Песнь безродного (страница 8)
Боже, что за чушь я несу? Очевидно, она понимает, что Ферка в вампирском статусе. Очевидно, она знает, с кем он живёт. Они же неплохо общаются. Даже убегают от Листера под ручку.
– Здесь же ребёнок, – осеняет меня. – Чёрт. Я совсем не подумал, что здесь…
– Ребёнок? – озадаченно спрашивает девушка.
– Ни́ла Даскалу, – бормочу я, с тревогой заглядывая ей за плечо. – Дочь Листера. А вы…
– А, – говорит девушка. – Нила. Нет, всё в порядке, Нила сейчас в родовом поместье с бабушкой и дедушкой. Я его любовница.
– Листера? – моргаю я.
– Листера, – подтверждает девушка. – Амбро́зия Ляму́р. Приятно познакомиться. Я из Франции.
Она делает изящный реверанс, подхватывая края длинного серого свитера, как платье. Больше на ней ничего нет.
Я уже видел этот свитер сегодня. На Листере.
Но какая, к чёрту, Амброзия Лямур?
– Ладно, – говорю я. – Хорошо.
– Вы не хотите поприветствовать меня должным образом, домнуле Фунар? – насмешливо прищуривается девушка.
– Вы из рода охотников? – задаю я максимально идиотский, максимально бестактный вопрос.
Девушка прикусывает губу. Она быстро справилась с оторопью, и в её вишнёвых глазах снова плещется лукавство, а рука взлетает к волосам, собранным в небрежный красный пучок на затылке, и распускает их.
– Моя семья состоит в дальнем родстве с Трипонами, – поясняет девушка, бросая резинку за спину и оправляя длинные пряди. – Очень дальнем, но да, я охотница. Потомственная, если вас это волнует. Закончила обучение пару лет назад. Теперь живу с Листером.
Я растерянно смотрю на её волосы. Вишнёво-красные. С пробивающимися седыми прядями.
Девушка тоже смотрит на меня. Ждёт.
– А, – соображаю я. – Приветствие. Вы хотите, чтобы я…
– Ну мы как раз, можно сказать, знакомимся, – невинно улыбается она. – А мой род чтит традиции. Мне было бы очень приятно.
– С кем ты там треплешься? – врывается в наш диалог далёкий голос Листера. – Либо впускай его, либо выставляй за дверь!
– Отстань! – вдруг рявкает девушка совсем не ангельским голоском. Одаривает меня ещё одной улыбкой. – Продолжайте, домнуле Фунар. Приветствие.
– Но у меня нет с собой клинков.
Брови девушки ползут вверх в притворном удивлении.
– Нет клинков? – переспрашивает она. – Как это так, Фунар – и без клинков? Ну ладно, ничего страшного. Давайте без них.
Я скованно киваю. Тянусь к шее девушки, отвожу от неё вишнёвый локон, подношу к губам, скользя по нему ладонью, – и целую рассыпающиеся между пальцами волосы. По древней традиции я должен был поднять прядь клинком, а не рукой, не повредив ни одного волоска, – но я скинул клинки, обычно скрытые под курткой, в апартаментах, решив, что сегодня они мне не понадобятся.
– Отлично, – мурлычет девушка.
И я едва успеваю перехватить её запястье: вдруг мелькает в воздухе её собственный клинок, ловко извлечённый из-под свитера, – ещё пара сантиметров, и она бы отрубила свои волосы вместе с куском моей ладони.
– Что вы делаете? – выдыхаю я.
– Здороваюсь, – невозмутимо отвечает она. – Неужели вы забыли полный ритуал первого приветствия, домнуле Фунар? Вы целуете на одном клинке мои волосы, потом мешаете мне отсечь их вторым клинком. Небольшая проверка реакции.
– Но у меня нет ни одного клинка.
– Зато с реакцией у вас всё в порядке, – ведёт она плечом.
– А вы всегда носите клинки на голое тело? – поднимаю я брови. – Крайне неудобная конструкция. Кто был вашим инструктором? Я думал, в этой академии преподают более современные стандарты.
– А с чего вы взяли, что на голое? – насмешливо интересуется она. – И с чего вы взяли, что я окончила именно эту академию?
– Я не…
– Закрой эту чёртову дверь!
– Заходите, – быстро говорит девушка, делая шаг назад.
Я по инерции шагаю за ней, потому что её запястье всё ещё в моих пальцах.
– А теперь отойдите, – усмехается она, глядя мне в глаза снизу вверх. Только сейчас я понимаю, какая она невысокая: даже не достаёт мне до плеча.
И пахнет от неё не приевшимися мне цветочными духами, а чем-то тяжёлым, пряным и дурманящим, смесью восточных благовоний и терпкого ладана. Такой же запах витает по всей квартире.
– Алин, подвиньтесь, – весело повторяет девушка. – Мой возлюбленный очень нервничает, когда я болтаю с кем-то на пороге. Здесь слишком много любопытных ушей.
– Конечно, – отмираю я и отпускаю её руку.
Прихожая узкая и скромная, ни столиков с ключами, ни шкафов для верхней одежды и обуви, ни зеркал, ни украшений – просто длинный коридор с ответвлениями в комнаты и одним резким поворотом. Стены выкрашены в светло-бежевый, а над моей головой, у тусклого плафона, висит небольшой холщовый мешочек. Старый-старый.
В таких же старых пятнах крови.
– Не обращайте внимания, – ловит мой взгляд девушка, запирая дверь на три оборота. Странно. Ферка говорил, что запираться здесь не принято. – Это листеровские причуды. Какой-то амулет.
Нет, это не «какой-то амулет», дорогая Амброзия, а высушенный кусочек кожи вампира, некогда пропитанный свежей кровью больного лейкемией. Самый настоящий оберег, запах которого вызывает у вампиров иррациональное отвращение и желание убраться подальше. Надёжное, но почему-то забытое средство; им не пользуются даже в моей семье, только у моего перуанского учителя есть такой в комнате. Правда, на охотников в вампирском статусе он не действует, иначе Ферка не бросился бы с таким энтузиазмом в глубины квартиры.
– Кто это? – вновь раздаётся голос Листера.
Всё ещё приглушённый.
– Фунар! – неохотно кричит девушка в ответ.
– Фунар?
– Да, Фунар, Фунар, не отвлекайся! – Она досадливо цокает языком. – Ну конечно, они заняли кухню. Такие любители символизма. Идёмте, Алин.
Клинок порхает в её пальцах, она кивает в сторону коридора – и направляется по нему, легко ступая босыми ногами по белому линолеуму. Серые прядки сливаются с серым свитером, красные стекают по нему тёмными ленивыми реками.
Мы останавливаемся у поворота, входим в одну из дверей. Девушка щёлкает пальцами, включая свет.
– Мы всё ещё переезжаем, Алин, – оглядывается она на меня через плечо. – Простите нас с Листером за беспорядок. Распаковка вещей – это что-то невозможное.
Да, я вижу. Вся комната завалена картонными коробками, где-то выпотрошенными наполовину, где-то – полностью. Одежда – женская вперемешку с мужской – валяется повсюду: на полу, на большом сером диване, на подоконнике; одну особенно впечатляющую гору венчают чёрные берцы с кроваво-красными шнурками, другую – порванный пояс для крепления сыворотки.
Ну и порядочек. И в таких условиях живёт бедная маленькая Нила?
– Ферка сказал нам, что… реновацию провели год назад, – не удерживаюсь я, переступая через палетку всех оттенков красного. – Я думал, все переехали тогда же.
– Ну да, – беспечно отвечает девушка. – Но, знаете, переезд – дело непростое, хоть и весёлое. Вы когда-нибудь бросали пуфики с высоты тридцати метров?
– Что?..
– Мы с Листером жили под крышей преподавательской башни, – мечтательно поясняет она, присаживаясь на подлокотник дивана. Для этого ей приходится скинуть на пол уже знакомую мне длинную чёрную юбку. – В бойницы пуфики, конечно, не пролезали. Но если выбраться на крышу… Вот оттуда-то мы и…
– …швырялись пуфиками, – киваю я.