– Я слышал, то была названая младшая сестра Верховного владыки – из уважения ее здесь величают принцессой Чжи Хэ. Если вспомнить произошедшее сегодня, то владыка явно относится к сестре не так, как к остальным. – Его голос упал до шепота. – Как же она хороша, само очарование! Даже я, человек не падкий до женской красоты, не мог отвести глаз! Не смотреть на нее смерти подобно, но… – он со вздохом хлопнул совершенного человека Шэня по плечу, – мы с тобой простые люди, совсем недавно вознесшиеся на Небеса. Запреты для нас писаны черным по белому. Даже если для Верховного владыки она ничем не отличается от остальных, нам с тобой, брат Шэнь, и голову в ее сторону поворачивать нельзя.

Совершенный человек Шэнь печально поник.

Поскольку Тридцать второе небо, где находился сад Драгоценного лунного света, располагалось выше луны, ее свет до него почти не доходил. Поэтому по ветвям всех деревьев Ашока слуги развесили светящиеся ночные жемчужины, отчего в саду было светло как днем.

На Небесах давно сложилась одна нехорошая традиция: высокопоставленные небожители, дабы подчеркнуть собственную важность, независимо от того, большой давался пир или маленький, никогда не приходили на него заранее. Они всегда являлись строго в назначенное время, якобы давая понять, как нелегко им было выкроить лишний час с их-то занятостью.

К счастью, Дун Хуа с Лянь Суном традицию эту не соблюдали. На все мало-мальски значимые пиршества они являлись либо намного раньше требуемого, либо намного позже, либо не являлись вовсе. Так или иначе, вовремя они не приходили никогда…

На сей раз до начала пиршества оставалось еще большой час, а эти несомненно выдающиеся господа уже были в саду, явившись без лишнего шума, но с приличествующей их статусу торжественностью.

Служанки понятливо предложили им места за раскидистым деревом. Так шум торжества не нарушил бы покой уважаемых небожителей, и так уважаемые небожители не лишили бы покоя своим высочайшим присутствием среди всех бессмертных попроще.

Насмешка судьбы: совершенный человек Шэнь и его собеседник решили обсудить случившееся на собрании именно у этого дерева. Расположившиеся за ним боги прекрасно расслышали каждое их слово.

Дун Хуа как раз с большим интересом разбирал пагоду Великого неба, которую принес ему Лянь Сун. Тот создал ее совсем недавно как божественное оружие, что могло поглотить звезды, сдвинуть с места луну – и подчинить нечисть. Он отдал ее на изучение Дун Хуа, чтобы тот подсказал, как добавить этому артефакту еще и способность усмирять небожителей. Тогда бы в списке Божественных артефактов пагода Великого неба точно бы потеснила созданный высшим богом Мо Юанем котел девяти «черноволосых» племен ^[32] – котел Очищения духов.

Владыка Лянь Сун закрыл веер и, подлив себе и другу вина, с улыбкой сказал:

– Слышал, сегодня в зале Лазоревых облаков вы при всех небожителях смутили Фэнцзю. Ваш преданный и честный Чун Линь не находил себе места от беспокойства. Все думал, как спасти ваше доброе имя, даже у меня совета спрашивал!

Дун Хуа внимательно разглядывал пагоду:

– Это у тебя он совета спрашивал? Он не до конца проснулся?

Лянь Сун закашлялся.

– Ладно-ладно, не буду спорить. – Он глотнул еще вина и внезапно серьезно продолжил: – Я хотел обсудить с вами кое-что важное, совсем позабыл о деле со всеми этими перипетиями. – Третий принц стукнул веером о чашу с вином. – В последнее время зашевелились демоны Южной пустоши.

Дун Хуа, не отрывая взгляда от уже разобранной по частям пагоды, спросил:

– И что хотят?

Лянь Сун откинулся на спинку сиденья, в глазах его блеснула насмешка.

– Чего же еще? Вы еще помните Янь Чиу, одного из семи властителей демонов, который бросил вам вызов из-за их принцессы, на которой вы вздумали жениться? – неспешно начал Лянь Сун. – А помните ли вы, как он, застав вас врасплох, использовал Сковывающий духов Нефрит и заключил вас в Лотосовом пределе Десяти зол? Как неприятно, как унизительно! – Он продолжил с некоторым злорадством: – Вы ведь помните, что, если бы вам на выручку не бросилась взявшаяся из ниоткуда лисичка, запертые в Лотосовом пределе злые духи с легкостью могли отнять у вас половину всего вашего совершенствования? – Лянь Сун легко закончил: – В конце концов вы вырвались и преподали Янь Чиу такой жестокий урок, что его мать родная не узнала бы, но разве он, один из семи властителей демонов, может стерпеть такое оскорбление? Стоило ему оправиться от ран, как вот он, снова рвется в бой – чтобы смыть вашей кровью прошлый позор.

В глазах Дун Хуа что-то мелькнуло, но голос его был бесстрастен:

– Я буду ждать его вызов.

Лянь Сун неподдельно удивился:

– Я думал, за прошедшие годы вы усмирили кровожадные порывы благодаря тщательной внутренней работе и теперь наслаждаетесь абсолютным спокойствием.

Потом он нахмурился.

– Неужели вы до сих пор думаете, что это Янь Чиу схватил ту лисичку? Но ведь когда вы триста лет назад лично навестили демонов, то так и не нашли ее у них.

Лянь Сун вздохнул и покачал головой.

– Да уж, во всем мире не найти такой же лисички… – Вдруг неожиданная мысль поразила его. – А ведь Фэнцзю из Цинцю – алая лисица… Хотя хвостов у нее девять и с вашей спасительницей они вовсе не похожи. Но вы ведь не думаете, что Фэнцзю?..

Дун Хуа подпер щеку рукой. Взгляд его блуждал по листве скрывающего их дерева.

– Это другое.

Потом он осмотрелся вокруг и заметил у входа в сад Драгоценного лунного света хмурую Фэнцзю, только что вступившую на место торжества вслед за Бай Цянь. Фэнцзю, как и всегда, была в белом, волосы ее украшала заколка с белым цветком. От ее лица веяло холодом.

Что ж, когда она молчала, то казалась весьма сдержанной и воспитанной девушкой.

Бай Цянь не могла похвастаться отменным зрением, поэтому Фэнцзю служила ей вторыми глазами, когда сопровождала тетушку. Вот и сейчас зрение не подвело Фэнцзю – стоило ей бросить взгляд сквозь густую листву Ашока, как она поняла, что за огромным деревом сидит Дун Хуа. И смотрит в ее сторону.

Фэнцзю отступила на шаг и, схватив Бай Цянь за руку, искренне взмолилась:

– Тетушка, я ведь вдова, я должна скорбеть по мужу в тишине, нехорошо мне так рано выходить на люди…

Бай Цянь легко оборвала ее лепетание:

– О, так, по-твоему, сопровождать тетушку на пиршество совсем не так уместно, как прошлым вечером ловить с Чжэ Янем зверя Алого пламени, чтобы подарить моему четвертому брату нового крылатого спутника? Что ж…

Фэнцзю задрожала, как лист на ветру, и еще крепче вцепилась в тетушкину руку:

– Но… к счастью, правила для вдов не настолько строги и нет ничего дурного в том, чтобы иногда бывать в свете. Общаться с бессмертными ведь так… так… – Фэнцзю замешкалась и с притворной улыбкой закончила: – Так полезно для души и тела.

Бай Цянь милостиво улыбнулась и кивнула:

– Верно замечено.

Когда владычицы Цинцю одна за другой со сдержанным величием вошли в сад Драгоценного лунного света, новоиспеченные небожители, доселе и мира толком не видевшие, остолбенели при виде их удивительной красоты.

К счастью, местные служанки давно привыкли к этим двоим и потому сразу же повели их к почетным местам.

Лянь Сун за деревом Ашока раскрыл веер и постучал им по столу.

– Что вы о ней думаете? Что она красивая – или же?..

Дун Хуа отвел взгляд. В глазах его промелькнула улыбка.

– Она весьма интересна.

Лянь Сун, хоть и был насквозь прожженным ловеласом, после долгих размышлений так и не смог прийти к однозначной трактовке слов своего друга.

– В каком смысле «интересна»?..

В этот момент слуга подле золотого трона на возвышении торжественно объявил:

– Прибыл Небесный владыка!

Лянь Сун скорбно вздохнул:

– Так я оставлю у вас пагоду?..

Хотя пир в саду Драгоценного лунного света и считался практически семейным приемом, он все-таки оставался приемом.

А значит, на нем не было места вольностям.

Со времен бурления первозданного хаоса изменения коснулись даже Девяти небесных сфер. Один за другим сменялись на троне Небесные владыки, и только Верховный владыка Дун Хуа стоял над пределом Трех Пречистых, беспристрастный и непоколебимый, как сама вечность.

Шли годы. Бывало, даже некоторые оплошности нынешнего Небесного владыки бессмертные могли обсудить за выпивкой, но Дун Хуа – никогда. И вот впервые слух прошел о нем. Итог был сравним с последствиями прорыва плотины. Сплетни разошлись, словно лесной пожар, и в первый же день ветер донес его искру до Тридцать шестого неба – прямиком к Небесному владыке.

В первую очередь, конечно, говорили о Дун Хуа. Второй жертвой, за неимением других вариантов, скудные воображением небожители выбрали ни в чем не повинную принцессу Чжи Хэ. Однако кто знает, о чем думала сама Чжи Хэ? Когда самые смелые небожители прозрачными намеками пытались дознаться у нее правды, она лишь улыбалась и молчала, не оправдываясь, но и ничего не отрицая.

Нынешний Небесный владыка мастерски обманывался на свой счет.

Он мнил себя добродетельным правителем, понимающим желания своих подданных.

Поговаривали, что Дун Хуа страстно влюблен в Чжи Хэ, и, раз на Небесах имелся столь заинтересованный в ней высокопоставленный бог, Небесный владыка рассудил, что наказанию Чжи Хэ в мире смертных пора завершиться, а самой принцессе оказаться в объятьях Дун Хуа в качестве его, Небесного владыки, подарка.

Это решение вызревало в его уме уже давно, и, по мнению Небесного владыки, не было лучшего времени даровать Чжи Хэ прощение, чем на приеме в саду Драгоценного лунного света. Так что он заранее приказал, чтобы ведомство устроения пиршеств передало приглашение еще не успевшей покинуть Небеса Чжи Хэ.

Однако подарок надлежало преподнести сообразно случаю и своевременно: чтобы подданные не заподозрили его в излишнем благоволении к Дун Хуа и чтобы Дун Хуа не принял произошедшее как должное. Ему полагалось испытывать благодарность.

Выход нашелся сам собой. Небесный владыка услышал, что Чжи Хэ – искусная танцовщица, и повелел восемнадцати небесным девам станцевать вместе с ней, выгодно оттеняя красоту принцессы в ее лучшем выступлении – «Танец журавля в Небесах».

Умница Чжи Хэ не подвела. Она исполнила «Танец журавля» так хорошо, будто в Небесах танцевал не одинокий журавль и даже не одинокий феникс, а множество фениксов кружились на Небесах в пламенном страстном танце…

Присутствующие на пиру небожители не могли отвести от нее глаз.

Когда танец завершился, Небесный владыка первым хлопнул в ладоши, к нему присоединились остальные присутствующие. Под гром рукоплесканий Небесный владыка опустил взгляд и, будто бы перебирая что-то в памяти, спросил:

– Неужели это танцевала сосланная триста лет назад на гору Цилинь небесная дева Чжи Хэ?

Присутствующие утвердительно загудели. Небесный владыка притворился, что серьезно задумался, а после с ноткой сожаления вздохнул:

– Кто бы мог подумать, что оступившаяся небожительница так талантлива. Что ж, трехсот лет в мире смертных довольно, чтобы осознать все свои ошибки. Думаю, пора Чжи Хэ вернуться на Небеса. – Небесный владыка, будто что-то вспомнив, бросил взгляд на Дун Хуа. – Как думаете, владыка Дун Хуа, достойна она прощения?

Пьеса была разыграна блестяще.

Принцесса Чжи Хэ, чьи тонкие развевающиеся на ветру одежды превращали ее в прекрасное видение, тоже посмотрела на названого брата.

Дун Хуа, вновь занявшийся разбором пагоды Великого неба, услышал вопрос, бросил взгляд на Чжи Хэ и небрежно кивнул:

– Достойна.

Как только отзвучал его ответ, в тишине раздался треск. Все повернулись на звук. Чашка Фэнцзю осколками осыпалась на стол. Дун Хуа замер.

Лянь Сун сложил веер, чуть наклонился к нему и прошептал:

– Вы видели? Она раздавила фарфоровую чашку одной рукой. Поразительно.

Фэнцзю была готова поспорить, что, когда Дун Хуа произнес это «достойна», губы Чжи Хэ изогнулись в вызывающей улыбке.

Отец Фэнцзю, Бай И, когда-то сурово втолковывал ей: «Ты юна, но облечена большой властью. Помни: гневаться на тех, кто ниже тебя, недостойно. Не позволяй выставлять себя на посмешище. Ты можешь опозориться как Фэнцзю, но как владычица Цинцю – никогда».