Смерть в изумрудных глазах (страница 4)
Старшая потребовала предъявить переписку, прочитала, схватилась за голову:
– Овца безмозглая! Ты что творишь?
– А чего? Я всю правду написала.
Сестра вздохнула.
Олю она знала: та иногда заходила к ним в гости. И про ее конфликт с Машей Глушенко тоже была в курсе. Даже предлагала – на правах старшей – урегулировать. Мелкота – она ведь только с себе подобными наглеет. А подойди к обидчице пара одиннадцатиклассников – мигом притухнет.
Однако Можаева помощь не приняла:
– Чего какашку трогать? Только завоняет еще больше. Так мой папа говорит.
– Но сколько можно терпеть? – вмешалась младшенькая. – Я сегодня слышала: Машка мальчишек подговаривала, чтобы они Оле в сменку пописали!
– А я их предупредила: пусть только попробуют, – хладнокровно отозвалась Можаева. – Будут тогда новую пару покупать. За евро. У меня сменка «Найк», такие кроссы в Россию больше не ввозят. И компенсацию отцу заплатят. За моральный ущерб. Так что они сразу скисли.
– Не, я считаю, все равно надо Машку на место поставить! – упорствовала сестрица.
Можаева усмехнулась:
– Вот сразу видно, что у тебя от физкультуры освобождение. А у нас на теннисе таких Машек миллион, потому что спорт сволочной. И что, с каждой воевать? Когда на них внимания не обращаешь, они только бесятся больше.
И вроде бы не рисовалась – действительно не трогала ее объявленная Машкой вендетта.
А что касается той самой драки… Можно бы ее считать поводом к самоубийству. Но только старшая сестра как раз в тот вторник с Олей столкнулась. Вместе из школы выходили (младшая осталась на кружок). Приметила: волосы у девчонки растрепаны, глаза на мокром месте. Спросила, конечно:
– Что случилось?
Та спокойно отозвалась:
– От Глушенки мне прилетело. В раздевалке подкараулила, тварь.
– Нет, Оль, это уже не шутки, – забеспокоилась. – Давай меры принимать.
– Не волнуйся. Теперь – точно примем, – значительно отозвалась Можаева. – Машка – дебилка. По сторонам вообще не смотрит. А в раздевалке-то видеокамеру поставили! Раньше не было: видно, на выходных прилепили. И она точно под ней на меня поперла. Я потому и не отбивалась. Сегодня папе все расскажу, он в школу пойдет, видео потребует показать – и конец тогда ей. Или, может, сама схожу к директору. Пока не решила.
– Ух ты какая! Прямо граф Монте-Кристо, – оценила старшеклассница.
– А то, – гордо отозвалась Можаева. – Что жвачку в волосы прилепили – папане жаловаться смешно, слабачкой обзовет. Но тут, я думаю, точно на мою сторону встанет. И Машке конец тогда. Против видеодоказательства не попрешь.
…В тот понедельник младшей сестре она про встречу с одноклассницей сестры не рассказала. Просто потому, что пришла домой поздно – мелкая к тому времени спать легла. А во вторник – когда про Олю узнали – осознанно решила: лучше молчать. У младшей язык без костей, раззвонит на всю школу. И кого будут таскать на разговоры с соцпедагогом, директором, а то и с полицией? Ее. Зачем оно надо? Тем более Оле теперь не помочь никак.
Сейчас строго спросила младшую:
– Вы с этим журналистом когда встречаетесь?
– Сегодня. После четвертого урока будет у школы ждать.
– Нафиг. Переноси на после седьмого, когда я освобожусь. Вместе пойдем. И не у школы, а… пусть лучше в четыре к «Алеше» приходит.
– Ты будешь, что ли, Машку защищать? – возмутилась.
– Защищать не буду. Но это ведь сам Полуянов! Он всегда правду пишет! Вот пусть и выясняет. А ты его своим письмом идиотским в заблуждение ввела!
* * *
Директор школы после трагедии с Олей спешно ушла на больничный. Классная руководительница – вместо того, чтобы детей поддержать – взяла неделю по семейным обстоятельствам. Полуянов обеих потревожил – но на звонки дамы не отвечали, сообщения игнорировали. Вероятно, таков был план: отдуваться за всех станет социальный педагог по имени Оксана Юрьевна.
Встретила его в вестибюле – с исключительно постным лицом. Едва Дима притормозил у мемориала в память Оли, закатила глаза: «Давайте, пожалуйста, побыстрее. У меня время строго ограничено».
Увела в свой кабинетик. Против диктофона не возражала, но включила и свой:
– Для страховки. А то мало ли что вы потом понапишете.
Про письмо Олиной одноклассницы Дима решил пока что не говорить. Однако Оксана Юрьевна интригу раскрыла сама:
– У девочек действительно был конфликт. С Машей Глушенко они враждовали. Та в классе – безусловный лидер, со своей группой поддержки. А Оля всегда держалась сама по себе. Она спортсменка, занималась теннисом, ездила на турниры. По всей стране с отцом колесили. То в Рязань, то в Калининград. Одним днем не обернешься, так что часто занятия пропускала. Подруга у нее в школе единственная была («Видать, та самая, убитая морковкой», – предположил Дима). Но речь о травле точно не идет. За это я вам как социальный педагог отвечаю.
И начала разливаться: девочки даже не враждовали, а скорее соревновались. Маша себя считала безусловной принцессой – причем во всех сферах. И некоторые учителя ее пытались с небес на землю спустить. Особенно физрук старался. Устраивал для них с Олей челленджи. И Можаева всегда оказывалась быстрее, выше, сильнее. Ну а Глушенко, понятное дело, злилась. Отомстить пыталась.
– Но Маша, насколько я знаю, занималась дзюдо? – вкрадчиво произнес Дима. – Значит, и в драках, скорее всего, побеждала?
– Драк у девочек не было, – твердо ответила Оксана Юрьевна.
– Не было – или вы не видели?
– Наш физрук Марии жестко сказал: соревноваться можно лишь в том, в чем обе сильны. А Оля единоборствами не занималась. Поэтому устраивать с ней спарринг нечестно.
– Мы в школе редко дрались на глазах у учителей, – усмехнулся Полуянов.
Однако Оксана Юрьевна на провокацию не поддалась и твердо ответила: комментариев по поводу конфликта Можаевой и Глушенко больше не будет. Да, девочки не любили друг друга. Но войны между ними не было. И переключилась на новую тему. Поведала о дружбе Оли и Тимофея Квасова из шестого «Б». История ее звучала складно и, как показалось Диме, была предварительно отрепетирована перед зеркалом.
Тимофей – давний бич школы. Задира, драчун, второгодник. При этом хорош собой и за словом в карман не лезет. Парни его побаивались, а девчонки – наоборот, всячески привлекали внимание, ибо с дамами второгодник был галантен, своих избранниц щедро одаривал шоколадками и энергетическими напитками (как раз за мелкое воровство из магазинов на учете в полиции и состоял).