Так уж повелось, что по окончании собрания, когда расходились пришедшие его уважить бессмертные, Дун Хуа ненадолго задерживался в зале Лазоревых облаков, чтобы проверить записи в зеркале Слияния сердец. По мнению Фэнцзю, лучшего момента для встречи и придумать было нельзя.

В пятый день пятого месяца запели птицы-луани, расцвел белый индийский дурман ^[30]. Весь беспредельный мир содрогнулся шестью разными способами ^[31], возвещая открытие вышних врат для всех бессмертных восьми пустошей.

Изначально Фэнцзю собиралась как можно раньше пойти на разведку к залу Лазоревых облаков, но Колобочек не отлипал от нее всю первую половину утра. За последние дни он резко поумнел, и сбежать от него под каким-то надуманным предлогом стало уже не так просто. Насилу вырвавшись, Фэнцзю торопливо взлетела к небесным вратам Тридцать шестого неба, но, как бы она ни прислушивалась, из зала Лазоревых облаков, где должно было совершаться коленопреклонение, не доносилось ни звука.

Может, церемония уже завершилась? Притворившись, что вытирает со лба пот, Фэнцзю закрыла пол-лица платком и задала вопрос стоявшему у зала Лазоревых облаков стражнику:

– Верховный владыка все еще… в зале?

– П-позвольте с-спросить, к-кто вы т-такая? – преградил тот ей путь.

Стражник оказался заикой, но заикой очень ответственным.

Фэнцзю натянула платок повыше, целиком скрыв лицо и оставив на виду только подбородок.

– Я Бай Цянь из Цинцю.

Стражник немедленно склонился в почтительном поклоне:

– Д-докладываю, в‐высшая б-богиня. В-владыка в‐все еще в з-зале…

Фэнцзю вздохнула с облегчением: все же она пришла вовремя – и поспешила выразить привратнику свою признательность:

– Спасибо. Мне нужно поговорить с владыкой наедине, поэтому будь добр, никого внутрь не пускай. Заранее благодарю. – И шагнула в ворота, все еще прижимая платок к лицу.

Стражник не смел ее задерживать, но и не мог вот так просто ее пропустить. Он все открывал и закрывал рот в замешательстве, пытаясь что-то из себя выдавить.

Фэнцзю обернулась.

– Так потрясен встречей со мной? – Она ненадолго задумалась и предложила: – Если есть платок, могу тебе его подписать.

Стражник быстро замотал головой, отчаянно размахивая руками:

– В-владыка в з-зале с-сейчас…

Фэнцзю понимающе закивала:

– Он там уже не один час ждет, да? Спасибо, что сказал, я тогда поспешу. – Слова еще звучали в воздухе, а девушка уже исчезла в воротах.

Только когда Фэнцзю удалилась летящей походкой, что называется, «раздвигая цветы и подымая ивовые ветви», и силуэт ее растаял без следа, стражник, чуть ли не рыдая от беспомощности, наконец договорил фразу, которую никак не мог закончить до этого:

– В-владыка в з-зале с-сейчас п-принимает п-поклоны уважаемых б-бессмертных, н-нельзя б-беспокоить…

Зал Лазоревых облаков на Тридцать шестом небе единственный во всех Девяти небесных сферах имел крышу из лазоревых облаков, турмалиновые балки и аметистовые стены. Настоящая драгоценность, воплощенное величие Небес. Однако вовсе не внешнее великолепие было его главным достоинством, а его совершенная звуконепроницаемость.

Увы, Фэнцзю об этом не знала. В величайшем волнении она подкралась к дверям зала, некоторое время постояла у них, прислушиваясь, но изнутри не раздавалось ни звука – и Фэнцзю окончательно уверилась, что Дун Хуа там один.

Когда Фэнцзю была маленькой, Бай Чжэнь лично ее наставлял: когда собираешь долги, сперва нужно проявить любезность. Если вежливо дело решить не удается, нужно сосредоточиться на трех словах – быстро, метко, безжалостно. Несомненно, она потеряла браслет у дворца Дун Хуа, но что, если, вынужденный защищаться, он опровергнет все ее обвинения? Чтобы добиться желаемого, размышляла Фэнцзю, нужно сразу захватить инициативу и припечатать Дун Хуа самыми вескими доводами так, чтобы ему пришлось поднапрячься, выдумывая подходящее объяснение.

Фэнцзю недолго постояла, распаляясь, и повторила про себя совет Бай Чжэня: «Быстро, метко, безжалостно». Все верно – быстро, метко, безжалостно. Сперва она думала распахнуть дверь пинком ноги, но остановила замах на полпути и толкнула дверь рукой – все же сначала действовать нужно было любезно. За миг промедления весь ее запал куда-то улетучился, и единственное, что ей удалось хорошо, так это очень громко и очень внятно произнести:

– После той ночи мой браслет из дымчатого хрусталя остался у вас, так ведь, влады…

Последний слог застрял у Фэнцзю в горле. Эхо безжалостно разнесло ее голос по залу.

По залу, в котором толпились бессмертные.

Очень. Очень. Много. Бессмертных.

Фэнцзю оцепенело уставилась на два длинных ряда согнувшихся в поклоне небожителей. Все они были облачены в простые холщовые одежды и, очевидно, ждали, когда их возведут в ранг. Перед золотым троном как раз стоял на коленях бессмертный с чиновничьей табличкой в руках, повествуя Дун Хуа о своих достижениях на пути совершенствования.

Взгляды всех присутствующих бессмертных сошлись на Фэнцзю. На лице каждого был написан глубокий шок, вызванный ее дерзкими речами. Единственным, кто и бровью не повел на ее заявление, был восседавший на золотом троне Дун Хуа. Он лишь сменил руку, на которую опирался щекой, и посмотрел на Фэнцзю сверху вниз.

На мгновение Фэнцзю испугалась. Не сознавая, что делает, она отступила к двери, отчаянно пытаясь сохранить спокойствие:

– Я ходила во сне… Заблудилась… Забрела не туда…

С этими словами Фэнцзю отступила еще на шаг назад, оказавшись у дверей, и даже протянула к ним руки, всем видом показывая готовность немедленно закрыть их за собой.

В зале раздался спокойный голос Дун Хуа:

– Ваш браслет, – владыка сделал паузу, – и правда у меня.

Фэнцзю запнулась о порог зала.

Дун Хуа неспешно извлек из рукава шпильку из белого нефрита и продолжил:

– И шпильку вы забыли.

Кто-то в зале нервно сглотнул. Фэнцзю таки упала и малодушно притворилась мертвой.

В зале повисла звенящая тишина. Голос Дун Хуа вновь разнесся над присутствующими – медленно, спокойно, неотвратимо:

– Еще на горячих источниках вы забыли вашу заколку с цветком. – Владыка помедлил и небрежно добавил: – Заберите же.

Фэнцзю поднялась, придерживаясь за дверной косяк, и заслонила лицо руками, оказавшись перед толпой потрясенно взирающих на нее бессмертных. Она всхлипнула.

– Я правда ходила во сне… правда заблудилась…

Дун Хуа смотрел на нее, подперев щеку ладонью.

– А еще вы забыли… – Он сделал неопределенное движение, будто собираясь достать из воздуха еще какую-то вещицу.

Фэнцзю мгновенно прекратила всхлипывать. Ее лицо тут же приняло слегка мученическое, но весьма почтительное выражение, и она воскликнула:

– О-о, кажется, на меня снизошло просветление и духовное прозрение! – Она стукнула себя по голове, будто вдруг что-то осознала. – Никак, благотворное влияние этого чудесного места.

Затем Фэнцзю шагнула вперед, сложила руки в приветствии и вежливо сказала:

– Я и впрямь не заблудилась, а пришла к Верховному владыке с просьбой вернуть кое-какие мои вещи. Прошу прощения за то, что вынудила вас так долго их хранить.

Робким извиняющимся тоном она продолжила:

– Однако мое безрассудное вторжение прервало собрание уважаемых бессмертных, мне очень жаль. Обещаю устроить для вас застолье в другой день и еще раз принести извинения.

Фэнцзю сама поразилась, как быстро и ловко вывернулась из неудобной ситуации. Ей впору было рукоплескать своей находчивости. Однако Дун Хуа никак не отреагировал, и остальные бессмертные, следуя его примеру, промолчали, оставив ее искренние заверения без ответа.

Фэнцзю стиснула зубы и в три шага решительно преодолела расстояние до киноварного цвета ступеней, ведущих к трону. Дун Хуа, сохраняя скучающую позу, взирал на ее беспомощное лицо с возвышения. На миг в его глазах мелькнула слабая улыбка, тут же сменившись привычным спокойствием. Владыка вытянул правую руку. В ней лежали браслет, шпилька и заколка с белым цветком.

Фэнцзю в растерянности замерла.

Дун Хуа неспешно произнес:

– Отчего не возьмете? Ждете, что я подойду и лично вам их вручу?

Фэнцзю в притворном почтении склонила голову и с видом, будто принимает к сведению важнейший указ, быстро сгребла с чужой ладони свои украшения. Затем, не забыв еще раз вежливо поклониться, поспешила к выходу. Когда она оказалась у дверей, весь тщательно сдерживаемый стыд от пережитого унижения подкатил к лицу удушливой волной. Фэнцзю с пламенеющим лицом бросилась бежать прочь.

Собравшиеся в зале Лазоревых облаков так и стояли, замерев в почтительных позах. Докладывавший о своих заслугах коленопреклоненный бессмертный с чиновничьей табличкой в руках потрясенно смотрел в спину уходящей Фэнцзю. К счастью, у подножия трона оказался один почтенный старейшина, многое повидавший на своем веку, – даже внезапно ворвавшаяся в зал Фэнцзю не сбила его с толку.

Пытаясь помочь, он любезно обратился к докладывающему:

– Вы рассказывали, как сто лет назад победили ужасного водного дракона в жестокой схватке и спасли принцессу государства Чжунжун. Впоследствии принцесса не один раз выражала желание выйти за вас замуж, но вы отказывали ей раз за разом. – Старейшина заинтересованно подался вперед. – И как, чем у вас дело кончилось?

В этот момент Дун Хуа бросил на него взгляд, и старейшина тут же благоразумно замолк, прокашлялся и другим, куда более сообразным церемонии тоном продолжил:

– Что случилось потом? Прошу, продолжайте вашу историю.

Вечером после роспуска собрания в зале Лазоревых облаков Небесный владыка по традиции дал пир в саду Драгоценного лунного света.

Недавно вознесшиеся бессмертные, за исключением тех, что оставались служить на Небесах, в большинстве своем никогда не покидали гор и долин. Они не ведали, когда им выпадет шанс подняться на Небеса с визитом почтения и уж тем более получить приглашение на высочайший пир, который устраивал Небесный владыка и на который пускали далеко не всех.

Впервые оказавшиеся в саду Драгоценного лунного света небожители крутили головами во все стороны: все им было в диковинку, все им было в новинку.

Под навесом еще не расцветшего дерева Ашока один низший бессмертный из тех, кто побойчее, шептал на ухо товарищу:

– Сегодня здесь собралось столько небожителей, но довелось ли тебе увидеть бессмертных из Цинцю? – Он продолжил, нагоняя таинственности: – Говорят, это особая ночь: сегодняшнее пиршество посетят тетушка из Цинцю и ее племянница, сиятельная владычица Цинцю. Эти двое – первая и вторая красавица четырех морей и восьми пустошей, прелести любой небожительницы померкнут рядом с ними.

Его товарищ оказался тем самым докладчиком, который в момент появления Фэнцзю стоял перед владыкой на коленях с табличкой в руках. После подсчета заслуг его возвели в ранг совершенного человека. В бытность смертным он носил фамилию Шэнь, поэтому теперь его именовали совершенным человеком Шэнем.

Его лицо залилось краской, когда он невпопад спросил:

– А та… дева, которая средь бела дня вломилась в зал Лазоревых облаков, тоже придет?

Его собеседник изумленно прикрыл рот ладонью и проговорил: