Направляясь к подъезду здания компании «МэнКон», он краем глаза заметил в газетном киоске афишу, призывающую купить «Ивнинг Ньюс» и «Ивнинг Стандард». То, что было написано на афише, заставило его губы искривиться в горькой усмешке, но все же он купил обе газеты. Рекламируемая заметка находилась не на первой полосе, а внутри под заголовком «Родители, принимавшие талидомид^[24], настаивают на урегулировании конфликта».

В ней сообщалось, что после очередного раунда бесконечных переговоров между представителями родителей четырехсот с лишним британских детей, искалеченных из-за талидомидных препаратов, выпущенных десять лет назад, и компанией, производящей эти препараты, дело опять зашло в тупик. В дальнейшем переговоры будут продолжены.

Мысли Гордона Чалмерса вернулись домой, в Уатфорд, где остались его жена Пегги, достигшая лишь тридцати лет, но выглядевшая на все сорок, и Маргарет, – безногая, однорукая Маргарет, – все свои неполные девять лет нуждающаяся в специальных протезах и всевозможных приспособлениях, которые стоили ему состояния.

– В дальнейшем переговоры будут возобновлены, – пробормотал он, ни к кому не обращаясь, и швырнул газеты в урну. В любом случае он редко читал вечерние газеты, предпочитая «Гардиан», «Прайвэт Ай» и левую «Трибюн». Наблюдая около десяти лет попытки группы почти неимущих родителей получить хоть какую-то компенсацию от гигантской фармацевтической корпорации, Гордон Чалмерс питал в себе горькие мысли о воротилах большого бизнеса. Через десять минут ему предстояло встретиться с одним из самых крупных.

Сэр Джеймс не мог так же легко ввести в заблуждение Чалмерса, как это у него получилось с Брайнтом и Малруни. Подав своему шефу виски, а ученому пиво, мисс Кук удалилась. Поймав твердый взгляд Чалмерса, Мэнсон решил, что лучше сразу перейти к сути дела.

– Полагаю, что вы догадались, почему я назначил вам встречу, доктор Чалмерс.

– Догадываюсь, сэр Джеймс. Отчет по поводу Хрустальной горы.

– Именно. Кстати, вы поступили совершенно правильно, что послали его лично мне в запечатанном конверте. Совершенно правильно.

Чалмерс пожал плечами. Он поступил так, поскольку был осведомлен о правилах компании, в соответствии с которыми все важные сведения, касающиеся проведенных лабораторных исследований, должны были направляться непосредственно председателю совета директоров. Как только он понял, что означают результаты анализа проб, то поступил согласно правилам.

– Позвольте задать вам два вопроса, на которые я хочу получить точные ответы, – проговорил сэр Джеймс. – Абсолютно ли вы уверены в полученных результатах? Не может ли быть других возможных объяснений?

Чалмерс не почувствовал себя ни обиженным, ни уязвленным. Он понимал, насколько непонятна для непрофессионала работа ученого. Уже давно он оставил попытки объяснить тонкости своего дела.

– Абсолютно уверен. С одной стороны, существует множество методик установления наличия платины, и все они дали почти одинаковые результаты. С другой стороны, я не только применил все известные методики к каждой из проб, но проделал все анализы дважды. Теоретически возможны какие-то влияния на элювиальные пробы, но посторонние воздействия совершенно исключены для внутренних структур самих скальных пород. Выводы моего отчета вне всяких сомнений.

Сэр Джеймс Мэнсон выслушал эту небольшую лекцию с весьма заинтересованным видом, одобрительно кивая.

– И второе. Сколько сотрудников вашей лаборатории знает о результатах анализа проб Хрустальной горы?

– Ни одного, – ответил уверенно Чалмерс.

– Ни одного? – переспросил Мэнсон. – Полноте, неужели ни один из ваших помощников…

Чалмерс глотнул пива и покачал головой.

– Сэр Джеймс, когда пробы прибыли, они были обычным образом упакованы и сданы на хранение. В сопроводительной записке Малруни говорилось о наличии олова – в неопределенных количествах. Поскольку большого значения этим изысканиям не придавалось, я поручил проведение анализов младшему ассистенту. Не имея достаточного опыта, он предположил, что либо в пробах есть олово, либо нет ничего вообще, и, руководствуясь этим, провел проверку. Отрицательный результат он показал мне. Я предложил провести новые проверки, но результат снова был отрицательным. По этому поводу я прочел ему лекцию о том, насколько не следует доверять мнению изыскателей, и показал ряд дополнительных тестов. Ответ был тот же. Лаборатория закончила работу, но я решил задержаться и оставался там совсем один, когда начал получать положительные результаты. К полуночи я уже знал, что в некоторых пробах содержатся небольшие количества платины. Заперев лабораторию, я ушел.

На следующий день дал ассистенту новое задание, а сам вплотную занялся этими пробами. Там было шестьсот мешков гальки и гравия и 1500 фунтов скальных пород – свыше трехсот проб, взятых из различных участков горы. Имея фотографии Малруни, можно было отчетливо представить эту гору. Во всех частях формации присутствовали вкрапления платины. Это я указал в отчете.

С некоторым вызовом он отпил свое пиво.

Сэр Джеймс, продолжая кивать, смотрел на ученого с притворным благоговением.

– Невероятно, – произнес он наконец. – Я знаю, что вы, ученые, любите казаться невозмутимыми, но наверняка и вас это потрясло. Здесь же может оказаться новый источник платины мирового значения. Вы же знаете, как редко случается подобное. Раз в десятилетие, а может и лишь однажды в жизни…

Конечно, это открытие потрясло Чалмерса, который засиживался допоздна в течение трех недель, чтобы проверить каждый мешок и каждый кусок породы, взятый из Хрустальной горы. Но он не подал вида, а лишь, пожав плечами, произнес:

– Что ж, для компании «МэнКон» это определенно сулит выгоду.

– Не обязательно, – тихо возразил сэр Джеймс, впервые за всю их беседу.

– Нет? – удивился ученый. – Но это же огромное состояние!

– В земле – да, – проговорил сэр Джеймс, вставая и подходя к окну. – Но все зависит от того, кому оно достанется, если достанется кому-то вообще. Видите ли, есть опасность, что месторождение не будут разрабатывать долгие годы, или будут всю добычу складывать про запас.

И за полчаса он обрисовал Чалмерсу ситуацию, упомянув и финансовые, и политические аспекты, в которых ученый не был силен.

– Вот так, – заключил он. – Скорее всего, как только мы объявим о нашем открытии, месторождение будет преподнесено русским на блюдечке.

Доктор Чалмерс, который, собственно говоря, ничего не имел против русских, лишь слегка пожал плечами.

– Я не могу изменить факты, сэр Джеймс.

Брови Мэнсона поползли вверх в притворном удивлении.

– Боже упаси, доктор, конечно, нет.

Он взглянул на часы и воскликнул:

– Ого, почти час. Должно быть, вы голодны. Я – так точно. Пойдемте перекусим.

Он думал вызвать «Ролле», но после звонка Эндина из Уатфорда этим утром и полученной информации о том, что Чалмерс регулярно выписывает «Трибюн», решил воспользоваться обычным такси.

Перекусили они pâte^[25], омлетом с трюфелями, зайцем, тушенным в соусе с красным вином, и бисквитами, пропитанными ромом и залитыми взбитыми сливками. Как Мэнсон и предполагал, Чалмерс не одобрял подобные излишества, но в то же время и не страдал отсутствием аппетита; ему не удалось противостоять простым законам природы, когда хорошая еда доставляет ощущение сытости, довольства, эйфории и несколько снижает моральную сопротивляемость. Мэнсон также сделал ставку на то, что любитель пива непривычен к выдержанным красным винам, и две бутылки Коте дю Рон действительно побудили Чалмерса заговорить на интересующие его темы: работа, семья, взгляды на жизнь.

А когда Чалмерс упомянул о своей семье и их новом доме, сэр Джеймс Мэнсон, изобразив глубокое сочувствие, вспомнил, как год назад он видел Чалмерса в телевизионной передаче.

– О, как мне жаль, – проговорил он. – Я не знал этого раньше… Я имею в виду вашу малютку… такая трагедия.

Чалмерс кивнул, вперив взгляд в стол. Сначала неохотно, а затем все более доверительно он начал рассказывать своему шефу о Маргарет.

– Вряд ли вы сможете это понять, – вырвалось у него.

– Я могу попытаться, – мягко произнес сэр Джеймс. – Знаете ли, у меня тоже дочь. Она, конечно, старше.

Когда спустя десять минут в разговоре наступила пауза, сэр Джеймс Мэнсон достал из внутреннего кармана сложенный листок бумаги.

– Просто не знаю, как вам это предложить, – проговорил он смущенно, – но я осведомлен, сколько сил и времени вы отдаете компании. Несомненно, это нелегко дается и вам, и миссис Чалмерс. Поэтому я этим утром отдал своему банку распоряжение…

Он передал Чалмерсу копию письма, где управляющему «Котс Банк» предписывалось первого числа каждого месяца посылать заказным письмом доктору Гордону Чалмерсу по его домашнему адресу пятнадцать банкнот, каждая достоинством десять фунтов стерлингов. Это распоряжение должно было действовать в течение десяти лет, если не поступят дальнейшие указания.

Чалмерс поднял глаза. Весь вид его шефа выражал озабоченность и смущение.

– Спасибо, – прочувствованно сказал ученый.

Сэр Джеймс протянул руку, которую Чалмерс с благодарностью пожал.

– Хватит об этом. Давайте выпьем бренди.

В такси, по дороге обратно в офис, Мэнсон предложил подбросить Чалмерса до станции, где он мог сесть на поезд до Уатфорда.

– А мне надо возвращаться на работу и что-то делать с этим Зангаро и вашим докладом, – проговорил он.

Чалмерс смотрел в окно автомобиля, наблюдая, как машины спешат из Лондона в этот предвыходной день.

– Что же вы собираетесь делать? – спросил он.

– Просто не знаю. Конечно, не хотелось бы распространять эти сведения. Обидно будет видеть, как все уйдет в чужие руки, что несомненно случится, когда ваш доклад станет известен в Зангаро. Но рано или поздно мне придется что-то им сообщить.

Последовала еще одна длинная пауза, пока такси подъезжало к станции.

– Могу ли я чем-нибудь помочь? – поинтересовался ученый.

Сэр Джеймс Мэнсон вздохнул.

– Да, – проговорил он. – Поступите с пробами так же, как вы поступаете со всеми ненужными образцами породы и грунта. Полностью уничтожьте все записи, касающиеся проведенных анализов. Возьмите ваш доклад и сделайте его точную копию, но с одним отличием – укажите, что проведенные проверки показали наличие небольших количеств низкопробного олова, разрабатывать которое с экономической точки зрения бессмысленно. Сожгите свою копию первоначального доклада. И никогда больше не упоминайте ни слова об этом.

Такси остановилось, но поскольку ни один из пассажиров не двинулся с места, водитель, опустив перегородку, напомнил:

– Приехали.

– Клянусь вам, – прошептал сэр Джеймс, – что если политическая ситуация станет более благоприятной, «МэнКон» поднимет вопрос о концессии на добычу в соответствии с обычно принятыми процедурами.

Доктор Чалмерс выбрался из такси и, оглянувшись на сидящего в углу шефа, произнес:

– Я не уверен, что смогу сделать это, сэр. Мне нужно подумать.

Мэнсон кивнул.

– Конечно, конечно. Я знаю, что прошу слишком многого. Послушайте, а почему бы вам не обсудить все это со своей женой? Уверен, что она все поймет.

Он захлопнул дверь и велел таксисту ехать в Сити.

* * *

Этим вечером сэр Джеймс ужинал с одним высокопоставленным чиновником из Министерства иностранных дел, пригласив его в свой клуб. Клуб не был одним из самых престижных в Лондоне, ибо Мэнсон не намеревался посягать на бастионы старого истеблишмента, опасаясь получить отпор. Кроме того, он не имел ни времени, ни желания карабкаться по социальной лестнице, чтобы на самом ее верху оказаться в окружении претенциозных и чванливых идиотов. Все, что касалось светской жизни, он оставил своей жене. Посвящение в рыцари было полезно, и этого ему хватало.

Мэнсон терпеть не мог Адриана Гула, которого держал за педантичного дурака. Именно поэтому он и пригласил его на ужин. Ну, конечно, еще и потому, что этот человек работал в отделе экономической разведки МИДа.