Горничная с проживанием (страница 4)
– Нэшвилл – отличный город! – воскликнула Райна, едва не выронив стопку тарелок, и я быстро встала помочь.
Мы прошли на богатую кухню, выдержанную в темно-синих тонах, контрастирующих с золоченой фурнитурой. Плита была безукоризненно чиста – видать, готовкой в этом доме не занимались.
– Что тебя заставило переехать в Шарлотт?
Положив тарелки у раковины, я взглянула на Райну, начавшую мыть посуду, и без колебаний ответила:
– Устала от музыки.
Так оно и было, только не совсем в том смысле, как, наверное, решила Райна.
Изогнув губы в удивленной улыбке, она обернулась, выключив воду и вытирая ухоженные руки.
– Серьезно? Как можно устать от музыки?
– Знаешь, иногда шум мешает сосредоточиться, и ты уже не слышишь внутреннего голоса, который поможет тебе выжить.
Я вздрогнула, вернувшись мыслями к маленькому окошку, вибрирующему от тяжелых басов, несущихся из бара на первом этаже.
Никто не слышал ни наших криков, ни рыданий, ни боли в голосе, когда мы твердили молитвы.
Музыка скрывала истину. Для того она и предназначена: уносить прочь от реальности, окутывать завесой мелодий и слов, которые находят в нас отклик. А если не находят, мы сами пытаемся искать в песнях правду.
В мелодраматическом кантри лично для меня правды не было. Я ненавидела этот стиль с его оптимизмом: кантри мужественно преодолевает боль и обещает счастье. Кому-то счастье, а кто-то сидит в темноте, дрожа от страха и истекая кровью.
Сидит и думает: не пора ли им наконец заткнуться? Пусть музыка кончится, и тогда, может быть, нас услышат…
Увы, не услышали.
Глава 6
– В ванной есть все, что требуется, а вот твои наряды: пижамка на ночь и костюм для собеседования.
Райна выложила на кровать несколько вещей на черных бархатных плечиках.
Я стояла посреди роскошной гостевой комнаты, куда более просторной, чем иная квартира.
Рассмотрев ярлычки, попятилась.
– Нет-нет! Я не могу такое одолжить.
«Дольче и Габбана», «Шанель», «Марк Джейкобс»… Названия остальных брендов и не выговоришь.
– Деми, ты можешь оставить эти вещи себе. Я точно не попрошу их вернуть, – улыбнулась Райна, небрежно подняла белый брючный костюм и просияла, приложив его ко мне. – Вот, самое то для собеседования.
Я с трудом сдержала нервную дрожь и, запинаясь, проговорила:
– Почему ты ко мне так добра?
Меня вдруг охватил страх. Чувствуя, как вспотели ладони, я отступила еще назад и, прищурившись, обвела взглядом комнату, выдержанную в розовато-кремовых тонах. На лбу выступили капельки пота. Запнувшись о свою же ногу, я упала на мягкий ковер и забилась в угол, уставившись на Райну застывшими глазами.
Да что ж такое…
Толком вдохнуть не удавалось, и я судорожно хватала ртом воздух.
– Деми…
Я крепко зажмурилась и затрясла головой, не в силах сдержать подступившие слезы. Стиснула зубы, скрипнув ими так, что по спине побежали мурашки, и не размыкала челюсти, пока не почувствовала резкую боль.
Мягкая рука легла мне на плечо, и я расплакалась в голос.
– Деми, пожалуйста… Дыши. Ты должна глубоко вдохнуть и медленно выдохнуть. Давай вместе – раз, два…
Райна громко задышала, и я невольно начала повторять за ней.
Откуда-то вдруг донесся звук гитары, потом пианино и… Господи, это уже слишком!
– Я… я задыхаюсь!
Обхватив руками горло, я сжала пальцы, еще больше перекрывая доступ кислороду.
– Деми! – крикнула Райна и, вонзив ногти мне в руки, оторвала их от шеи.
Я упала на бок, продолжая истерически рыдать. Райна присела, положила мою голову себе на колени и осторожно убрала волосы с лица.
– Ш-ш… Все хорошо, милая. Все хорошо…
У меня текло из глаз, а теперь еще и из носа, тело содрогалось в конвульсиях от страшной бури эмоций. Сейчас я хотела лишь резать свою плоть. Мне совершенно необходимо было воткнуть в себя что-то острое.
Только тогда музыка прекратится, и я впаду в блаженное оцепенение.
– Все будет в порядке, обещаю.
Райна неожиданно поцеловала меня в лоб – ласково, совершенно по-матерински, и я разрыдалась еще громче.
Не знаю, сколько прошло времени, однако в конце концов я оказалась в душе. Долго стояла под горячими струями, мылилась нормальным гелем для душа, пользовалась хорошим шампунем и кондиционером. Уже не могла сказать, что течет по щекам – вода или слезы, но торчала в кабинке, пока голова не закружилась от влажного пара.
Завернувшись в напоминающее мягкое облако полотенце, я медленно протерла запотевшее зеркало – и вдруг ощутила на голых руках холодное дуновение.
Нет, нет, нет! Она здесь…
Она стояла за спиной, разглядывая мое отражение, и из уголков ее глаз по лицу стекали струйки крови.
– Нет! – завизжала я, размахивая руками. – Прости, прости!
Я упала на колени, а она продолжала на меня смотреть, медленно качая головой. Ее некогда густые каштановые волосы висели тонкими сухими прядями, тело будто съежилось. Она медленно наклонилась ко мне и открыла рот – черную глубокую дыру.
– Деми?
В дверь застучали, и я инстинктивно оглянулась, но тут же повернула голову обратно.
Ушла…
– Деми! Деми, открой!
Ухватившись за мраморный умывальник, я подтянулась и вновь обмотала полотенце вокруг торса. Глубоко вздохнув, осторожно открыла дверь.
– Просто… никогда в жизни не принимала ливневого душа.
Я пожала плечами, и лицо Райны разгладилось. Она нерешительно улыбнулась.
– Деми, тебя никто не потревожит. Выспись хорошенько. Если что-то потребуется, сразу зови меня. Моя спальня чуть дальше по коридору, справа. Комната Кая – слева. – Поколебавшись, она деликатно спросила: – Хочешь, чтобы я осталась?
– Нет-нет, у меня все хорошо, спасибо. Наверняка ты задаешь себе вопрос – зачем впустила в свой дом ненормальную… – Я незаметно вонзила ноготь указательного пальца в размякшую от горячей воды подушечку большого и заверила Райну: – Обещаю, до утра из комнаты не выйду.
Она покачала головой и задержалась на пороге.
– Нет, Деми. У меня другой вопрос: кто причинил столько боли такой милой девушке? И еще… Если захочешь поговорить о музыке в Нэшвилле – я к твоим услугам.
У меня вновь перехватило дыхание, правда, на этот раз не от страха. Господи, ей ведь и в самом деле не все равно…
Райна по-настоящему обо мне беспокоится.
Глава 7
Утром я проснулась со спокойствием в душе. Ни боли, ни головокружения от потери крови, ни трепета, ни страха. Разбудил меня просочившийся сквозь щель между занавесками солнечный луч – мягко упал на лицо и согрел кожу.
Шевелиться не хотелось. Я нежилась под удобным, набитым гусиным пухом одеялом, на качественных плотных простынях.
Интересно, который час? Телефона у меня не было. Собеседование назначено на двенадцать, а еще следовало привести себя в порядок – как ни крути, девушке, ночевавшей в мотелях, под мостами, на скамейках в парке и передвигавшейся в автобусах, для этого требуется время. Опять же, после вчерашнего нервного срыва глаза наверняка опухли.