– Святошам в черных рясах! Жрецам Христа! – воскликнул Асмунд. – Не все они так добродушны, как простак Аббон. Большинство – те еще жадные затейники. С ними надо держать ухо востро! Учти это! Хотя, зачем я тебе это говорю, хевдинг, если ты и сам знаешь! Ты ведь знаешь?

– Знаю, Асмунд! – уверенно ответил я.

Хотя не очень-то понимал, к чему он это говорит. Понял потом, гораздо позже, уже в монастыре.

– Ладно, обо всем позже поговорим. Сейчас я хочу забрать вещи. Предлагаю нам с тобой вдвоем съездить, Асмунд. А остальные нас здесь подождут. К середине дня вернемся. Согласен?

– Ты – хевдинг, ты приказываешь, – пожал плечами хольд. – Много добра там?

– Несколько мешков наберется, – прикинул я.

– Тогда возьмем еще одну лошадку, пусть она везет мешки! – кивнул хольд и тут же отдал распоряжение викингам. – Сигвальд, останешься за старшего. Сидите тут тихо и не высовывайтесь. Мы скоро!

На лошадях доехали намного быстрее, чем я топал оттуда пешком. Даже и не гнали, чтобы не мучать животин, можно сказать, быстрым шагом ехали.

Я оставил Асмунда на берегу, а сам углубился в лес, где отыскал запрятанную в кустах лопату и быстро выкопал мешки с имуществом и деньгами. Письма тоже оказались в сохранности. Неудивительно, ведь кожаный мешок был пропитан воском и полностью герметичен.

Оставалось еще одно дело. Я подошел к месту упокоения прелата Луки, опять прочитал «Отче наш» на латыни и извинился за то, что собирался сделать. Ведь я решил, что представлюсь в монастыре именем прелата. Вряд ли мне грозит разоблачение. Латынь я знаю, как проводятся христианские обряды и богослужения, тоже примерно представляю. Знаю также несколько молитв, чего будет достаточно, скорее всего. Плюс к этому, у меня имеются письма Папы Пасхалия, перстень папского легата, одежда прелата, его четки и цепь с крестом. Единственное, что немного напрягало, это само содержание писем. Все же перед монастырем их надо внимательно прочитать.

Ах, да! Чуть не забыл самое главное – выбрить на макушке тонзуру и сбрить растительность на лице! Ведь я собирался стать католическим священником.

Дальше мы с Асмундом приторочили добро на запасную лошадь, и вскоре уже вернулись к импровизированному лагерю, где нас ожидали соратники. У них все было спокойно, мимо никто не проезжал и не проходил. Мы снова тронулись в путь.

К моему удивлению, рабы-проводники скоро вывели нас с проселочной тропы на настоящую дорогу, вымощенную камнем. Прекрасно сохранившаяся дорога около шести метров шириной, что было стандартом для римлян, до сих пор представляла собой образец римского гения. И ведь некоторые эти дороги сохранились и до МОИХ времен! Умели же строить… По этой via²⁷ мы и поехали.

К сумеркам мы нашли хорошее место для ночлега. Это была прекрасная дубовая роща, через которую протекал довольно широкий ручей с кристально чистой водой.

– Остановимся здесь! – приказал я. – Эй, Баз и Монти, распрягайте коней и готовьте ужин!

Рабы спрыгнули с телеги и ринулись исполнять распоряжение. Шустрые ребята.

Пока совсем не стемнело, я решил вскрыть письмо к епископу и прочитать его. Оно опечатано свинцовой печатью, но я попробую не нарушить целостность печати. И мне это удалось. Повезло, что в трофейных вещах моряков мне попался замечательный набор тонких железных игл. Наверное, бывший владелец был сапожником, или что-то вроде того. Этими иглами я и воспользовался, немного расширив отверстия на пломбе, а потом выдернув нитку.

В письме говорилось о необходимости возобновления в Нортумбрии, а также повсеместно и на других землях, сбора в пользу Святого Престола налога, называемого Денарием Святого Петра, именуемого здесь «Romscot».

Епископу Энреду предлагалось убедить короля Нортумбрии доказать свою личную приверженность и приверженность всех его крещенных подданных христианству и кафедре Святого Петра.

Ставка налога для взимания предлагалась в размере одного серебряного денария с каждого жилого дома. При этом, в письме прозрачно намекалось, что окончательную ставку епископ с королем могут назначить самостоятельно. Один денарий – это то, что должен получить Святой Престол. А дальше, дескать, все зависит от вашей наглости и полета фантазии.

Первый сбор необходимо провести в кратчайшие сроки, передать полученную сумму легату Луке и, в сопровождении усиленной охраны, препроводить через Британское море к берегам франков. Там Луку встретят нужные люди. Подпись – Папа Пасхалий I. Все.

Вот так просто. Церковь решила заработать на англичанах. Видать, континентальных денег стало не хватать, и вспомнили про этот налог, что уже платили сто лет назад, но сейчас, почему-то перестали. Непорядок! Снова платите!

Я восхитился такой простой, но, наверняка, действенной схеме. Куда там финансовым пирамидам двадцать первого века! Тут все намного масштабнее… И мне, кажется, предоставляется шанс поучаствовать в этой уникальной афере. Отлично, попробую!

Я разделся, искупался в ледяном ручье и присел у костра, обсыхая. Над огнем уже весело булькал котел с похлебкой, которую помешивал длинной ложкой Баз.

Взяв один из мешков с вещами прелата, я неторопливо стал облачаться в одежду священника.

– Так ты все-таки жрец Христа, хевдинг?! – удивленно уставились на меня норманны.

– Придется им побыть некоторое время! – сообщил я. – В итоге мы с вами заработаем немного серебра.

– Откуда серебро? – тут же деловито спросил Асмунд. – Кого грабим? Линдисфарн?

– Нет, хольд! Никого грабить не придется. Монахи сами отдадут нам монеты!

– Чтобы вороны, да сами отдали серебро?! Разве это возможно?

– Все возможно в этой жизни. Главное, слушайте только меня, не болтайте лишнего и делайте то, что я скажу. Сейчас, например, ты, Асмунд, поможешь мне выбрить макушку, чтобы я походил на святошу. И лицо надо побрить…

– Ты и вправду многоликий Янус! – пробормотал Асмунд, качая головой. – А может быть и сам Локи… Давай свой нож, буду брить!

Через полчаса от настоящего католического священника меня было не отличить. Теперь главное самому не проколоться!

***

Утром, умывшись в ручье и плотно позавтракав, мы снова двинулись в путь. Пока ехали, болтали с викингами обо всяком. Они рассказывали в каких виках побывали и где самые богатые люди обитают. С их слов выходило, что лучше грабить франков. Они хоть и достаточно воинственны, но если хирд имеет от полусотни воинов, то небольшой городок подмять – не проблема. Главное – это застать врасплох, не дать успеть подготовиться или запереться за стенами. В вики на большие города моим норманнам ходить пока не доводилось. В составе по-настоящему крупных хирдов они тоже не служили. Однако, слышали рассказы о конунге Сигурде Кольцо, который ходил грабить франков с несколькими сотнями хирдманов на десятках драккаров.

– Франки – это хорошо, да! – пробасил Асмунд. – Но лучше всего грабить монастыри! Обычно все вороньи богатства уже собраны в кучу и хранятся в одном месте. Даже искать особо не нужно. Достаточно только хорошо спросить кого-нибудь из главных монастырских ворон, чтобы они выдали все схоронки!

– Господь когда-нибудь покарает тебя, Асмунд, за такие слова! – с усмешкой сказал я.

– А тебя, хевдинг, он не покарает за то, что обрядился его служкой? – усмехнулся в ответ хольд.

– Меня не покарает! Я делаю благое дело!

– Это какое же?! – удивился Асмунд.

– Забочусь о благосостоянии своих хирдманов, то есть вас! С помощью вот этой рясы мы добудем столько серебра, что унести сложно будет!

– Хорошо бы, чтобы это так и было! – проворчал хольд. – Потому что вшестером мы еще монастыри не грабили! Как-то не верится мне, что святоши сами отдадут нам ценности. Я такого еще никогда не слыхал!

– У меня есть план, и мы будем его придерживаться. Запомните, что говорить, если спросят: я нанял вас для охраны в деревне тэна Годвина, в дружине которого вы все служили. Про ваше нападение на деревню рассказывать не стоит. Больше про вас ничего никому знать не следует. Все остальное я буду говорить сам!

– Да все понятно, хевдинг! Не думаю, что кто-то из ворон захочет с нами поговорить. Они нас боятся не меньше, чем своих чертей из Ада.

– Хорошо, что вам понятно! – ответил я. Заметив впереди что-то странное, я скомандовал. – Отряд, стой!

Все всадники и телега затормозили.

– Смотрите, там, кажется, был бой! – я указал рукой вперед по ходу движения, туда, куда вела прямая римская дорога. У ее обочины дымились остатки крытой повозки. Рядом валялись несколько человеческих тел.

– К бою! – приказал я, надевая на голову шлем. Кольчуга и так была на мне, под рясой. – Поехали!

Мы, не спеша и озираясь вокруг, доехали со места схватки. Судя по всему, здесь произошло нападение на лагерь путников. Эти люди, как и мы вчера, остановились на ночевку у дороги. Место было удобное – хорошая поляна с небольшим проточным озерцом, переходящим дальше в болото. Но вода в озерце чистая и пригодная для питья. Слева раскинулась смешанная роща, где можно набрать дров для костра.

Прямо у прогоревшего костровища лежали четыре тела, завернутые в залитые кровью шерстяные плащи. Их убили прямо во сне, подкравшись в ночи. Еще трое валялись в разных позах у сгоревшей кибитки. Эти, кажется, проснуться успели и дрались с неизвестными врагами. Оружия, правда, при них не нашлось, но его, скорее всего, забрали в качестве трофеев разбойники.

Мы спешились и обошли место трагедии. Их всех убили, наверняка, с целью ограбления. Это стало ясно по тому, что никакого имущества покойных мы не обнаружили. Разбойники забрали все, включая лошадей. Только одежду убитых, заляпанную кровью, снимать не стали. Но и с тел забрали все, включая поясные ножи и все мелочи, что обычно носят на себе люди.

– Хевдинг, мы посмотрим вокруг? – попросил Асмунд.

– Давайте, а мы пока приберем тела, – согласился я. – Баз, Монти! Тащите убитых сюда, к кибитке. Похороним их по-человечески…

Викинги разбежались по округе, чтобы обшарить все и посмотреть следы. Мои рабы принялись стаскивать в одно место, что я указал, убитых. Сам же я влез в мешок с вещами прелата Луки и достал оттуда маленькое Евангелие. Я собирался прочитать над убитыми молитву и похоронить их.

После того, как Баз и Монти собрали тела вместе, я показал им, где копать могилу, и принялся читать заупокойную молитву на латыни.

К ее окончанию вернулись викинги, причем тащили с собой какого-то человека. Человек этот не сопротивлялся, а просто поник и болтался на руках Орма и Кнуда, волоча ноги по земле.

– Хевдинг! Смотри, кого мы поймали! – сообщил Асмунд. – Он прятался в кустах и следил за нами!

– Кто ты, сын мой? – немедленно превратившись в доброго прелата, спросил я пленного на древнеанглийском. – Ты видел, что здесь произошло?

– Святой отец! – трясясь и заикаясь промямлил пленный. – Норманны не убьют меня?

– Не бойся. Это мои норманны. Они такие же смиренные христиане, как и ты! А теперь расскажи, что ты видел!

Я подал знак викингам, чтобы они отпустили пленного. Тот плюхнулся на колени и подполз ко мне. Я положил ему руку на плечо.

– Говори, сын мой! Как тебя зовут?

– Я – Кендрик, слуга лорда Хаксли, – затараторил парень. – Мой господин, вон он лежит, и мы все, ехали с ярмарки домой. Продали наших овечек и купили тканей, да медной посуды для лорда. На ночь здесь встали, уж больно место хорошее, мы тут всегда на ночевку встаем, когда на ярмарку ездим. А под утро напали на нас. Я как раз по нужде проснулся, да в кусты отошел – тут и напали. Господина, и еще троих наших, сразу во сне зарезали, а трое дружинников успели оружие похватать и сражаться начали. Да только разбойников много было, не сдюжили они, пали! А я так в кустах и сидел, от страха боялся пошевелиться. Пока не ушли разбойники, так и не двигался. А потом, как только вылезти уже решился, вас углядел, святой отец! И испугался еще больше! Ведь норманны – исчадия Ада, как наш священник говорил на проповедях! Дальше ты знаешь, твоя милость!

Кендрик закончил свой рассказ и разрыдался.