– В смысле – отложить? – растерялся он.

– У меня родители после вчерашнего не на шутку встревожились. Сказали, чтобы со двора ни ногой.

– Ты что, им всё рассказал? – с досадой в голосе спросил Саня. – Ну ты даешь: зачем? Мои вот даже не заметили ничего!

– Не я рассказал. Они уже в курсе были, когда я домой вернулся. Ещё полночи говорили со знакомыми про это. Боятся, что эвакуация будет или что-то в этом роде.

– Чего?! – Саня выпучил глаза.

– Мама тоже боится. Говорит, слухи разные ходят, – сказала Гуля; она подошла тихо и незаметно, так что я чуть не подскочил от звука её голоса.

– Блин! – воскликнул я. – Хорош подкрадываться!

– Извини, я думала ты видишь, – Гуля развела руками. – В общем, я еле отпросилась. Мама вообще хотела запретить из дома выходить, но я сказала, что у меня взаперти на жаре голова кружится и тошнит. Она разрешила во дворе под поливалками постоять и в тенёчке на площадке полежать.

– Ну вы блин даёте, – Саня цокнул языком и с досадой махнул рукой.

– Слушай, ну чего ты сразу? – сказал я. – Ничего не отменяется. Просто откладывается. К тому же, родители сказали, что к обеду ситуация должна проясниться. Мы тогда все вместе на озеро пойдём. Если хотите – попрошу бабушку позвонить вашим родителям, чтобы тоже с нами отпустили.

– Да что я там не видел, на городском пляже, – продолжал ершиться Саня.

– Мы всегда через парк Дома Культуры ходим, – ответил я. – Мороженое покупаем. Ну и на аттракционы можем заглянуть.

– Мне батя денег не даст на аттракционы…

– Я договорюсь с родителями, что разделим билеты на всех, – предложил я.

Саня ещё поупирался немного, для порядка. После чего согласился пойти с нами, если мои родители после обеда действительно соберутся на пляж.

А до обеда мы гуляли во дворе. Сначала народу было маловато, но потом подтянулись дети из нашего и соседнего домов, началось веселье: играли в «цепи-цепи-кованые», потом – в прятки и даже в «казаки-разбойники», но с условием ни в коем случае со двора не выходить. Не все девчонки пошли с нами – кто-то остался своими делами заниматься, вроде «классиков» или «резиночек». Честно, не понимаю, как можно отвлекаться на такую ерунду, когда можно в «казаки-разбойники» гонять!

Впрочем, Гуля осталась с нами. И поиграли мы отлично – благо старшаков, которые с ней в лянгу вчера играли, в нашем дворе больше не наблюдалось.

Время приближалось к обеду. Я ждал маминого окрика из окна. И тук к нашему подъезду вдруг подъехали «Жигули» дяди Шнайдера.

Я тут же вышел из игры – даже доигрывать не стал. Значит, какие-то новости есть, раз уж он решил сам подъехать просто так, среди недели. Не для встречи и не для других мероприятий, вроде поминок.

Так и оказалось: когда я вошёл в бабушкину квартиру, взрослые собрались на кухне и о чём-то тихо переговаривались. Я прислушался, нарочито долго снимая уличные сандалии.

– …точно никакого заражения нет. Я сам, лично, с главным технологом проехал по трассе и произвёл замеры, – говорил дядя Шнайдер. – Так что, похоже, всё и правда обошлось.

– Ох, слава Богу! – сказала бабушка.

– Значит, никакого карантина или подготовительных мероприятий? – уточнил отец.

– Нет. Даже близко. Я говорил с ребятами из отдела – никаких распоряжений не поступало. Наоборот: пресекать распространение слухов в городе, не допускать утечек и так далее. Сами понимаете, – ответил дядя Шнайдер.

– А ты сам сейчас куда? – спросила бабушка. – Хоть окрошки поешь, в столовую-то никак не поспеешь…

– Арина, – произнёс дядя Шнайдер с какой-то странной интонацией – нежной и шутливой одновременно. – Я живу в Советском Союзе уже больше сорока лет. Но так и не привык к таким вещам, как окрошка, ты же знаешь. Ну не могу я её есть – а ты как лето, так постоянно её предлагаешь.

– Да всё жду, когда ты окончательно обрусеешь, – ответила бабушка, копируя его интонацию.

– Что русскому хорошо, то немцу – смерть! – шутливо произнёс дядя Шнайдер, после чего добавил: – у тебя борща не найдётся?

Бабушка, а с ней и родители рассмеялись. Напряжение явно спало, взрослые начали говорить громче. Однако же я не спешил на кухню – вдруг что-то ещё интересное скажут? Я поставил сандалии на полку, надел домашние шлёпанцы и тихонько пошёл в ванную мыть руки.

– Обожди минутку, сейчас согрею, – ответила бабушка, когда все успокоились. – Тебе же со сметаной?

– Со сметаной, – подтвердил дядя Шнайдер. Потом выдержал паузу, вздохнул и добавил: – Сегодня в аэропорт снова еду. Встречаем японскую делегацию.

– О как! – удивилась бабушка. – А что конторские твои? Не против?

– Так они это дело и продавили, – вздохнул дядя Шнайдер. – Я изначально против был. Но тут, видите ли, «проектная целесообразность», «польза для хрупкой экологии озера» и так далее… они нам хотят установки фильтрации продать. Нет, в целом вещь полезная – только у нас свои разработки есть, не хуже. В том же Ленинграде! Ещё и дешевле выйдет…

– Ну так в чём дело? – спросила бабушка.

– А в том, что японцы не дураки. Они даже на предварительные переговоры с подарками приезжают. Говорят, у секретаря обкома теперь на даче какой-то огроменный телевизор с почти плоским экраном. Новая технология: изогнутая трубка, представь себе. И видеомагнитофон к нему. И звуковой комбайн. Знаешь, что это такое? Это бандура такая с колонками, в которую сразу и двухкассетник встроен, проигрыватель пластинок и радиоприёмник!

Отец присвистнул.

– Ну а вы что? – спросила мама. – Раз уж наверху решили, можно же и с выгодой…

Дядя Шнайдер вздохнул.

– Не люблю японцев. На дух не переношу. И не пускал бы их сюда за тысячу километров… – ответил он.

– Да дело-то вроде благое… коли уж и вправду как-то поможет. Народу-то легче жить будет, – осторожно заметила бабушка.

– Да своё развивать надо. Своё! Понимаешь, Арина? А эти хмыри ведь не только на производство лезут! Им, видите ли, дай мемориальный комплекс установить. Дескать, вон сколько наших полегло в лагере – так дайте мемориал построить. Вроде как скорбеть, – продолжал раздражённо говорить дядя Шнайдер. – Вот и выходит, что и своим людям, среди которых были достойные, ничего, а япошкам – памятники. Неправильно это. Совсем неправильно…

– Да, но что уж тут… с мёртвыми воевать – тоже не дело. Пускай себе помнят, – возразила бабушка. И добавила, понизив голос, – главное, что по конторской линии возражений нет. Выходит, всё в порядке. Так ведь, Коль?

Дядя Шнайдер вздохнул.

– Так-то оно так… только понимаешь, какое дело: нынешним конторским тоже нужны телевизоры хорошие да звуковые комбайны. Дурно у меня на душе, Арина… не нравится их интерес. А наши даже будто спугнуть их боятся.

– Нынче японцы не то, что были, когда с ними Данила-то воевал. Как-нибудь образуется.

Я вошёл на кухню. Бабушка увидела меня, улыбнулась.

– А, вот и гулёна наш! Иди окрошку есть!

В этот раз бабушка отошла от правил и приготовила окрошку на разведённом катыке. Получилось своеобразно, но мне такой вариант всяко нравился больше, чем на магазинном квасе. Особенно если дадут положить ложечку остренького майонеза.

Я проголодался и охотно набросился на еду. Взрослые перестали разговаривать. Дядя Шнайдер явно спешил и, разделавшись наскоро с борщом, попрощался с бабушкой и вышел.

– Ну что? Куда после обеда? На пляж или в кино? – спросил отец, потягиваясь, когда очередь дошла до чая.

Его у бабушки полагалось пить из блюдец, чтобы быстрее остывал. Для этого требовалась некоторая сноровка: удерживать блюдце на вытянутых пальцах и не хлюпать слишком сильно, чтобы не брызгаться. Но мне нравился такой способ.

– А что там идёт? – поинтересовалась мама.

– Да вроде «Вокзал для двоих» и про Айвенго… – в принципе, можно и сходить, – сказал папа, мельком взглянув в газету, которая лежала на телевизоре. Там был напечатан кинотеатра «Ударник».

– Ну что, Ёжик? – улыбнулась мама, обращаясь ко мне. – Махнём на «Айвенго»?

Вообще кино я любил, но не здешние кинотеатры. Несколько лет назад, когда я был совсем мелкий, родители взяли меня с собой в «Ударник» на «Легенду о динозавре». Фильм настолько меня впечатлил, что где-то в середине сеанса я спрятался под сиденье. Отец тогда здорово на меня сердился, распекал за неподобающее поведение. А я потом долго старался не подходить к окнам и прикидывал, какое может быть поле зрения у динозавра, если он вдруг решит заглянуть к нам в квартиру.

К тому же, про «Айвенго» я слышал от пацанов. Те были не в восторге.

– А может, всё-таки на пляж, а? – осторожно спросил я. – Просто жарко же очень…

– Знаешь, он прав, – поддержала меня мама. – В зале духота. Если только на вечерний сеанс билеты будут… так что пойдём гулять. Мороженого возьмём, и на пляж.

– И аттракционы? – с надеждой уточнил я.

– И аттракционы, конечно, – улыбнулась мама.

– Можно я с собой Саню возьму? И Гулю?

– Только если их родители отпустят, – строго ответила мама.

– Я позвоню, – вмешалась бабушка. – У Саши хорошие родители. Начальник цеха о них хорошо отзывается, вчера поговорили, когда в гастроном ходила.

– Тогда бегом собираться! – сказал папа.

Мы встали из-за стола. Я помог бабушке помыть посуду, потом быстренько собрался на пляж: взял сменные трусы, полотенце, покрывало-подстилку. Армейскую фляжку с водой. Отец подарил мне её в начале года, когда ему новый комплект выдали. Фляжка пахла застарелым чаем, и этот запах ничем невозможно было отмыть – зато матерчатая рубашка, если её намочить, делала воду внутри прохладной даже в самую жаркую жару. Очень ценное качество! И ещё захватил белую рубашку. Это меня дядя Шнайдер в позапрошлом году научил, как загорать так, чтобы не обгорать, не температурить потом и не облазить.

Бабушка встретила меня в коридоре.

– Серёжа, я поговорила с мамой Гули и мамой Саши, – сказала она. – Им разрешили пойти с нами, но только смотри: ты за старшего и отвечаешь за поведение. Внимательно смотри, чтобы сами по себе в воду не лезли. И сам не лезь!

– Хорошо, ба! – кивнул я, после чего подошёл и чмокнул в щёку. Бабушка довольно улыбнулась.

– Ну всё, спускайся, родители сейчас будут.

До пляжа решили идти пешком. «В автобусе – душегубка, да ещё ждать надо!» – сказала мама. Вот если бы мы решили на дальний поехать – то другое дело, там далековато, пешком не дойдёшь. А на центральный так даже удобнее!

Саня и Гуля уже ждали во дворе. Мы собрались и всей толпой двинули со двора – сначала по улице Ленина, потом свернули на бульвар Маркса и спустились до Дома Культуры. Здесь, справа от входа, стояли автоматы с газированной водой. К ним была небольшая очередь и мы с Саней побежали вперёд, обгоняя взрослых, чтобы поскорее её занять.

Вода с сиропом за три копейки была восхитительна! Правда, я совершенно не понял, почему папа и мама предпочли лимонаду обычную газировку, по копейке. Можно было предположить, что они экономили – но я точно знал, что денег у нас достаточно. Об этом мама часто говорила, когда бабушка начинала что-то предлагать.

Потом мы отстояли ещё одну очередь к ларьку с мороженым. Там продавалось несколько видов: в обычных бумажных стаканчиках, в вафельных и фруктово-ягодное, тоже в бумажных. Эскимо и прочие изыски в Балхаше были большой редкостью. Но мне всё равно больше всего нравилось именно фруктово-ягодное.

Пока мы ели мороженое, папа сходил в ближайший гастроном и вернулся с несколькими бутылками пива и лимонада в сетчатой авоське. Лимонад был обычный, «Буратино», а не любимый мной «Дюшес», но жаловаться не приходилось. Родители были в отличном настроении, так что даже на аттракционах нас ни в чём не ограничивали.