Черный ворон (страница 4)
Она была так сосредоточена, а все вокруг казалось настолько нереальным – ослепляющий свет, вызывающий головокружение, – что подошла почти вплотную, прежде чем осознала, на что смотрит. До этого момента перед ней были лишь формы и цвета. Затем ярко-красное превратилось в шарф. Серое пальто и белая кожа сливались со снегом, который здесь был не таким чистым. Вороны клевали лицо девушки. Один глаз уже исчез.
Фрэн узнала девушку даже в таком изуродованном виде. Птицы ненадолго вспорхнули, когда она приблизилась, но, стоило Фрэн замереть, сразу вернулись. Внезапно она закричала так громко, что почувствовала напряжение в горле и захлопала в ладоши, чтобы спугнуть птиц. Но не могла сдвинуться с места.
На снегу лежала Кэтрин Росс. Ее шею плотно обвивал красный шарф, а бахрома растекалась по снегу, как кровь.
Глава 5
Магнус смотрел в окно. Он стоял там с рассвета. Или даже раньше. Не мог спать. Он видел, как женщина везет за собой девочку на санках, и позавидовал ей. Он-то рос в другие годы. В его детстве матери вели себя иначе. Тогда не было времени на игры.
Девочку и ее мать он замечал и раньше. Как-то в октябре даже проследил за ними, чтобы узнать, где они живут. В тот день он вспоминал старые времена, когда на Хеллоуин дети ходили по домам в масках и с фонарями из репы. Он часто ностальгировал по былым временам. Воспоминания путали и затуманивали мысли.
Женщина с ребенком жила в том доме, где летом останавливаются туристы, а когда-то обитал священник с женой. Магнус подолгу наблюдал за ними через окно, оставаясь незамеченным, чтобы его не застали с поличным, да и напугать их он не хотел. Девочка, сидя за столом, рисовала цветными мелками, а женщина (быстрыми уверенными штрихами) – углем. Иногда, когда тянулась за бумагой, она наклонялась над дочерью. Как жаль, что он не мог разглядеть рисунок. Однажды она откинула волосы со лба, оставив на щеке угольный след.
Сейчас он думал, до чего же мила эта девчушка с круглыми щечками, румяными на морозе, и золотистыми кудряшками. Вот только ее наряд Магнусу не нравился. Он предпочел бы видеть ее в розовой шелковой юбке с кружевами, белых носочках и ботиночках с пряжками. Хотел бы увидеть, как она танцует. Хотя даже в штанах и сапогах ее нельзя было принять за мальчика.
У подножия холма, где лежала в снегу Кэтрин Росс, он ничего не мог разглядеть. Магнус отошел от окна, чтобы заварить чай, и вернулся с чашкой. Делать ему было нечего – накануне он развез сено овцам, которых у него осталось несколько штук, а в такую морозную погоду, когда почва каменела и покрывалась снегом, больше работы не находилось, да и снаружи делать было особо нечего.
«У дьявола найдется занятие для праздных рук». Воспоминание о материнских словах было так живо, что он чуть не обернулся, ожидая увидеть ее сидящей в кресле у огня со спицами в руках – одна твердо воткнута в пояс из лошадиного волоса, а другая мелькает в проворных пальцах. Мать могла связать пару чулок за день, а простой свитер – за неделю. Она считалась лучшей вязальщицей на юге, хоть и не любила традиционные для Фэр-Айла замысловатые узоры. «Какой в них толк? – говорила она, с силой выдыхая последнее слово, почти выплевывая. – Теплее-то от них не станет!»
Магнус задумался: какое еще занятие может найти для него дьявол?
Женщина возвращалась из школы одна, с пустыми санками. Магнус смотрел, как она, наклонившись вперед, бредет в гору, тяжело ступая, словно мужчина. У его дома она остановилась, оглядывая залив. Что-то привлекло ее внимание. Магнус подумывал, не выйти ли пригласить на чай. Может, тепло и печенье ее соблазнят. В жестяной коробке еще оставался кусок имбирного кекса. А сама она печет для дочери? Вряд ли, решил он. Времена изменились. Кто теперь станет возиться – взбивать маргарин с сахаром в большой миске, выскребать черную патоку из банки? Ведь в «Сейфвее» в Леруике продают готовые булочки с абрикосами и миндалем, а имбирные кексы ничуть не хуже маминых.
Размышляя о выпечке, он упустил момент, когда мог бы пригласить ту женщину. Она уже сошла с дороги. Теперь ничего не поделаешь. Он лишь мельком увидел ее голову в странном вязаном берете, скользящую вниз по склону, прежде чем она скрылась из виду. Трое ворон взметнулись вверх, будто от выстрела, но криков женщины он не услышал, потому что находился слишком далеко. Когда она исчезла, Магнус тут же забыл о ней. Не настолько она была важна, чтобы хранить в памяти.
По дороге проехал муж учительницы на «Ленд ровере». Магнус знал его в лицо, но никогда не говорил с ним. Обычно тот уезжал рано утром и возвращался затемно. Наверное, непогода изменила его планы. Магнус знал распорядок всех жителей долины – с тех пор как умерла мать, больше ничего его не занимало.
Из обрывков разговоров в почтовом отделении и автобусе он узнал, что Алекс Генри работает в администрации островов, занимается чем-то связанным с дикой природой. Местные мужчины роптали: «Свой должен бы понимать! Кем он себя возомнил, что указывает нам?» Они винили тюленей в том, что те отбирают рыбу, и считали, что должны иметь право отстреливать их. Говорили, что такие, как Генри, заботятся о животных больше, чем о людях. Магнусу нравились тюлени, они так забавно высовывают головы из воды, но рыболовством он не занимался, так что тюлени ему не мешали.
Когда машина остановилась, Магнуса охватила та же паника, что при виде Маргарет Генри. Может, Салли проболталась? Может, отец пришел жаловаться, что Магнус зазвал девочек в дом? Теперь у Генри было еще больше причин для гнева. Мужчина хмурился, вылезая из машины. Средних лет, крепкий, широкоплечий, в тесной куртке, натянутой в плечах, и тяжелых кожаных ботинках. В драке у Магнуса не было бы шансов. Он отошел от окна, но Генри даже не взглянул в его сторону, перелез через ограду и пошел по следам женщины. Теперь Магнусу стало интересно. Захотелось увидеть, что происходит у подножия холма. Если бы там была только женщина, он вышел бы посмотреть. Наверное, она окликнула мужа учительницы, остановила его машину.
И вот, как раз когда Магнус пытался представить себе происходящее, молодая мать вернулась на дорогу, спотыкаясь. По ней было видно, что она потрясена. Застывшее, отсутствующее выражение лица напомнило Магнусу Джорджи Сандерсона, когда тому пришлось бросить рыболовство, и собственную мать после смерти Агнес. Хотя, когда умер отец, мать не была в таком состоянии. Тогда она говорила бодро, даже весело: «Теперь остались только мы с тобой, Магнус. Тебе придется стать взрослым – ради меня». Ни слезинки.
Сейчас ему показалось, что женщина плачет, хотя трудно судить – на холоде глаза слезятся сами. Она села за руль «Ленд ровера», завела мотор, но не трогалась с места. Он снова подумал, не выйти ли к ней. Может, постучать по стеклу – она не услышит за ревом двигателя, а стекла запотели, так что не увидит. Можно спросить, что случилось. А потом пригласить в дом, предложить как-нибудь зайти с девочкой.
Он начал планировать угощение – круглое печенье с розовой глазурью, шоколадные палочки. Будет настоящий чай на троих. А в глубине дома еще хранилась кукла, когда-то принадлежавшая Агнес. Светловолосая девочка могла бы поиграть с ней. Подарить куклу он не мог – это было бы неправильно. Все игрушки Агнес Магнус берег. Но подержать, повязать ленточку в волосы – какая в том беда?
Его грезы прервало тарахтение мотора. Еще один «Ленд ровер» – на этот раз темно-синий, а за рулем человек в форме. При виде непромокаемой куртки, галстука, фуражки, которую тот надел, выходя из машины, Магнус запаниковал. Он вспомнил прошлый раз. Снова оказался в маленькой комнатке со стенами, выкрашенными глянцевой краской, снова слышал яростные вопросы, видел разинутый рот с толстыми губами. Тогда тех, в форме, было двое. Пришли за ним рано утром. Мать хотела пойти с ними, бросилась за пальто, но они сказали, что не надо. Было не так холодно, но сыро, порывистый западный ветер принес дождь.
Или говорил только один? Магнус помнил лишь одного.
От этих воспоминаний он так сильно задрожал, что чашка зазвенела о блюдце. Он почувствовал, как его губы растягиваются в той самой ухмылке, которую так ненавидела мать, – его единственной защите, выводящей допрашивающего из себя.
«Тебе смешно?! – кричал тот. – Пропала девочка. По-твоему, это шутка, да?»
Магнусу не было смешно, но ухмылка застыла, буквально окаменела. Он ничего не мог с ней поделать. И ответить тоже не мог.
«Ну?! – орал мужчина. – Над чем ты ржешь, извращенец?»
Затем он медленно поднялся и, пока Магнус наблюдал в оцепенении, словно со стороны, сжал кулак и ударил его по лицу. Голова Магнуса запрокинулась так резко, что стул чуть не опрокинулся. Во рту появился вкус крови и осколки зубов. Тот человек ударил бы снова, если бы его не остановил напарник.
Теперь Магнус припомнил, что кровь на вкус как металл и лед. Заметив, что все еще держит в руке блюдце, он поставил его на стол. Это не может быть тот же полицейский, ведь прошло столько лет. Тот уже не молод или даже на пенсии. Магнус робко вернулся к окну, преодолев первое желание спрятаться в дальней комнате и закрыть глаза. В детстве ему казалось, что, если прикрыть веки, его никто не увидит. Мать была права – он и вправду глуповат. Если сейчас закрыть глаза, полицейский все равно останется у дома, вороны с окровавленными когтями будут кружить в небе, а Кэтрин Росс – лежать на снегу.
Глава 6
Алекс Генри усадил Фрэн обратно в «Ленд ровер». Когда он подошел, она еще кричала – о птицах, о том, что нельзя оставлять Кэтрин одну с проклятыми воронами.
– Я их отгоню, обещаю, – сказал он.
Какое-то время Фрэн напряженно сидела в «Ленд ровере» и вспоминала последнюю встречу с Кэтрин. Фрэн попросила девушку побыть с Кэсси на время родительского собрания. Они поболтали за бокалом вина, а потом Фрэн пошла в школу. В Кэтрин была какая-то взрослая уверенность, делавшая ее старше своих лет.
– Как тебе в школе Андерсона? – спросила тогда Фрэн.
Кэтрин слегка нахмурилась, а потом бросила:
– Нормально.
Несмотря на разницу в возрасте, Фрэн ловила себя на мысли, что они могли бы стать подругами. В Рейвенсвике молодых женщин можно было по пальцам пересчитать.
В машине стало душно – печка работала на полных оборотах. Фрэн зажмурилась, пытаясь стереть из памяти образ тела на снегу, и неожиданно провалилась в сон. Позже она решила, что это был шок – словно выбило пробки. Ей требовалось сбежать от реальности.
Когда она открыла глаза, картина за окном изменилась. Где-то на грани сознания хлопали двери, звучали сдержанные голоса. Но Фрэн оттягивала возвращение в реальность. Теперь она видела отлаженную процедуру: люди в форме двигались с четкой, почти механической слаженностью.
Кто-то постучал в стекло «Ленд ровера» Алекса Генри.
– Как вы, миссис Хантер?
Она увидела лицо мужчины – размытое изображение, словно с картины импрессиониста, искаженное испариной и грязью на стекле. Буйная черная шевелюра, выразительный нос с горбинкой, черные брови. «Иностранец», – подумала она. Кто-то еще более чужой, чем она сама. Возможно, из Средиземноморья. Или даже из Северной Африки. Но когда он снова заговорил, она поняла – местный, хотя акцент смягчен и облагорожен образованием.