена собственной персоной, я максимум попрошу её отойти в сторону и не загораживать костёр. Или просто развернусь спиной, чтобы не видеть.

– Леший дал задание всех подозрительных задерживать, да к нему волочь, – повел носом кот, – пахнет вкусно, Елистрат Евсеевич, сокол наш ясный, а насыпьте мисочку каши старому, бессменному да уважаемому вашему наставнику. И мяска побольше, уж не обидьте!

– И много уже приволокли, если не считать личных счётов? – я отметила, что впервые слышу отчество своего невольного охранника. Прикольное, ему идёт.

– Пока никого, – махнул хвостом Бальтазар. – А вы чего тут сидите такие мрачные?

– Не будем больше сидеть, – я поднялась с места. – Пошла я лежать.

И направилась в палатку. Не знаю, как я буду спать на голом лапнике. Ничего больше, кроме одеял, у нас не было: ни подушек, ни каких-то туристических ковриков. Хотя в нашем положении перебирать не стоит, есть хоть что-то – и на этом спасибо.

 Все эмоции куда-то ушли, растворились без остатка, как сахар в горячем чае. Я просто хочу спать.

На удивление я стала очень быстро выключаться; сказывалось напряжение последних дней, хотя думала, что не усну после всего пережитого.

Но уснула.

Уже сквозь сон слышала, как кот с Елистратом о чём-то горячо спорят снаружи, повышая голос до обычного, а потом снова спускаясь на драматический шёпот.

Потом ворочался, устраиваясь, богатырь, судя по всему, стараясь держаться от меня как можно дальше, насколько в принципе позволяла тесная палатка. А потом рядом улеглось что-то мягкое и басовито замурчало. “Бальтазар,” – подумала я и погладила мягкий бок – “вот умеет же, когда хочет”.

И отключилась окончательно.

– Слушайте, ну, мы долго идти будем? Может, всё-таки на Тропу? – я прихлопнула на лбу очередного комара. Прогулка по лесу мне уже надоела до чёртиков, с самого утра тащимся куда-то без передыха. Странный лес, я смотрела по карте, когда деревню искала, не должно быть таких лесов непролазных, где дорога пересекает, где просека. А мы идём и идём, и чем дальше, тем страшнее и никакого просвета, никакой цивилизации!

А может это и вовсе не тот лес, а Навь? Та самая Навь уже без привязки к местности? Я зябко дёрнула плечами: надо спросить у кота при случае.

– А что там, зов не меняется? – равнодушно уточнил Елистрат.

– И не думает меняться, – проворчал я. Чувство направления было всё тем же мерзким, едва уловимым и очень зудящим, как местное комарьё. И это мне не нравилось куда больше леса.

Богатырь поднял меня сегодня на заре, просто без лишних слов стащил одеяло и распахнул пошире полог палатки. Я возражала, цеплялась за одеяло и остатки сна, но физическая сила и гундящий голос кота были на его стороне.

Пришлось вставать, завтракать холодной кашей и, запивая её не менее холодной ключевой водой, быстро собираться и тащиться в неизвестность. Елистрат по-прежнему отказывался облегчить нам жизнь и перейти на Тропы, хотя на этом уже начал настаивать даже вечно осторожный Бальтазар. Подозреваю, ему тоже надоело лапочки трудить на лесном бездорожье. Это вам не избушка с половиками и перинкой, это крапива пополам с шишками и особо пакостными колючками!

При воспоминании о домике у меня сразу упало настроение, хотя, казалось бы, куда уж дальше? Но упало и удалилось о литосферную плиту. В груди зародился плотный комок, который, разрастаясь, заполонил собой все эмоции: Мой домик! Осквернили! Испачкали! Отобрали! Даже мысль, что я чудом избежала гибели, почему-то не утешала, ощущение отнятого дома сейчас было болезненнее и острее.

– Тихо, – богатырь внезапно остановился и поднял руку. – Слышите?

Я замотала головой. Ничего нового, кроме гуденья комаров и вечного издевательского карканья ворона я не слышала, но кот осторожно прянул ушами.

– Уходим с дороги под вон тот кустик! – прошипел он. – Быстро!

Елистрат сразу схватил меня за руку и буквально волоком затащил в росший рядом, на вид противный, куст. Я даже не успела не то, что среагировать – подумать о том, куда прятаться. За кустом нашлось поваленное дерево, уже поросшее мхом. И семейство опят. Елистрат моментально перетащил меня туда, чуть ли закопав в прелую листву, и для верности придавил сверху рукой, чтобы не рыпалась. На всё про всё ушло две-три секунды. Только стояла на едва угадываемой тропинке в лесу, и вот уже лежу по уши в листве, носом в опёнок и богатырь сверху придерживает.

– Не дёргайся, – выдохнул кот. – Смотри.

Я напрягла глаза, вглядываясь сквозь листву, но ничего не видела. А потом на тропинку выпрыгнули два крупных зайца. Обычные зайцы, насколько помню из учебника биологии. Беляки или русаки, это было мне неведомо, я в таких тонкостях не разбираюсь. Они встали на задние лапки, смешно втягивая носом воздух и поворачивая уши в разные стороны. Уши смешные, большие и широкие, локаторами, ничего общего с кроличьими.

– И что? – хотела я задать вопрос, но богатырь упреждающе прижал палец к губам. Зайцы постояли столбиком, понюхали воздух, а потом опустились и поскакали вперёд странными рваными движениями.

Не то чтобы я была большим экспертом в зайцах, но мне на мгновение показалось, что с ними что-то не так. А может, я просто я заразилась недоверием своих спутников?

– Заметил? Сложно не заметить, – Бальтазар трагическим шёпотом через мою спину обратился к богатырю.

– Угу, – Елистрат тоже решил, что я стою внимания не больше тех опёнков, – думаешь, по нашу душу? Так быстро нашла!

– Думаю, обычный дозор. Леший говорил, что появились в лесу какие-то неправильные звери. Скорее всего, это одни из них. Тем более мы уже близко к проклятой части леса с капищем Морены.

– Да что там такое? – шёпотом взвыла я.