– Тогда тебе точно нужна экскурсия по Мэгуре после экскурсии по академии, Алин, – весело усмехается он. – Есть одно просто отличное ме…

– Ты, похоже, прямо из него? – ядовито перебивает Тома.

Ферка вновь игнорирует её издёвку, сторонясь и пропуская нас вперёд.

– Ну экскурсия временно закончена, – заявляет он, закрывая дверь. – Мастер Хэнрик, я их привёл!

Внутренний двор – а мы попадаем именно в него – куда приличнее фасада. Мой взгляд сразу привлекает огромная скульптура в центре: две фигуры высотой в два-три человеческих роста, вампир и охотник. Вампир беззвучно кричит, сжав руками горло и застыв в вечном падении; охотник с разящим мечом замер в таком же вечном развороте, спокойный и сосредоточенный. Судя по характерным железным трубкам, торчащим из горла вампира, и небольшой чаше у земли, некогда эта композиция использовалась как фонтан.

Фонтан хорош – это бесспорно.

Менее бесспорно хороша шумная студенческая толпа, заполонившая почти всё свободное пространство.

Я не вижу никакого «мастера Хэнрика» (более известного как Ге́нри Лазаре́ску, поистине бессмертного и нестареющего директора академии). Мой взгляд мечется от фонтана к доброй полусотне юношей и девушек, не обращающих на нас с Томой никакого внимания: слишком заняты друг другом. Я улавливаю краем глаза, как взгляд Томы устремляется вниз. Оценивает количество цветных и чёрных шнурков. Я обещаю себе поговорить с ней об этом – когда останемся наедине.

Большинство юных охотников стоят не у фонтана и дверей, а чуть поодаль, под сводами галерей, широкой буквой U окаймляющих весь двор. Кое-где виднеются новые деревянные двери, похоже ведущие во внутренние помещения, кое-где – скульптуры, скромнее и меньше центральной, приютившиеся по углам. Ферка задирает голову.

– Мастер Хэнрик, последние новички здесь! – гаркает он на весь двор – но никто даже не оглядывается.

Я тоже поднимаю голову. Ах вот оно что: длинный балкон-переход из одной части каменного колодца в другую. На балконе человек десять, но Генри Лазареску я узнаю первым.

Генри Лазареску трудно не узнать: при всей огромной (как он утверждает) директорской нагрузке он не пропускает ни одного светского приёма. Чудо, что нам удалось застать его здесь и сейчас. Наверное, решил перенести очередной охотничий раут в горах Швейцарии.

Генри Лазареску стабильно бывал в нашем доме раз в год – даже в худшие для себя времена. Иногда он приезжал два, три, а то и пять раз – в зависимости от того, сколько приёмов устраивала наша семья. Я с ранних лет знаю его тонкое, умное, но чуть испорченное излишней хитрецой лицо; оно совсем не менялось из года в год. Разве что становились длиннее и ухоженнее густые белые волосы – Генри всегда кокетливо говорил, что седеет, но все понимали: обычная краска.

Сейчас волосы Генри перевязаны ярко-золотой лентой – цветом его рода. Я встречаюсь с ним взглядом; Генри слегка прикрывает глаза и улыбается.

А потом произносит хорошо поставленным, громким голосом:

– Господа охотники! Атенцие, вэ рог! ^[12]

«О нет», – думаю я.

И мои худшие опасения подтверждаются: дальше Генри не произносит ни слова по-английски.

Шум стихает, все смотрят на балкон. В основном – нехотя.

– Добро пожаловать в старейшую на свете академию охотников на вампиров! – провозглашает Генри. – Или, как мы её теперь называем, Румынско-американский институт физического воспитания, спорта, медицины и фармации Бухареста…

– А я боялся, что здесь всё будет на английском, – низким шёпотом говорит парень в очках позади меня.

Тома мгновенно инспектирует цвет его шнурков. Мне это не нужно: я сразу понимаю, что это безродный. Я знаю в лицо всех, кто поступил с нами на один курс, и этот парень не был ни на одном званом ужине, посещённом моей семьёй. А моя семья их очень любит. Пожалуй, не уступая в этом Генри.

– Ты из местных? – тоже шёпотом спрашиваю я. – То есть… из Румынии?

– Вообще-то, всё и должно было быть на английском, – шипит Тома.

– Это Дан, – вставляет Ферка. – Дан… эм…

– Не думаю, что вам что-то скажет моя фамилия, – улыбается парень. – Дан Попе́ску. Я из Брашова.

– Брашова?.. – моргаю я. – Но как же…

– Как ты сюда попал? – перебивает меня Тома. – Они совсем охамели?

Они – это вампиры.

Или Генри Лазареску и остальное местное руководство.

И я полностью разделяю возмущение Томы.

У безродных есть только один способ попасть в академию: каким-то образом узнать о существовании вампиров. А это довольно сложно: тайна вампирского существования сохраняется нашим охотничьим институтом и государственными органами тщательно и неукоснительно. Единственный возможный вариант – стать жертвой нападения вампира и выжить.

Большинство вампиров в наше время – малокровники, они не нападают ни на кого и питаются кто чем (и кем) горазд: животными, человеческими компаньонами (не до смерти, разумеется) и просто краденной из больниц или сцеженной из сырого магазинного мяса кровью. Законопослушные вампиры внесены в общую базу данных, регулярно посещают контрольные пункты и всегда готовы к неожиданным проверкам от охотников, прикреплённых к их региону. Удел последних – прорва бумажной волокиты, государственные тайны, иногда забавные, а иногда печальные бюрократические курьёзы; моя мать работала в органах надзора и классификации, и я с детства слышал множество историй об ошибках этого аппарата. Вампир сменил фамилию и забыл об этом уведомить: он пустился в бега и стал полнокровником, – решает вампирский надзор! Вампир нашёл давно обращённое дитя и по глупости сообщил об этом: он обратил его сам, на прошлой неделе, – немедленно решает надзор! Если нет – докажите. А как доказывать? А это уже ваши проблемы.

Полнокровники – совсем другая история. Ни в каких инстанциях они, естественно, не зарегистрированы, ни на какие полумеры не согласны. В лучшем случае этот вампир подмешает вам что-то в напиток и выпьет литр-другой вашей крови в клубном туалете, не особо заботясь, выживете вы или нет.

В худшем случае…

– На меня напали, – отвечает Дан. – Ну… не совсем напали, но…

– Это на меня напали, – подмигивает Ферка. – А его… так. Чуть-чуть подсосали.

– Брашов, – ошарашенно повторяет Тома. – Но это же рядом. Мы взяли оттуда такси. Меньше часа.

– Меньше часа? – усмехается Ферка. – А как тебе Пеште́ра? Я оттуда. Это вообще километрах в пяти от академии.

– Деревня Пештера? – переспрашиваю я.

– Деревня Пештера, – гордо кивает Ферка.

И мне уже нет дела ни до Генри, ни до молодых людей, машущих руками и бросающих на меня многозначительные взгляды, – я видел их всех недавно на ежегодном североамериканском летнем балу, и у меня будет достаточно времени и возможностей с ними пообщаться.

Сейчас я полностью концентрируюсь на новых безродных знакомых. Слишком интересные вещи они говорят.

– Вампир в Пештере и вампир в Брашове, – резюмирую я. И Ферка, и Дан кивают. – Не малокровники.

– Кто?.. – переспрашивает Дан.

– Да, не малокровники, – отвечает Ферка.

– Полнокровники здесь. – Я обвожу взглядом внутренний дворик. – В двух шагах от академии. И никто ничего об этом не рассказ…

Лицо Ферки вдруг меняется на глазах. Слетает с губ расслабленная улыбка, бледнеют худые щёки, и без того не отличающиеся румяностью.

– Рахат, – выдыхает он. – Послушай, Алин…

– Я звоню родителям, – цедит Тома.

– Нет, нет, нет, – поспешно бормочет Ферка. – Алин. Тома. Это секрет.

– Секрет? – хмыкает Тома презрительно. – Нет, дружок, я не собираюсь хранить такие секреты.

– Но тебе придётся, – говорит Ферка.

– Прости?

– Тебе придётся, – повторяет Ферка. – Я уверен, ты знаешь правила. Ты же не безродная, как я. Если ты поступаешь в академию, она становится твоим вторым домом и семьёй – на время учёбы и после. И если академия просит сохранить секрет, ты должна сделать это. Иначе о дальнейшем обучении придётся забыть.

Взгляд Томы становится острым-острым, словно она с удовольствием пронзила бы им Ферку насквозь.

Ферка не врёт – правила действительно таковы. У нас вообще много правил, одно древнее и неудобнее другого, целый кодекс чести, и его нарушения в нашем обществе крайне не любят. Даже если эти нарушения во благо. Семья превыше всего, но и место, где ты получаешь охотничье образование, тоже в некотором смысле твоя семья – поэтому к его секретам нужно относиться трепетно и бережно.

– Что ж, видимо, от этой семьи мне придётся отказаться, – заявляет Тома.

– Вперёд, – пожимает плечами Ферка.

Они буравят друг друга неприязненными взглядами добрую минуту, но я знаю, что ни от чего Тома не откажется. Два пришлых вампира в окрестностях замка за несколько лет – не настолько большая проблема, чтобы жаловаться семье и отрезать все пути в академию.

– Ферка, – прерываю я их игру в гляделки, – на каком ты курсе?

Почему-то этот вопрос застаёт Ферку врасплох.

– …шестой год, – отвечает он после заминки.

– Научная работа? – поднимаю я брови.

В академии всегда учились пять лет и особо не задерживались; оставались только те, кто хотел связать жизнь с преподаванием.

– Ну да, – отвечает Ферка ещё неувереннее. – Вроде… того. Да, я занимаюсь наукой. Как и все мы. В каком-то смысле.

Странно звучат его слова, странно и неубедительно, но я лишь киваю.

Шестой год… это вызывает уважение. Не к желанию Ферки стать преподавателем – ко всем здешним студентам. Все хранили секрет с пештерским вампиром на славу. Даже после выпуска.

Наверное, это правда был единичный случай, заключаю я. Заблудший полнокровник, быстро осознавший, где оказался, и поспешивший смотать свои вампирские удочки.

Но полнокровник в Брашове, напавший на Дана Попеску, «заблудился» тут совсем недавно.

– Ребят, вы какие-то очень продвинутые, – мягко улыбается Дан. – А в чём проблема?

– Ты совсем ничего не знаешь? – с внезапным сочувствием интересуется Тома, вновь кидая быстрый взгляд на его ботинки.

Ладно. Я сдаюсь и смотрю туда же.

На ногах Дана даже не берцы – белые, потрёпанные временем кроссовки.

– Практически ничего. – Улыбка Дана становится обезоруживающей. – Мне сказали только…

И мы с Томой слушаем его историю.

Дану двадцать лет, и он вёл тихую, однообразную жизнь. Работал в небольшом туристическом агентстве родителей в Брашове, в основном – водил экскурсии в знаменитый замок Бран и окрестности. На одной из экскурсий он и познакомился с удивительной, бесподобной, самой замечательной девушкой на свете.

Дальше Дан мог не продолжать. Удивительная и бесподобная девушка быстро уговорила его остаться на ночь в одном из ближайших отелей; цены в таком туристическом месте были заоблачными, но Дан был на короткой ноге со многими владельцами гостиниц и быстро нашёл бюджетный вариант.

Секс был прекрасен – пока Дан вдруг не понял, что девушка не целует его шею, а впивается в неё зубами, а по телу расползается нехорошая, сковывающая слабость.

Дан вырвался чудом: девушка разъярилась, «Такого я ещё не видел», – признаётся Дан, и я понимающе киваю. Полнокровник, которому срывают трапезу, – зрелище, должно быть, буквально сногсшибательное.

Дан вывалился из окна второго этажа, пробежал голышом по крутому склону до замка – замок сиял вечерней иллюминацией, на шее Дана сияли две аккуратные кровоточащие дырочки. На следующее утро все местные газеты и мессенджеры не гудели о сумасшедшем окровавленном нудисте лишь потому, что Дану повезло наткнуться на машину скорой помощи, которая тут же его упаковала.

Дан, естественно, сразу сообщил обо всём родителям и близким друзьям и сначала не заметил, как странно смотрели на него врачи.

– Это похоже на фармацевтический заговор, – говорит Дан с восхищением. – Большая Фарма, всё такое… только с вампирами! А врачи… врачи тоже знают?