– Она долго не отвечала, и тогда мы решили ломать дверь! Мы подумали, что госпоже могло стать плохо. Когда мы сломали дверь, то увидели воистину жуткую картину. Вся колыбель была в крови. Матрасик, подушечки… Кровь была повсюду и даже на полу. Но больше всего крови было на ночной сорочке у вашей жены. В ее руках был нож для писем. И на нем тоже была кровь. Я бросился к ней: “Что-то случилось?!” Но она словно не видела меня. Тогда я стал спрашивать ее, где ребенок? Но она ничего не могла сказать… А потом произнесла одну фразу: “Я не знаю! Я ничего не помню!”. Она посмотрела на нож в руках и бросила ее на пол, отшатнувшись от него. Я сначала не поверил! Пока служанки пытались ее успокоить, я позвал стражу. Господин генерал! Я был уверен, что ребенка похитили! Явилась стража, и на полу обнаружила то самое письмо с конвертом.

Дворецкий перевел дух. Слезы снова выступили у него на глазах, а он достал платок, утирая их. Позади него ревела полненькая горничная.

– В письме было написано что-то вроде… Сейчас, одну минутку. “Госпожа Моравиа! Я не тот человек, который останется в стороне. Вы, наверное, удивлены тем, что ваш супруг так редко бывает дома. Мне ужасно не хочется сообщать вам грустные вести, но у вашего супруга Эльдриана Моравиа есть другая семья, в которой подрастает еще один сын. И он собирается подать на развод с вами. Я умоляю вас сохранить это письмо в тайне, поскольку я не хочу рисковать своим положением. Но я не могу не сообщить вам эту новость заранее, чтобы вы могли подготовиться к ней”, – словно наизусть зачитал дворецкий. – К сожалению, память меня уже подводит, но я мог упустить какие-то незначительные детали. Вы же знаете, что я отлично запоминаю тексты писем… Даже если его прочитали всего один раз! И еще! Я заметил, что он был написан таким красивым почерком, что прямо загляденье. Буквы ровные, одна к одной, и завитушки… Прямо как на открытках и пригласительных.

– Где это письмо? – резко спросил генерал, а я посмотрела на него внимательным взглядом.

– Оно было все испачкано кровью. Его изъяли как вещественное доказательство! – развел руками дворецкий.

– У меня никогда не было второй семьи, – произнес генерал, глядя на меня. – И уж тем более, с ребенком! Да, я был один раз женат, но это в прошлом. Но даже в первом браке у меня не было детей!

Глава 9

Я понимала, что никакая сила в мире, а уж тем более какое-то там письмо, не заставят меня причинить вред ребенку! Это ж чем нужно было думать? А ребенок-то тут при чем? Я ничего не знала о жизни той, в чье тело я попала, но если ребенка и правда убила она, то я осуждаю!

– Изучив все обстоятельства дела, госпожу тут же арестовали. Она все твердила, что ничего не помнит. И плакала, когда ей предъявили обвинение. В комнате, кроме нее, никого не было. Мы были уверены, что сейчас все образуется. Что преступник будет задержан, а ваша супруга вернется домой. Уже из газет мы узнали обстоятельства дела. Прочитав письмо, ваша супруга обезумела и… совершила непоправимое! Она хотела убить и себя, но не смогла. Не успела. А тело вашего сына, Леандра Моравиа, она спрятала с помощью магии, чтобы сделать вам еще больнее!

Конечно, спрятать тело с помощью магии звучало невероятно, но если бы мне сегодня утром, когда я собиралась на работу, кто-то сказал мне, что я полечу на драконе, я бы усмехнулась. Я подумала, что не стоит спешить с выводами. В этом мире, кажется, возможно все!

Генерал посмотрел на меня, а я даже не знала, что ответить! Ужас какой! И ведь обидно, что все уверены, что это сделала я!

– Отведите ее в комнату и приведите в порядок, – уставшим голосом произнес генерал, а я едва не расплакалась от нахлынувшего чувства благодарности. Я чувствовала себя под защитой, когда он был рядом. И мне казалось, что это единственный человек в этом мире, кто верит мне!

Служанки вели меня куда-то в совершенной тишине. Казалось, что даже эта тишина дышала презрением.

Роскошный коридор выглядел очень уютно. И, быть может, я бы с восторгом рассматривала обои, изучала бы красивые рамки и любовалась вазами и столиками, если бы не гнетущая атмосфера вокруг меня и чувство причастности к чему-то ужасному.

Одна горничная открыла передо мной дверь, а я увидела на ее лице непроницаемую маску брезгливости.

– Проходите, госпожа, – холодным, но учтивым тоном произнесла она. – Вам что-то принести?

Казалось, в ее голосе звенел металл. Она разговаривала со мной вежливо, не придраться. Но вот в ее глазах я читала желание влепить мне пощечину.

– Нет, спасибо, – прошептала я, совершенно не зная, как разговаривать со слугами. У меня не было раньше слуг! Я не умею помыкать людьми. – Или… эм… чаю… Пожалуйста…

Да, чаю! Чай в начале рабочего дня всегда помогал мне успокоиться. Мне сейчас срочно нужно успокоиться. И чай с ложкой меда подойдет!

Я вошла в комнату, видя посреди комнаты детскую кроватку. Она стояла в самом центре комнаты. Свет, бьющий из-за штор, падал аккурат на нее, словно выхватывая ее из всего роскошного интерьера.

Я сглотнула, понимая, что кроватка есть, а ребенка в ней нет. И нет, он не вышел из комнаты, его не унесли заботливые руки…

Его не просто нет.

Его больше нет.

Поджав губы, я смотрела на красивый узор на спинке, на маленькую взбитую подушку и идеально заправленное одеяльце, чувствуя, как в голову лезут грустные мысли. В кресле лежала игрушка. На столике – яркая детская книжка про какого-то мальчика, который разговаривал с птицами и мечтал летать…

Мне казалось, что здесь ничего трогать нельзя. Словно тронешь, и спугнешь какое-то застывшее мгновенье до страшной трагедии, которым еще дышат эти роскошные обои с золотым тиснением, мягкие шторы и уютные кресла.

– Ваш чай, – послышался холодный, вежливый и учтивый женский голос.

А! Да! Я же просила чай! А я и забыла!

Дверь открылась, а в комнату вошла служанка. Ее бледное лицо, красные глаза, прожигающий взгляд намекал мне, что ей даже смотреть на меня неприятно, а не то, что делать мне чай.

Я внимательно посмотрела на чай, насыпала две ложки сахара и сделала глоток. И все-таки, есть волшебное зелье, способное немного вернуть меня к жизни!

– Как вы могли, – послышался горестный голос служанки, которая вроде как собиралась уйти, но не ушла. Она повернула ко мне лицо, полное слез. – Ему же было всего полтора года! Он был еще таким маленьким! Его все так любили… Как… Как у вас рука поднялась!

Она заплакала, а мне стало жаль ее. Мне показалось, что все в этом доме любили малыша. Но при этом я понимала, что не виновата. Я просто очутилась в чужом теле и не причастна к смерти ребенка!

“А что, если жена генерала и правда убила собственное дитя?” – обожгла меня мысль. – “Что тогда?”

Глава 10

– Я была о вас лучшего мнения! – в сердцах произнесла служанка, вытирая слезы фартуком. – Я всегда ставила вас в пример хорошей матери. Неужели оно того стоило?

Мне ничего не оставалось, как вздохнуть. Ну вот что? Что я ей отвечу? Тетя, вы ошиблись! Я из другого мира! Меня зовут не Астория, а Юлия, для друзей просто Юся. Обожаю музыку пятидесятых, по выходным смотрю черно-белые фильмы с ослепительными улыбками первых голливудских звезд, работаю менеджером в отделе строительных смесей, умею различать марки цемента, знаю разные присадки, рисую бабочек в блокноте, мечтаю о ребенке и скачиваю на телефон все фиолетовые обои и темы.

– О, если бы вы знали, – произнесла служанка, заплакав и отвернувшись. – Как мы все его любили!

С этими словами она вышла, оставив меня в гнетущей тишине.

Я прошлась по комнате, стараясь ничего не трогать, а потом легонько толкнула красивую дверь, обнаружив за ней удобства.

Включив золотой кран, чтобы набрать воды в ванну, я посмотрела на себя. О, нет. Это точно не я. Я вообще по-другому выгляжу!

На меня смотрела бледная, растрепанная темноволосая женщина, похожая на русалку. Глаза у нее были серыми с карим ореолом вокруг зрачка. Ее смело можно было назвать красавицей. А вот счастливой – вряд ли.

Я забралась в ванну, пытаясь смыть с себя всю грязь презрительных взглядов.

Конечно, это противоречит теории эволюции, но не труд сделал из обезьяны человека, а ванна. Теперь я знала это наверняка!

Я вышла, кутаясь в полотенце, и снова посмотрела на кроватку, которая стояла в лучах света, словно само провидение подсвечивает ее, вырывая из сумрака остальной комнаты.

Служанка принесла мне салатовое платье, в которое я тут же переоделась.

Приятное чувство чистоты и прикосновение свежей одежды чуть приподняли мое настроение после короткого общения, полного невысказанных упреков и недовольства.

Настроение приподнялось, осмотрелось и тут же опустилось обратно, когда мой взгляд упал на детские игрушки.

Итак, что я узнала. Жила-была счастливая семья. Муж уехал воевать, а жена родила сына и воспитывала его до того злополучного дня, пока не узнала о измене мужа. В этот момент у нее в голове что-то переклинило, не помня себя от горя она убила своего сына и спрятала его тело магией, чтобы у отца-изменщика не было даже места, где можно было оплакать наследника.

“Ну это, конечно, перебор!”, – мысленно возмутилась я. – “Ладно посуду побить! Покричать, какой же он скотина неблагодарный! Обязательно добавить про лучшие годы жизни, потраченные впустую! Можно даже пару пощечин зарядить по бессовестной красивой морде, чтобы душеньку отвести! Потом порыдать вечерочек и вспомнить все лучшее, что было между вами. Но убивать ребенка, а затем пытаться убить себя? Ну, это слишком! Ребенок-то тут причем? Он что ли матери изменил? Нет! Что это за порыв такой – чуть что сразу детей убивать!”.

Я посмотрела на свои руки. Тонкие, белые, красивые. Они явно не ворочали и не таскали тяжелые мешки со строительными смесями. Мысль о том, что эти руки убили ребенка, вызвала у меня горячее желание проснуться!

Я плохо понимала, как прежняя хозяйка тела могла спрятать тело ребенка магией. Кажется, я вообще плохо понимала, что такое магия и как она работает. Мне оставалось довольствоваться тем, что мне говорят.

– За что? – прошептала я, глядя в окно. – Вот за что мне все это? Вот где я так накосячила, чтобы оказаться в теле детоубийцы! Да, судя по всему, мне котят нужно было топить без перерыва двадцать четыре на семь и старушкам хамить на каждом шагу, чтобы так вляпаться! Врагу не пожелаешь!

Я услышала, как в дверь коротко постучали, видимо, соблюдая правила приличия.

– Войдите, – произнесла я тоже соблюдая правила приличия, хотя сейчас видеть никого не хотелось.

В комнату вошел генерал. Мой настороженный взгляд тут же изменился.

Он смотрел на меня, а я на него. Представляю, каково ему сейчас! Генерал выглядел уставшим, надломленным, а в его глазах я видела отблески боли. Ну еще бы! Его жена убила его ребенка, поверив в какие-то гнусные сплетни про его измену. Или это были не сплетни?

Я присмотрелась к красавцу, думая о том, что вокруг такого мужика всегда полно женщин. Его полтора года не было.

“Ну да! Полтора года он просто делал вид, что женщин не существует! И ты серьезно в это веришь?”, – пронеслась в голове мысль, когда я смотрела на мужа. “Да, но… А вдруг?”, – с надеждой подумала я, все еще веря в сказки про то, что существуют мужчины, готовые блюсти верность и не поддаваться соблазнам, пока жена далеко.

– Астория. Если ты действительно любишь меня, скажи мне правду, – произнес генерал, присаживаясь в кресло напротив. – Или я уйду навсегда.

Глава 11

Я молчала. Я вообще понимала, что здесь нужно быть очень осторожной. Если я скажу ему, что я вообще не она, то не расценит ли он это как признак безумия? Не подтвердит ли это слова судьи и дворецкого о том, что Астория слегка… хм… того?