За последние триста лет она выучила эти слова наизусть и действительно старалась не злиться на бессмертных, которые были ниже нее. Она научилась быть снисходительной и сдержанной. Но стоило Чжи Хэ самодовольно улыбнуться, как тщательно выпестованное самообладание Фэнцзю пошло по швам.

Принцесса Рассветного дворца обидела ее слишком сильно. Нанесенное оскорбление оставило на сердце шрам.

История этой обиды насчитывала две тысячи лет.

Будучи маленькой несмышленой лисичкой, Фэнцзю в одиночку отправилась в Южную пустошь поиграть на горе Циньяо. Там она по неосторожности столкнулась с духом тигра, который захотел ее съесть. К счастью, Фэнцзю спас случайно проходивший мимо владыка Дун Хуа. С того момента ее жизнь и сердце принадлежали Дун Хуа. Чтобы отплатить ему за доброту, она упросила Сы Мина помочь ей войти в Рассветный дворец на Тринадцатом небе в качестве служанки.

Она старалась изо всех сил, но ей не повезло – названая младшая сестрица Дун Хуа принцесса Чжи Хэ во всем чинила ей препятствия. Дун Хуа не интересовали внутренние дела дворца, не было у него и жены, которая могла бы о них позаботиться, поэтому почти всем распоряжалась Чжи Хэ. Фэнцзю нелегко при ней жилось.

После из-за происков врага Дун Хуа оказался заперт в Лотосовом пределе Десяти зол. Фэнцзю показалось, что ей наконец улыбнулась удача. С детства ее звали упрямицей: мол, не повернет она головы, не натолкнувшись на южную стену. Так и было. В обмен на шанс спасти Дун Хуа она без колебаний отдала демону свою внешность, голос, возможность сменить облик и самое главное – драгоценные девять хвостов, чтобы стать маленькой лисичкой.

Да, она преследовала свои цели. Она думала, что, если окажет Дун Хуа такую большую услугу, он непременно влюбится в нее так же, как и она в него. Она надеялась, что ее кропотливый труд на протяжении двух тысячелетий окупится сполна.

Однако жизнь оказалась так непредсказуема.

Когда Фэнцзю оправилась от ран, с молчаливого согласия Дун Хуа она осталась рядом с ним. Ей казалось, что это самое счастливое время в ее жизни. Пускай она не могла сменить облик и оставалась всего лишь маленькой рыжей лисичкой, ее все устраивало. Даже во сне она была счастлива.

Но в одну ночь ей приснились странные путанные сны. На рассвете ее разбудили птицы, клевавшие переплет широко распахнутого окна в поисках пищи. Сбоку от подушки она обнаружила записку и узнала почерк Дун Хуа. В записке говорилось, что, как только она проснется, пусть идет в средний двор, там ее накормят. Безумно счастливая, она слетела с кровати и, радостно виляя единственным оставшимся у нее хвостом, вприпрыжку помчалась к указанному месту. Однако там у цветочной клумбы она обнаружила Чжи Хэ, о чем-то спорившую в слезах с Дун Хуа. Фэнцзю подумала, что сейчас не самое подходящее время попадаться им на глаза, поэтому безмолвно укрылась за кривым стволом финиковой пальмы. Дома она получила отличное воспитание и вовсе не хотела подслушать чужой разговор, поэтому опустила мордочку к земле и зажала лапками чуткие уши.

Названые брат и сестра долго спорили, больше всего говорила Чжи Хэ. Как бы Фэнцзю плотно ни прижимала лапки, громкий голос принцессы все равно ввинчивался ей в уши, отчего у нее вскоре закружилась голова. Наконец спор, кажется, утих, и Фэнцзю убрала от ушей лапы.

Внезапно до нее долетел низкий голос Дун Хуа:

– Поскольку я пообещал названому отцу позаботиться о тебе, я никогда не оставлю тебя. Почему ты ревнуешь к ручной зверушке?

Потом стало тихо; должно быть, Дун Хуа ушел. Прошло много времени с последней прозвучавшей фразы, когда Фэнцзю решилась вылезти из своего укрытия. Дун Хуа действительно уже не было. А вот Чжи Хэ осталась стоять у клумбы, и на губах ее появилась насмешливая улыбка, когда принцесса заметила Фэнцзю.

– Слышала? Ты всего лишь ручная зверушка, а мечтаешь заполучить моего названого брата. Самой не смешно?

Хотя Фэнцзю и было грустно, сердце ее выдержало этот удар. В конце концов, хотя услышать такие слова от Дун Хуа и было болезненно, он сказал чистую правду. Добиваться Дун Хуа таким способом и правда оказалось скверной идеей. Но Фэнцзю все равно желала большего, чем у нее было.

Кто бы мог подумать, что тот случай окажется только первым в череде неприятностей. Как говорится, если крыша протекает, дождь будет идти всю ночь. Все произошедшее дальше эти слова описывали как нельзя точно. Удары судьбы, о которых она сейчас не хотела вспоминать, посыпались на нее один за другим, вырывая из прекрасного сна. Каждый был мучительнее предыдущего. Хотя Фэнцзю была куда отважнее сверстников, все же она была еще очень юна. Обрушившиеся на нее переживания и несправедливость мало-помалу лишили ее надежды и веры в успех.

В том бою Чжи Хэ одержала безоговорочную победу. Но на самом деле Фэнцзю печалилась не потому, что проиграла Чжи Хэ. Грустно ей было оттого, что, как бы она ни старалась, Дун Хуа даже не обратил на нее свой взор. Но Чжи Хэ она отчего-то была как кость в горле. Даже когда Фэнцзю решила покинуть Небеса, Чжи Хэ не пожелала отпустить ее с миром. В ночь, когда Фэнцзю хотела уйти, Чжи Хэ, чтобы ранить ее посильнее, нарочно облачилась в алые свадебные одежды и, с притворной лаской коснувшись ее головы, сказала:

– Я провела с названым братом девяносто тысяч лет, я выросла на его глазах. Сегодня я наконец стану его женой, я так рада. Ты же добрая маленькая лисичка, ты наверняка тоже рада за меня? – Она схватила ее за уши и потянула, с фальшивой улыбкой вопрошая: – Что, не рада? Неужели ты совсем за меня не рада?

Фэнцзю помнила, какой яркой и круглой была луна в ту ночь. Когда она наступила на ее отражение в луже, показалось, что она угодила в реку судьбы. Бесконечно глубокую реку, что могла поглотить Фэнцзю без остатка.

Прошлое промелькнуло перед ее внутренним взором и растаяло подобно дымке. Пристально разглядывая Чжи Хэ, которая завершила танец и стояла теперь на сцене, Фэнцзю подумала, что триста лет – ничтожно малый срок. Ее старая подруга ничуть не изменилась.

Прежде Фэнцзю терпела издевательства Чжи Хэ, но из-за своей одержимости Дун Хуа неправильно трактовала эти обиды как испытания свыше. Возможно, думала она, Чжи Хэ – это орудие, посланное небесами, чтобы проверить ее. Когда Фэнцзю покинула Девять небесных сфер, она наконец ясно осознала, что Чжи Хэ всегда была ее заклятым врагом и она зря позволяла той глумиться над ней сотни лет. Но разве благородно было нарочно заявляться на Небеса, чтобы отомстить за все перенесенные обиды? Как же она могла вернуть долг врагу и при этом не растерять собственное достоинство? Фэнцзю долго размышляла над этим, но так и не нашла ответ и решила просто позабыть о произошедшем в прошлом.

Однако, похоже, о такой мелочи не забыли небеса, раз спустя триста лет подкинули ей блестящую возможность отомстить. Что ж, кто она такая, чтобы упустить столь любезно предоставленный шанс? Особенно если при новой встрече ее соперница ухмыляется так вызывающе. Разве можно оставить такую красивую улыбку без внимания?

Когда служанка подала Фэнцзю новую чашу, язвительная усмешка Чжи Хэ обозначилась еще отчетливее: уголки ее глаз приподнялись, придав лицу слегка заносчивое выражение.

Фэнцзю приняла чашку, поймала самодовольную ухмылку Чжи Хэ и сладко улыбнулась в ответ.

Сидящая рядом с Фэнцзю тетя, Бай Цянь, смерила взглядом все еще стоявшую на сцене Чжи Хэ. Прищурилась, поигрывая веером. Наконец в полной тишине раздался ее строгий голос, когда она, будто бы с осуждением, повернулась к Фэнцзю:

– Небесный владыка обсуждает с подданными дела. Ныне ты владычица Цинцю, тебя удостоили чести выслушать наказ его величества, а ты, вместо того чтобы почтительно ему внимать, улыбаешься?

Хотя со стороны казалось, что Бай Цянь отчитывает Фэнцзю, на самом деле племянница с тетушкой уже не первый год разыгрывали на пару это представление перед строгим отцом Фэнцзю. Та мигом все поняла и подхватила игру, складывая перед собой руки в почтительном жесте:

– Ваша неразумная племянница не посмела бы. Меня просто огорчило то, что, ежели в Цинцю за такой проступок изгоняют небожителя, прощение он может снискать только великими свершениями. Когда вы, тетушка, поведали мне о волнениях в Южной пустоши, я обеспокоилась, как бы принцессу Чжи Хэ не отправили искупить вину на войне, ведь она как-никак повелительница дождей, а значит, может сражаться. Но оказывается, чтобы вернуться на Небеса, довольно мило станцевать! Выходит, я зря волновалась за принцессу Чжи Хэ, поэтому улыбнулась с облегчением. Потом я подумала: какие передовые, какие милосердные законы на Небесах! Я улыбнулась с уважением. А затем мне пришло в голову: но ведь эта принцесса Чжи Хэ красивая и талантливая девушка, конечно, ей легко заслужить прощение. Но что делать, если оступится небожитель, обделенный красотой и талантом? Я улыбнулась с недоумением.

Все небожители видели: молодая владычица Цинцю при всех осудила и поставила под сомнение решение почтенного Небесного владыки, но сделала это так чистосердечно, так скромно и вежливо…

Фэнцзю встала, продолжая учтиво держать руки перед собой, и, поклонившись присутствующим, смиренно закончила:

– Я родом из далеких, глухих мест, похоже, мое невежество насмешило почтенных гостей.

Она села и со всей возможной искренностью вновь поклонилась с почтительно сложенными руками сидящему вдали Небесному владыке. Лянь Сун указал сложенным веером на пагоду Великого неба в руках Дун Хуа:

– У владычицы Цинцю, несомненно, талант говорить гадости. Пожалуй, сегодня она сравнялась с вами в этом искусстве. Полагаю, моему отцу прибавилось головной боли.

Дун Хуа повернул чашку с чаем и перевел взгляд на Бай Фэнцзю, сидевшую в отдалении с исполненной притворной вежливости улыбкой.

– Едва ли. Я бы выразился короче.

* * *

Сидевший на троне Небесный владыка не ожидал такого поворота, но он не зря занимал свое место – он в совершенстве освоил умение сменять гнев на милость быстрее, чем перелистывать страницу книги. Ему хватило одного величественного взгляда в зал, чтобы взвесить все за и против.

Голос его прозвучал весомо:

– Недоумение владычицы Цинцю вполне обоснованно. Законы Девяти небесных сфер суровы и беспристрастны. Если Чжи Хэ желает вернуться на Небеса, она должна заслужить прощение. – Небесный владыка помедлил и, вновь окинув зал властным взглядом, продолжил: – Это правило всегда было прописано в своде небесных законов. – Но законы и правда звучали слишком уж сурово, а Небесный владыка не хотел прослыть безжалостным правителем, поэтому спустя небольшую паузу добавил: – Однако мы пока не знаем наверняка, чем вызваны волнения в Южной пустоши. Мы обсудим это дело позже.

Фэнцзю неустанно поддерживала вид благовоспитанной и вежливой девушки. Она одарила Чжи Хэ удовлетворенной улыбкой. Справедливость всегда восторжествует.

Эта истина непреложна, как то, что с весенним ветром приходят дожди, а сотни рек впадают в моря.

Лицо Чжи Хэ стало белым как бумага. Ее миндалевидные глаза пылали такой яростью, что казалось, будто она прожжет в Фэнцзю дыру.

– Я пойду вместо нее, – вдруг раздался в тишине холодный и равнодушный голос. Дун Хуа коснулся пальцем вершины пагоды Великого неба и перевел взгляд чуть выше, – если для возвращения на Небеса ей придется добывать прощение в бою.

Чжи Хэ вскинула голову. Мертвенная бледность отступила, ее лицу вернулись краски. Глаза ее наполнились благодарностью, будто ей дали шанс прожить жизнь заново.

Даже Небесный владыка был потрясен. Сохраняя невозмутимое выражение на лице, он обвел взглядом собравшихся в зале небожителей. Кроме Дун Хуа, среди них имелась еще одна высокопоставленная богиня – Бай Цянь, поэтому Небесный владыка не мог не узнать ее мнения.

Она взмахнула веером и с широкой улыбкой произнесла:

– В Цинцю слышали, что почившие родители принцессы Чжи Хэ вырастили Верховного владыку. Похоже, он очень им благодарен.

Ее слова можно было расценить как одобрение.