В прошлом году у нас был цикл бесед «Остаться человеком», там мы разбирали, как люди выживают в мегаполисах, в офисах и, в том числе в концлагерях, так как принципы там одни и те же, есть даже термин диктатура без слёз. Современные жители мегаполисов очень напоминают по своим характеристикам узников концлагеря. Когда человек думает только о еде и у него начинает регрессировать мышление – это болезнь колючей проволоки. Мы разбирали истории христиан, которые находились в условиях гонений и в концлагерях. Когда речь идёт о коммунистах, нужно учитывать, что они застали в какой-то степени христианскую культуру, видели своих верующих бабушек и дедушек, поэтому даже у них были какие-то христианские убеждения, были такие качества как трудолюбие, способность прийти на помощь, способность к состраданию. Евгения Гинзбург, будучи заключённой в одиночной камере, читала наизусть стихи. Какая современная женщина сможет читать наизусть стихи? И как раз вот такие примеры того, что люди противопоставляли давлению среды, мы разбирали в этих беседах. Проблема в том, что могут возникать ошибочные стратегии выживания, так сложилось, что подобные стратегии вошли в психологию, в частности в концепцию созависимости.

Созависимой женщине говорят, что она должна, во-первых, полюбить себя. С точки зрения философии, эгоизм – это любовь к благу. В неискажённом понимании любовь к себе заключается в том, что человек не потребляет что-то разрушительное для своей души, например, не опускается до уровня пошлых фильмов. Если человек понимает, что он начал деградировать, то отправляется восстановиться в паломничество или на природу. Но в вульгарном популистском понимании любовь к себе выражается в том, чтобы купить очередное платье. Почему эта стратегия ошибочна я как раз рассказывал в тех беседах, приводил истории женщин параллельно с описанием концлагерной системы, так как там большие сходства с абъюзивными отношениями в семье. Концлагерная система выработала определенные принципы уничтожения человека, низведения его до уровня животного.

Поэтому беседы с женщинами в бедственном положении я строил на принципах выживших. Суть концлагерной системы в том, чтобы лишить человека возможности принимать самостоятельные решения, потому что мы так устроены, что если этой способностью не пользуемся, она у нас атрофируется. Такой принцип мозга – что не используется, то теряется. Мы знаем это хорошо из школьного периода – после летних каникул трудно решать какие-то задачи, некоторые навыки утрачиваются. Соответственно, были определенные принципы низведения человека до уровня животного. Задачей концлагеря было подавить сознание человека, с точки зрения физиологии – вторую сигнальную систему. А вторая сигнальная система – это те смыслы, которые мы строим. С точки зрения академика Павлова, вторая сигнальная система способна разорвать условные рефлексы. Условный рефлекс – это, грубо говоря, когда на человека замахнулись, и, если его били уже несколько раз до этого, он просто съёживается. Или его избили один раз на улице и теперь он боится туда выйти – это тоже действие условного рефлекса. На этом строится принцип дрессировки и подчинения человека. Но развитие второй сигнальной системы (области смыслов), позволяет разорвать эти рефлексы. Например, если человек был избит, ему можно начать тренироваться, он знает уже как его противник двигается, и когда тот в следующий раз захочет ударить, он будет знать с помощью какого приёма дать ему отпор. Я не сторонник насилия, но это хорошо было показано в фильме «Если наступит завтра» (1986). Там был момент, когда беременная женщина пришла в камеру, её избили и она потеряла ребёнка. Теоретически можно предположить, если бы не было развитой второй сигнальной системы, она в следующий раз, зная, что нужно возвращаться в камеру, должна была ползти туда на коленях. Но так как её личностная структура не была разрушена, она поняла, что в камеру идти придётся все равно, придётся снова пережить избиения и поэтому ей нужно тренироваться.

Для заключённого было крайне необходимо жить как человек. Я писал в работе «Интеллектуальная деятельность как стратегия выживания в условиях тотального давления среды»^{20}, что если у человека есть духовная жизнь, то внутри него идёт работа и он не ограничивается системой. Потому что задача концлагеря или абьюзера охватить человека целиком. Абьюзер говорит: зачем тебе подруги, у тебя же есть я, зачем тебе работа, я же тебя обеспечиваю? И получается на каком-то этапе женщина остаётся без подруг, без работы, она ни с кем не общается. Конечно, если речь идёт о действительно любящем муже, то может быть они и будут счастливы вдвоём на своём ранчо. Но если это абьюзер, то как только она лишится всех точек опоры, он начнёт её просто мучить и уничтожать, потому что он знает, что она уже ни к кому обратиться не сможет, она полностью в его власти и будет выполнять его приказы. Задача концлагеря тоже полностью информационно изолировать человека от мира, он читает только листовки концлагеря. Тоже самое в сектах – у тебя должны быть друзья из секты, ты читать литературу только из секты.

1. Сохранить своё

Крайне важно в таких условиях человеку сохранить что-то своё. Но своё в христианском понимании – то, кто ты, куда ты идёшь, к чему призван, Высшее в тебе. А в вульгарном смысле своё – это бриллиантики. Может какую-то совсем зашуганную женщину это тоже простимулирует, но это палка о двух концах. Один психиатр, принимающий жён олигархов, писал: они приезжают на дорогих машинах, плачут, говорят, что их бьют, жить невыносимо, но когда подходит момент принять какое-то решение, что-то менять в жизни, они не согласны, так как нужно возвращаться к работе, убрать с плеч манто… Женщина воспринимала брюллик как что-то, что её поддержит, но в итоге, так как он не соотносился с её личностью, он стал тоже одной из форм приманок.

В вышеупомянутой статье я разбирал мнение Бруно Беттельхейма по поводу того, что же это своё, что нам помогает выжить. Что абьюзер, что система концлагеря, пытаются тебе внушить, что ты ничтожество. Идея концлагеря заключалась в том, что вручную убивать людей очень тяжело, и поэтому система была построена так, что люди просто гасли, уходили в апатию и умирали сами. Людей убеждали, что ничего из того, что ты сделаешь не повлияет на твоё выживание – думай не думай. Специально давали человеку бессмысленную работу – ты выкапываешь яму, другой её закапывает. На каком-то этапе просто опускались руки, потому что бессмысленно бороться, бессмысленно что-то делать, бессмысленно звать на помощь и человек шёл на дно.

Это было показано в одном фильме про одного партийного функционера. Он подвергся репрессиям и пытался сопротивляться на следствии, взывал на суде к членам партии: Товарищи, это неправда, меня оклеветали! Судья только говорил: разойтись! На следующем суде всё повторяется, он опять пытается оправдать себя, и судья снова говорит: разойтись! Он понял, что это постановочные суды. Это повторялось много раз. И однажды случился реальный суд, на котором он признал себя виновным. Видимо это столько раз повторялось, что он не понимал уже – это постановка или нет, он потерял смысл свидетельствовать в свою защиту.

Некоторые заключённые в этих условиях пытались вспоминать формулы по математике, что-то, чему они учились до лагеря, но это работало слабо, потому что задача лагеря – обезличивание, а математические формулы, которые ты учил в школе, они не имеют прямого отношения к твоей личности, это внешнее знание по отношению к тебе. Задача концлагеря тебя переключить на внешний тумблер, чтобы твоя оценка ситуации исходила не из связи с Высшим.

Процесс деградации был хорошо показан в произведении «Один день Ивана Денисовича» А. Солженицына: человек хорошо поработал, добыл себе лишнюю пайку в лагерь – день прошёл не даром. Деградация заключается в том, как ты оцениваешь ситуацию: попил чайку с конфеткой – хорошо. Побили – день плохой, не побили – хороший. А когда ты стремишься к Высшему, у тебя критерии совсем другие, и система становится над тобой уже не властна.

Кто-то из узников в уме считал кирпичи, сродни тому, как женщина листает каталоги платьев, это знание по отношению и к первым, и ко вторым – внешнее. И эта стратегия наслаивалась (по мнению Бруно Беттельхейма) на то, что администрация лагеря пыталась внедрить в узников – ориентацию на внешнее (подробнее см. в докладе, упомянутом выше^{20}).

Не сам каталог вредит, а такой тип ориентации на вещь, который не даёт человеку двигаться дальше. Проблема в том, что происходит зацикливание на каком-либо деле или какой-то вещи самих по себе. Например, если пища является ступенькой, с которой человек в совместной трапезе налаживает отношения с людьми, с которой он благодарит Бога, то зацикливания на пище не происходит. Если же человек, отрываясь от всех остальных смыслов, обращается лишь к желанию жевать то, что пробуждает пищевой инстинкт, то отсюда рукой подать до регрессии личности. О чём подробнее – в ответе «Вера и социальная жизнь. Духовность, радость и предметный мир»^{16}.

О том, при каких условиях такого зацикливания не происходит, даже если женщина ориентирована на платье, показывается в фильме «Миссис Харрис едет в Париж» (2022). Миссис Харрис, отправившись в Париж за платьем, хотя она и имела внешнюю цель, не столкнулась с регрессией. Она попала в череду обстоятельств, которые выявили её человеческие качества, она распространяла вокруг себя какой-то конструктив, способствовала развитию различных событий со знаком «плюс». Если бы у женщины, ориентированной на платье, ориентация приняла бы хотя бы такие формы, то она была бы причастна к смыслу, большему чем платье. В фильме показывается, что миссис Харрис интересовалась не только платьем, платье было для неё символом чего-то большего, она не зациклилась на нём самом по себе. Для неё были важны отношения с людьми, она помогала людям, чем могла.

Когда у человека появляется субъектность через связь с Высшим, появляется внутреннее ядро, тогда система не может тебя опутать целиком, ты начинаешь ей сопротивляться. Но не на уровне силы – агрессию, мол, побеждаем агрессией, – а противопоставляя ей иное. Здесь человеку становятся видны пути решения его проблемы.

2. Личность и индивидуальность

К ошибочным стратегиям выживания в условиях обезличенности относится также попытка противопоставить себя происходящему через индивидуальность.

С точки зрения православного богословия индивидуальность уступает личности. Личность – это нечто неопределимое, нечто корнями уходящее в вечность, то, что поднимается над природой. Грубо говоря, ты голоден, у тебя есть проблемы, ты в эмоционально тяжёлом состоянии, но в тебе есть что-то, что способно над этим подняться, способно не ограничиваться обстоятельствами, не уйти в бесконечные слёзы и саморазрушение. Личность в человеке рождается вследствие прикосновения к нему благодати Святого Духа.

Если человек предоставлен сам себе, угасает даже не духовность, а вторая сигнальная система, происходит деградация, он начинает мыслить на уровне телесных рефлексов. Задача дрессировки как раз перевести человека на этот уровень: тебя покормили – тебе хорошо, тебя не покормили – тебе плохо. Других критериев нет. Личность предполагает, что в тебе рождается какое-то чутьё на ситуации. Система концлагеря или манипулятор не смогут уже владеть человеком, потому что они не смогут просчитать, как он будет себя вести. Человек деградировавший предсказуем: в такой-то ситуации он будет искать денег, здесь он будет спасать свою шкуру и поэтому вот тут мы расставим свои ловушки, здесь мы пообещаем ему скидки и его поймаем.