К кровати Спенсер подходит медленно, забирается на нее подобно хищнику, который крадется к жертве. Он возвышается надо мной, я будто оказываюсь в клетке его тела. Смотрю на него снизу вверх, наматываю на палец тонкую золотую цепочку, которую он носит не снимая, тяну его на себя. Наши губы легонько соприкасаются. От его губ и подбородка все еще исходит насыщенный, земной запах моей киски, и я слизываю запах с его кожи, смакую вкус.

– На этот раз трахнешь меня по-настоящему, – шепчу я. – Понятно тебе?

Это я всегда отталкивала его в последний момент. Слишком боялась продолжать. Как только у меня начались месячные, мама заговорила со мной о девственности, о том, что это ценный дар, приберегаемый для мужчины, за которого выйдешь замуж, и ни для кого другого.

«Хочешь быть шлюхой? – часто спрашивала она. – Хочешь разводить ноги для каждого мужика, который назовет тебя хорошенькой?»

«Нет, мэм», – дрожащим голосом отвечала я всякий раз, когда заходил этот разговор.

Я всем своим существом защищала свою девственность. Не то чтобы на нее было много желающих. Как правило, я так мало времени проводила в школе, что ни один мальчик не успевал мной заинтересоваться.

До Спенсера. Впервые встретившись с ним взглядом, я поняла.

Все поняла.

Я уже столько всего попробовала. Стольким занималась со Спенсом, кроме, собственно, секса. О, я и до него целовалась с несколькими мальчишками. Парочке даже позволила себя пощупать. Но практически весь мой сексуальный опыт исчерпывается Спенсером.

С ним я испытала все – кроме одного.

Когда мать заставляет тебя регулярно обследоваться, чтобы удостовериться в твоей девственности, ты делаешь так, как она хочет. Я всегда считала, что у меня и вариантов других нет. Хоть я и повзрослела, покинуть мать мне было сложно. Есть во мне какая-то часть, которая вечно в ней нуждается.

Разве это – не извращение?

А теперь она сосватала меня без моего согласия, и это напомнило мне, что я себе не принадлежу. Никогда не принадлежала, если на то пошло. Моя девственность мне тоже больше не принадлежит, а значит, нет смысла ее охранять, и я решила расстаться с ней. Плевать на последствия, плевать, что я обещана другому. Будь оно все проклято.

И обещана я не тому мужчине, который прямо сейчас нависает надо мной, чей толстый член касается моего живота, оставляет на нем мокрые разводы – доказательство его желания. Я тянусь к нему, провожу кончиками пальцев по чувствительной головке, и член дергается от моего прикосновения.

Спенсер судорожно выдыхает, опускает голову и, кажется, пытается перевести дух. Как будто хочет восстановить хотя бы подобие контроля.

– На самом деле ты этого не хочешь.

Теперь он отталкивает меня. Его член побывал у меня во рту, его руки изучили все мое тело. И все же он отвергает меня, потому что знает, как много моя драгоценная девственность для меня значит.

И для моей матери.

Меня уже тошнит от ее вечного присутствия в моей жизни.

– Я хочу. С тобой. – Снова тяну за цепочку, и мы сливаемся в поцелуе, наши языки сплетаются. С каждым их прикосновением огонь страсти разгорается все сильнее – знакомое пламя, которое сжигает меня всякий раз, когда я с этим мальчиком.

Мужчиной. Он теперь мужчина. А я – помолвленная женщина.

И собираюсь трахнуть человека, который не является моим будущим мужем.

Я поглаживаю его член, и он медленно подается навстречу моей ладони, стонет мне в рот. Мое тело кажется таким пустым, оно все сжимается – а внутри ничего. Мне впервые хочется узнать, каково это. Каково ощущать его внутри. Пальцев уже недостаточно. Даже его губ – абсолютно божественных – недостаточно.

Мне нужно больше.

– Дай я возьму презерватив. – Он перегибается через меня, тянется к тумбочке, выдвигает ящик. Я стараюсь не думать о Спенсере с другими девушками, но ничего не могу поделать.

Он держит презервативы в прикроватной тумбочке. Скольких девушек он приводил в эту квартиру? Скольких трахнул? Мы с ним никогда не договаривались насчет каких-либо обязательств, нас просто неумолимо влекло друг к другу. Наши жизни постоянно переплетались. А иногда я по несколько месяцев с ним не виделась.

У меня нет никаких ожиданий. Никаких требований. Нет на все это права, как бы дорог мне ни был Спенсер.

Впрочем, слово «дорог» – не самое подходящее. Я люблю Спенсера. Правда люблю. Только не могу набраться храбрости и сказать об этом вслух.

– Нам не нужен презерватив. Я на таблетках. – Проверяю его, жду, скажет ли он, что презерватив нужен в любом случае, потому что у него до меня были другие девушки, но он ничего не говорит.

По крайней мере, сначала.

– В каком смысле – на таблетках? – На его лице проступает удивление.

– Подумала, что лучше подготовиться.

– И давно ты готовилась?

Дергаю плечом, изображаю беззаботность.

– Не волнуйся на этот счет.

Взгляд у него такой пристальный – и такой горячий! Я не выдерживаю. В горле ком. Если сейчас он меня отвергнет…

Я не знаю, что буду делать.

Вот только он меня не отвергает. Конечно, не отвергает. Я лежу распластанная прямо перед ним – готовая, жаждущая. Он не сможет от меня отказаться.

Так что он захлопывает ящик и возвращается на прежнее место – нависает надо мной, встает на колени, обхватывает эрекцию у основания. Дрочит себе у меня на глазах, и от этого зрелища у меня пересыхает во рту. Вот только мое время на исходе, и я это понимаю.

Надо, чтобы он сделал то, за чем я пришла. Прямо сейчас.

Развожу ноги, демонстрирую все, что у меня есть. Естественно, взгляд его скользит вниз, устремляется к блестящей розовой плоти. Я касаюсь себя между ног, потираю, и от влажных звуков из меня течет еще больше.

– Пожалуйста, – шепчу я.

Я никогда никого не умоляю. Судя по выражению лица Спенсера, он об это знает.

– Хочу ощутить тебя внутри.

Он еще несколько раз проводит рукой по члену – уже красному, налитому кровью.

– Пожалуйста, Спенс. – Закрываю глаза, хныкаю. – Ты мне нужен.

Услышав мои слова, он, не колеблясь, направляет член в мое жаждущее тело. Я резко вдыхаю, когда он входит в меня, бедра мои сжимаются, все тело коченеет.

Вся моя готовность отдаться ему сменяется всепоглощающим страхом.

– Расслабься, – шепчет он. Губы его почти касаются моих, а в следующую секунду он приникает ко мне в долгом, страстном поцелуе, скользит языком мне в рот. Чем дольше он целует меня, тем легче мне сделать, как он велел, и расслабится. Я вдруг осознаю, что он наполняет меня – один невыносимый дюйм за другим, и чем глубже он погружается, тем больше у меня захватывает дух, пока его член не оказывается полностью внутри меня.

На этот раз мое тело сжимается уже вокруг его члена, и меня будто пронзает чистым электричеством. Охватывает пламя – разливается в крови, горит под кожей, пробирает до костей. Немного пощипывает, жжет, особенно когда он подается назад, а потом снова толкается вперед, в мое тело, а потом…

Потом ничего не пощипывает. Не жжет.

Спенс двигается, и я двигаюсь вместе с ним – полностью завороженная всем, что он делает. Тем, как упирается руками в кровать по обе стороны от моей головы. Как раскачивается цепочка с каждым его толчком. Как выступает пот у него на лбу и остальном теле. Как завиваются темные волоски у него на груди – волоски, которых не было в семнадцать лет, когда мы впервые раздевались вместе, уединившись у меня в комнате в «Ланкастере», где он доводил меня до оргазма пальцами, а я дрочила ему в ответ.

Ох, старые добрые деньки. Тогда мои переживания никак не были связаны ни с будущими мужьями, ни с детьми, ни с прочим жутко ответственным дерьмом, сопровождающим взрослую жизнь. Тогда я еще могла беззаботно проводить время со Спенсом.

– Черт, Сильви. – Голос его звучит сдавленно, будто ему больно. – Ты такая тугая.

– Слишком тугая? – спрашиваю, как идиотка-девственница, коей я, собственно, и являюсь.

Он усмехается.

– Ни в коем случае. – Склонившись, целует меня. – Ты так крепко сжимаешь меня, что я за несколько минут кончу.

Вот и хорошо. Я и хочу, чтобы он кончил за несколько минут. Нам следует поторопиться. Это мой последний шанс побыть со Спенсером, прежде чем я навеки откажусь от него.

Должно быть, он чувствует, как согреваются и расслабляются мышцы моего тела, потому что вскоре начинает трахать меня всерьез. Жестко. Комнату заполняют шлепки, разливается запах секса. Хотя я уже испытала один оргазм, все мое тело объято огнем и готово к новой волне наслаждения. Рука моя скользит между нашими телами, я нащупываю распухший клитор и начинаю его поглаживать.

Спенс отталкивает мою руку, и его мозолистые пальцы кружат вокруг чувствительной плоти, подбираясь все ближе. Я запрокидываю голову, у меня перехватывает дыхание, и меня настигает, подобно взрывной волне, новый оргазм – такой, после которого не перевести дух.

В голове – ни единой мысли.

– Проклятье! – сдавленно произносит Спенсер, и я чувствую, как меня заполняет сперма. Один толчок, другой… Вскоре из меня уже течет, а он все вбивается и вбивается, и только рваные стоны срываются с губ.

Ослабев, он опускается на меня, придавливает всем весом своего тела. Я поглаживаю его по спине. Вверх и вниз. Прокладываю дорожку по гладкой коже, вдыхаю аромат одеколона. Шампуня. Его член все еще во мне, и я гадаю, удастся ли мне запомнить это ощущение, буду ли я вспоминать его всякий раз, думая о Спенсе.

О том, как он стал частью меня.

– Я слишком тяжелый. – Он начинает отстраняться, но я только крепче сжимаю его в объятиях, не даю уйти.

– Нет, – шепчу я. В горле стоит ком, я с трудом сглатываю. Мне тяжело дышать и ужасно хочется плакать. – Не уходи. Еще рано.

Он уступает и какое-то время просто лежит рядом, но потом не выдерживает. Когда он вынимает член, из меня потоком хлещет сперма – стекает по бедрам и по простыням, и я чувствую себя пустой. Опустошенной. Мне так и хочется затолкать его семя обратно, унести хоть каплю с собой, когда буду уходить, но я этого не делаю.

Не хочу, чтобы он спрашивал, зачем мне это.

– Надо было мне презерватив надеть. – Он падает рядом со мной, тянется рукой мне между ног – стереть сперму.

Я шлепаю его по руке и тут же об этом жалею.

– Оставь как есть. Все нормально.

Он поглаживает меня. Пальцы медленно скользят то вверх, то вниз.

– Тут кровь. – На его пальцах – разводы крови и спермы. – Ты и правда была девственницей.

– А ты во мне сомневался? – Голос мой звучит совсем тихо. Уязвленно.

– Разве что немного, – говорит он. Я окидываю его испепеляющим взглядом, и он отстраняется. – Да брось, Сил. Ты ведь вечно несешь всякий вздор.

Мой взгляд смягчается. Тут он прав.

– Но ты ведь знаешь, что для меня ты – единственная, – бормочет он. Взгляд его лучится искренностью, и мне не выдержать такого напора чувств.

– Ты все что угодно скажешь, лишь бы затащить девушку в постель, – подначиваю я, пытаясь разрядить атмосферу.

На смену искренности приходит мука, но я стараюсь не обращать на это внимания.

– Тебе понравилось, когда я в тебя кончил? – спрашивает он, и голос у него почти… застенчивый?

Мой милый, милый Спенс. Такой романтик. Рыцарь в сияющих доспехах. Вечно мчится спасти меня.

На сей раз меня уже ничто и никто не спасет. Даже он.

Я с намеком изгибаю бровь.

– А ты когда-нибудь прежде кончал в девушку? Вот так, без презерватива?

Он медленно качает головой, потом склоняется ко мне в очередном поцелуе.

– Никогда.

– Честное слово? – Я не даю ему снова поцеловать себя, вместо этого кладу голову ему на грудь, прямо туда, где гулко и часто бьется сердце.

– Да, – шепчет он мне в губы. Раздвигает их языком, пальцами снова проникает в мое тело. Играет с киской, обводит чувствительный клитор, и мое тело тут же реагирует на него. Рядом с ним я превращаюсь в настоящую шлюху. – Хочу, чтобы ты еще раз кончила.

– Но я так устала. – Откатываюсь подальше от его настойчивых пальцев. Мне ненавистно отталкивать его, но ничего не поделаешь.