– Предлагаю взять хлебного вина! – решительно рубанул рукой Кабан. – А то разоримся так на пиве!

– А хлебное вино прямо за бесценок отдают! – фыркнул Вьюн. – На следующей остановке за выпивкой сбегаем. Договорились же!

Почтенная публика начала на нас коситься, но эти недоумённые, а когда и презрительные взгляды моих бывших учеников не задели. Меня так и подавно.

– Чем дальше заниматься думаете? – поинтересовался Огнич у всех разом и, понизив голос, пояснил: – Ну после того, как дело сделаем?

Ёрш хлебнул пива и предложил:

– Может, скинемся и пароходик выкупим? По реке будем грузы отправлять – плохо разве?

– И стоило ради этого тайнознатцем становиться? – хмыкнул Дарьян.

Кочан с книжником оказался всецело согласен.

– Мелко мыслишь! – заявил он босяку.

– Это у тебя капуста квашеная вместо мозгов! – разозлился Вьюн. – На великие свершения у нас денег нет, а на пароход можно надёжного капитана поставить, и доход сам собой капать станет!

Вопреки обыкновению деревенский увалень не вспылил и задумчиво кивнул.

– Так-то можно, да только попробуй ещё найди надёжного!

Вьюн вздохнул и признал:

– Это проблема, да. Но не под матрацем же деньги хранить!

– Да чего там хранить-то? – усмехнулся Дарьян. – Всё на возвышение уйдёт!

– На возвышении свет клином не сошёлся, – покачал головой Кочан. – Да и капнет нам ещё…

А его приятель вдруг пихнул в бок Дарьяна и, понизив голос, спросил:

– Книжник, а чего это они едят?

Тот оглянулся и пояснил:

– Икру.

Огнич не сдержался и хохотнул:

– Рыбьи яйца!

Кабан надулся.

– Да знаю я, что такое икра! Чёрная она почему?

– Разная бывает, – пожал плечами книжник.

Раздался протяжный пароходный гудок, и мы вышли на палубу полюбоваться отплытием. К моему немалому удивлению, одновременно отчаливать взялись все четыре парохода, и едва ли дело было только лишь в строгом следовании расписанию – куда больше происходящее напомнило начало самой настоящей гонки. Вперёд сразу вырвался «Сазан», наш «Шатун» после недолгой борьбы занял второе место, а чуть поотставшие пароходы опасно сблизились – избежать столкновения им помогло лишь мастерство рулевых.

– Хоть ставки делай! – рассмеялся захмелевший Огнич.

– Так и делают, – уверил его Вьюн и предложил: – Ещё по одной?

Я задерживаться в буфете не стал, допил чай и спустился в каюту. Развалился на койке, потянул входящие меридианы к ядру и начал усиленно вбирать в себя небесную силу. Ничего сложного в этом не было, и вместе с тем упражнение оказалось тягомотней некуда – приходилось не просто свивать тончайшие энергетические жилки в жгуты потолще, но и сплетать те между собой, чтобы в итоге осталось лишь пять основных линий.

Четверть часа спустя я взмок и переключился на работу с оправой. Пускал небесную силу сразу по всем меридианам, а затем рассекал эти выплески надвое и гнал по дугам в разные стороны навстречу друг другу, дабы подготовиться к разделению четвертей дополнительными узлами-пасынками. С бухты-барахты проделывать столь тонкие манипуляции было слишком опрометчиво, к тому же вскоре стало вполне ощутимо припекать места приложения сил.

Дарьян заявился в каюту лишь после ужина, пришёл он в изрядном подпитии и сразу завалился спать, так что разговора не вышло. Пристал я к нему с расспросами уже только утром.

– Ты что с абрисом делать собираешься? – поинтересовался, когда мы начали одеваться на завтрак.

– В смысле? – не понял Дарьян.

– Абрис из мертвослова под управление духами заточен, а какой теперь из тебя духолов?

Дарьян невесть с чего не на шутку разобиделся.

– Нормальный из меня духолов! – заявил он, надувшись. – А что приблудный дух с ледяным болваном не совладал, так это асессор был, не забывай!

– Не о том речь, – сказал я, натягивая сапоги. – Тебе зачем абрис духоловов, если аспект теперь совсем другой?

Книжник только отмахнулся.

– Да и нормально! Я с нашими пообщался на сей счёт – сказали, в мертвословах абрис всегда предельно близок к универсальному, а если и нет, то править его себе дороже. И переданные с родословной схемы тоже трогать не рекомендуется.

Товарищ до сих пор так и полагал меня всамделишным боярином, и я его в этом разубеждать не стал, кивнул.

– Это понятно. А если кто-то один абрис прожигать начал, а потом решил на другой перейти, за основу уже сформированные фрагменты взяв?

– Если фрагменты совпадают, то чего нет? – пожал плечами Дарьян и поторопил меня: – Идём! Вчера не поужинал толком, желудок от голода подводит.

– Пить меньше надо! – проворчал я, но медлить не стал и двинулся вслед за книжником.

– После вчерашнего грех не выпить было! – парировал тот.

Меня аж передёрнуло.

Позавтракав, я самую малость полюбовался пейзажами, а вот составлять компанию закупившимся на одной из пристаней крепким пойлом парням не стал и вернулся в каюту. Интересно, конечно, на города и веси поглядеть, да только плыть нам всего ничего, а мало ли какие неприятности меня в Черноводске поджидают? Расслабляться нельзя.

Вот так с перерывами на обед и ужин я до самого позднего вечера и медитировал. Сплетал жгутики входящих меридианов, прорабатывал на оправе зачатки узлов-пасынков, а ещё тянул, тянул и тянул небесную силу. Раньше делал слишком длительные перерывы между подходами, теперь же пытался вбирать в себя энергию на пределе возможностей до тех пор, пока не становилось дурно.

На короткой дистанции соответствовать в скорости наполнения ядра пиковому аспиранту, конечно, неплохо, да только в бою со слабеньким асессором мне этого не хватило.

Увы, тут на быстрые подвижки рассчитывать не приходилось, а вот с формированием дополнительных узлов на оправе никаких проблем не предвиделось. Тело укрепил, дух закалил, энергии в ядре – с избытком. Изначально, памятуя о предупреждении Беляны, намеревался скручивать по два парных узла, но чем дольше размышлял на сей счёт, тем меньше мне эта идея нравилась. Дело было в диагоналях и симметрии, горизонтали и вертикали. Значения этих слов растолковала когда-то Заряна, и я прекрасно отдавал себе отчёт в том, что диагональные узлы на оправе симметричны друг другу как по вертикали, так и по горизонтали. В силу этого одновременное формирование двух верхних или пары нижних узлов, равно как правых или левых, неминуемо привело бы к весьма серьёзным искажениям баланса и могло повлиять на абрис ничуть не меньше, нежели появление единственного дополнительного пасынка.

Так что я хорошенько продумал порядок действий, затем до предела наполнил ядро, а после разом вытолкнул из него энергию по всем четырём меридианам одновременно. Узлы вспыхнули огнём, но разделил потоки надвое, направил их по оправе в разные стороны, дабы столкнуть точно в намеченных местах, а затем волевым усилием подстегнул изменения, начав скручивать пасынки.

И – скрутил. А дальше скрутило меня самого.

Одномоментное сотворение четырёх узлов до предела перегрузило оправу, и любой иной меридиан неминуемо порвало бы в клочья, а так я не позволил разойтись искажениям, а затем и вовсе погасил их, пусть для этого и пришлось уподобиться балаганному канатоходцу, который замер на одной ноге и ловит равновесие, удерживая на макушке блюдо с четырьмя тяжеленными кувшинами.

Только бы не покачнуться, только бы не упасть. Не дать соскользнуть с головы подносу, не позволить расплескаться воде.

Когда б не симметричность искажений, совладать с ними оказалось бы несравненно сложнее, а так удержал ситуацию под контролем, не позволил лопнуть оправе, не дал развалиться абрису. Сохранил целостность духа. И вроде бы мог даже приступить к дальнейшему развитию, да только сформированные узлы горели всаженными в тело кусками раскалённого металла, и было совершенно непонятно, как долго теперь придётся укреплять их и развивать.

Я попытался приподняться с койки и тотчас повалился обратно, когда закружилась вокруг меня сначала каюта, затем пароход, а после и вся драная реальность. Я сделался центром мироздания, и ничего хорошего это не сулило. Не удержу баланс, хоть в самой малости утрачу равновесие – и в труху перемелет.

Но удержал и не утратил, ещё и всю небесную силу понемногу сцедил – сделался пустым и лёгким, будто надутый рыбий пузырь. Подняться с койки больше не пытался, так и провалился в беспокойный сон.

На следующий день проснулся разбитым и вялым, но вполне себе живым и даже почти здоровым. По словам Дарьяна, в глазах у меня полопались сосуды, но полопались они и только они, с абрисом был полный порядок. Правда, хоть четыре новых узла и не жгли больше плоть раскалённой шрапнелью, но до сих пор продолжали ощущаться чем-то болезненно-инородным.

Закрутить по оправе небесную силу?

От одной только мысли об этом дурно сделалось.

Нет, нет, нет! Какое-то время придётся направлять энергию из ядра непосредственно в исходящие меридианы.

– Подходим к пристани! – оповестил меня Дарьян, который после двухдневного употребления пива и горячительных напитков выглядел слегка опухшим.

Я аккуратно сложил пошитую в экспедиционном стиле одёжку и убрал её в саквояж к ёмкости с головой Пламена, сам же облачился в чёрные брюки, белую сорочку, жилетку и тёмный сюртук в тонкую синюю полоску. На ноги натянул сапоги, под мышку сунул трость.

– Ну ты вообще! – только и развёл руками Огнич, стоило мне подняться на палубу.

– Модник! – согласился с фургонщиком Ёрш.

– Боярин же! – хмыкнул Кочан. – Чего вы хотели?

Прибывших из Южноморска пассажиров проверяли со всем тщанием, но к нашей компании вопросов не возникло. Нет, семь тайнознатцев сразу же привлекли к себе самое пристальное внимание чинуш, да только у меня имелась церковная подорожная, а остальные предъявили рекомендательные письма в школу Огненного репья, союзную Черноводской торговой компании, так что разобрались со всем быстро. Обошлось даже без досмотра личных вещей.

– Дарьян, а ты-то что в школе делать будешь? – спросил я уже на пристани.

Тот пожал плечами.

– Возвышением займусь.

– Угу, – тяжко протянул Огнич, которого тоже отправили в школу Огненного репья наравне с остальными.

Кочан пихнул его кулаком под рёбра.

– Загулял бы, поди, если б с нами не законопатили?

– Загулял бы, – признал фургонщик.

– Вот поэтому и законопатили! – хохотнул Кабан. – Ничего, там и пивные есть, и бордель!

– Фигу! – скривился Огнич. – Мы в карантинном отделении жить будем, а за ворота в посёлок каждый день не находишься.

– Давайте короче! – поторопил всех Вьюн. – Опоздаем на почтовый поезд, на перекладных добираться придётся!

– Ага, – кивнул Ёрш. – Валить надо! А то, вон, топают! Как бы не привязались!

Намётанным взглядом босяка он приметил патруль стрельцов, которых сопровождал молодой человек в штатском, но с нашивкой школы Бирюзового водоворота, и мы озадаченно переглянулись.

– Этот-то чего здесь забыл? – нахмурился Огнич. – Сроду водоворотов в Черноводске не было!

– Всё, валим! – скомандовал Вьюн.

Дарьян подступил, обхватил меня и похлопал по спине.

– Даст Царь небесный, свидимся!

– Ага! – вздохнул я, отступил от товарища и попрощался с остальными.

Парни утопали, а я так и остался стоять на пристани.

Один, и теперь уже надолго.

Нехорошо.

15–9

Из задумчивости вырвал подскочивший оборванец. Уж не знаю, намеревался он мне что-нибудь предложить или собирался обчистить приезжего ротозея, но одного только предупреждающего жеста тростью хватило, чтобы вновь остаться одному.