Докричись до меня шёпотом (страница 4)
Высунувшийся старичок в круглых очках с толстыми линзами и буйной копной седых волос на первый взгляд походил на сумасшедшего алхимика. Его старый, местами потертый зеленый дублет был ему великоват и висел мешком. Побрякивающее на шее ожерелье из морских ракушек тоже не добавляло ему авторитета.
– Чего угодно, юная мисс… – вопросительно вздернул широкие седые брови хозяин лавки.
– Хоув, – тихо проговорила Риган, словно стыдясь своей фамилии.
– Ах вот как, ну осмотритесь. – И, снова нырнув под лавку, старичок загремел чем-то тяжелым, потеряв интерес к покупательнице.
Риган стала осторожно пробираться мимо стеллажей. Старинные гобелены, картины, рыцарские доспехи, ничего, за что мог зацепиться взгляд. Послышалось тихое тиканье и позвякивание. Обойдя начищенный до блеска щит и завернув за угол стеллажа, она увидела яркую фарфоровую кошку. Та сидела в неестественной для своего вида позе, откинувшись на задние лапы и привстав, и качала лапкой, к которой была прикреплена цепочка. На посеревших от времени позолоченных звеньях висел такой же окисленный от соприкосновения с воздухом кулончик. Аккуратно подцепив пальчиками темно-золотую нить, Риган рассмотрела цветок в виде четырехлистного клевера.
– Какая удача!
Постучав по прилавку несколько раз, чтобы на нее обратили внимание, она улыбалась, и не было предела ее счастью.
– Одна золотая монета, – с энтузиазмом протараторил старичок.
Зубы скрипнули, и улыбка стала сходить с лица.
– За медную подвеску золотую монету?
– Именно так и ни медяком меньше.
Последний раз взглянув на позолоченный клевер, Риган аккуратно положила украшение на прилавок и, резко развернувшись, зашагала прочь из антикварной лавки.
Ноги несли ее в квартал оружейников и подмастерьев, куда ее ранее послал прадедушка, велев извиниться перед женихом за недостойное поведение.
Звон ударов молотов о наковальню, запах раскаленного железа и шипение воды разносились по улице. Подойдя ближе к оружейной семьи Гунтред, она застала своего нареченного за работой.
– Авель, можно тебя отвлечь?
Парень, оторвавшийся от работы, пристально посмотрел на Риган, отчего у той по спине прошел холодок.
– Я бы хотела извиниться за то, что насыпала тебе соль в чай.
– Извинения приняты, что-то еще? – сухой безэмоциональный голос будущего супруга рубанул как лопата по картошке.
Риган поежилась и стала переминаться с ноги на ногу, не зная, как продолжить беседу. Когда семейство Гунтред пришло в поместье для знакомства с невестой, ее попросили обслужить гостей. В надежде разорвать помолвку она не придумала ничего лучше, чем сыпануть соли в чай гостям. Глупая затея. Риган получила такой нагоняй от главы семейства, что век не забудет не только она, но и родные. Однако результат остался прежним – юная Хоув ничего не изменила. Что такого сделал или сказал прадед, чтобы оружейники не передумали, она не знала.
– Неужели тебя устраивает наша помолвка?
– Мне все равно. Ты или другая девица, есть ли разница? Родишь детей, будешь смотреть за хозяйством, ублажать мужа. Что, не справишься?
Риган подавилась скапливающимся в кузнице воздухом – горячим и плотным. Огонь, напоминающий тот, который горел в горне, сейчас с той же силой пылал и в ее душе. Как и любая девушка, она мечтала о любви.
Взаимной, нежной и страстной, но с Авелем ее это не ждало. Сухо ответив «ясно» и сжав зубы с такой силой, что свело челюсть, Риган развернулась к выходу из мастерской и направилась в сторону дома, проклиная свой род.
* * *
Ранним утром ее разбудила тетушка. Направила в бани и приказала отмыться до скрипа. Вечером она станет Риган Гунтред. Все было как в тумане. Родные сновали туда-сюда, болтали о чем-то, а она словно опьяненная поддакивала им, не разбирая сказанного.
Вечерело. Вновь, как двадцать лет назад, город стало окутывать плотным туманом. Живые обитатели поместья были слишком заняты приготовлениями, чтобы обратить на это внимание, но это не ускользнуло от острого взгляда Хагуна, который сидел на крыше поместья и вглядывался во мглу, выплывающую со стороны леса.
Стоя перед зеркалом в своей комнате, Риган, одетая в свадебное платье, рухнула на колени и дала волю чувствам. Надрывные всхлипы смешивались с такими же бормотаниями и проклятьями, от них становилось холодно, как от кладбищенской сырой земли. Горькая, как перетертая полынь, обида сдавливала горло, а грудную клетку жгло от чувства несправедливости. Когда слез не осталось, а скулить из-за саднившей гортани было невозможно, Хоув поднялась с ковра и очертила взглядом рисунок цветущей дикой сливы.
По вине жестокой судьбы она сейчас выходит замуж за человека, которого не любит и который не любит ее. Ничего радостного ее впереди не ожидает, но и раньше ее жизнь нельзя было назвать счастливой и беззаботной. Те ужасные вечера, когда прадед брал ее и других детей с собой на ритуалы, так и остались в памяти самыми жуткими ночными кошмарами…
Тут она посмотрела на гобелен.
– Хагун, если ты здесь – дай знать, – прохрипела Риган, утирая слезы ладонями.
Ответом ей было колыхание ткани.
– Что мне делать? Меня разрывает долг перед семьей. Эта помолвка даст возможность моему роду жить, но я не хочу такой судьбы.
Дверь тихо скрипнула и отворилась. Она ощутила толчок в спину.
– Бежать? Но куда? У меня нет ни денег, ни талантов. Что я буду делать одна в большом открытом мире?