Но она не могла понять, приснилось ей все это или нет.

* * *

Когда она очнулась, далеко в небе висела круглая серебряная луна. Вокруг не было ни души, и только несколько увядших цветов неподалеку приветствовали ее. После пожара в горле стоял запах гари.

Фэнцзю бездумно посмотрела на укрывавший ее ноги огнеупорный плащ. В конце концов в голове у нее щелкнуло. Загородный дворец охватил Небесный огонь, который перекинулся на подземелье. В миг опасности вдруг явился Шэнь Е и спас ее ничтожную жизнь.

Подняв глаза, она оглядела пустырь. На три чжана вокруг нее из живых существ виднелась только пара полудохлых сверчков.

Похоже, ее спаситель передумал на обратном пути и бросил ее на дороге. На языке еще горчило от каких-то лекарств, боль в теле утихла почти полностью. Похоже, прежде чем бросить, ей дали очень действенное обезболивающее. Как мило со стороны ее спасителя.

Прохладный ветерок дул прямо в лицо, отчего Фэнцзю несколько раз чихнула. За дни пыток ее тело значительно ослабело. Добавить ко всему холодный ветер… Если она простудится, начнется лихорадка, и, когда этот день наступит, она будет страдать еще сильнее.

Фэнцзю прекрасно понимала, чем грозит ей промедление. Она плотнее закуталась в плащ, нашла благодаря ослепительному лунном свету узкую дорожку и, пошатываясь, направилась к своему весьма отдаленному двору.

Чем дальше она шла, тем меньше видела следов пожара. Когда она добралась до двора Рассветного холода, где жила как Аланьжэ, то не увидела никаких признаков того, что совсем недавно во дворце бушевал Небесный огонь. Похоже, жизнь вдали от всех имела свои преимущества.

Толкнув ворота, Фэнцзю вошла во двор. Стараясь держаться ровно, она пересекла его и оказалась перед входом в главный зал. На лбу Фэнцзю выступили крупные бисеринки пота. С одной стороны, она восхищалась тем, как она, истерзанная и ослабевшая, героически добралась до дома. С другой стороны, у нее начали дрожать ноги, и все, чего она хотела, – это увидеть кровать, чтобы тут же на нее рухнуть.

До входа в главный зал оставалось всего ничего. Она уже вскинула руку, собираясь войти, как вдруг услышала донесшийся из-за резных ворот вскрик. Рука ее застыла в воздухе.

Фэнцзю слегка вытянула шею и заглянула внутрь. Взгляду ее открылся квадратный стол в середине комнаты, на котором горела длинная свеча. За свечой стояла кровать. На ней возлежала Цзюйно, которая никак не могла здесь находиться. Рядом с кроватью, на табурете, спиной к двери сидел муж Аланьжэ Си Цзэ. Наклонившись к Цзюйно, он перевязывал ей рану на руке.

Возможно, оттого, что он когда-то был жрецом, муж Аланьжэ совсем не походил на птиц-неразлучников. Он по-особенному жестикулировал. В его обычной отстраненности проглядывала безучастность, в безучастности – небрежность, а в небрежности – безразличие. В этот момент, когда он перевязывал рану Цзюйно, в его движениях появились серьезность и сосредоточение, которые он редко проявлял в обычные дни.

Фэнцзю оцепенела в дверях. Возможно, от пыток в клетке Цзюцюй у нее помутилось в голове, и она пришла не туда. Она неслышно отступила и, развернувшись, направилась к выходу тем же путем, как пришла. Внезапно она увидела Чачу, показавшуюся из круглого прохода.

Едва верная Чача подняла голову и увидела госпожу, как сразу же бросилась к ней. Остановившись рядом, она, не в силах сдержать восторг, схватила Фэнцзю за рукав.

– Ваше высочество, наконец-то вы благополучно вернулись! Только что в главном дворце и нескольких боковых дворцах случился сильный пожар. Я боялась, что огонь перекинется на подземелье. Ваше высочество, у вас что-нибудь болит? – Не дожидаясь ответа, она поспешно добавила: – Когда начался пожар, господин Мо прервал свою медитацию лицом к стене и поспешил на ваши поиски. Вы с ним разминулись?

Фэнцзю смерила взглядом Чачу, затем проглядывавший сквозь деревья край пристройки. Она задумчиво произнесла:

– Значит, я не заблудилась. Но мне кажется, я только что видела Цзюйно…

Чача скривила губы.

– Дворик, где жил господин Си Цзэ, и прилегающий к нему дворец первой принцессы находились ближе всего к главному дворцу. Оба пострадали в пожаре. Поскольку первая принцесса нездорова, повелительница велела пока поселить ее у нас.

Она осторожно следила за выражением лица Фэнцзю.

– Господин Си Цзэ заботится о ней… тоже по приказу повелительницы…

Фэнцзю, естественно, знала, почему глаза Чачи так вспыхнули. Под предлогом, что она хочет подышать свежим воздухом и выпить горячего чая во дворе, Фэнцзю отослала служанку за чашками. По правде говоря, все, о чем она сейчас мечтала, сводилось к кровати, на которой можно было бы вытянуться. Фэнцзю прекрасно обошлась бы и без чая. Однако двор Рассветного холода имел два этажа, и ее спальня находилась прямо над главным залом. Сейчас у нее не было сил разбираться с теми двумя в главном зале. Во дворе было много цветов и прочих растений. Если прижаться к ним покрепче, они сойдут за защиту от ветра. Ее тело тоже, пожалуй, перетерпит. Почему бы и не присесть под цветущим деревом, выпить горячего чая и немного вздремнуть в ожидании Су Мое?

Дремота перешла в глубокий сон. Засыпая, она отчетливо чувствовала легкий холодок, а когда открыла глаза, ее окутывало тепло. Опустив голову, она увидела, что на ее тело накинуто верхнее мужское одеяние. До ее слуха донеслось:

– Проснулась?

Она подняла голову и увидела Су Мое, сидящего на каменной скамье рядом с цветущим деревом.

Некоторое время Фэнцзю бесцельно смотрела на него, а потом сказала:

– Вы ведь заранее знали, что сегодня ночью в загородном дворце случится пожар и Аланьжэ окажется в ловушке?

Су Мое, кажется, предвидел, что она задаст ему этот вопрос. После долгой паузы он ответил:

– Я знал, что сегодня будет пожар, но в прошлом, когда случился пожар, Аланьжэ не выходила со двора Рассветного холода. Поэтому я даже не задумался о том, перекинется ли огонь на подземелье. – Он посмотрел на нее и сказал: – По правде говоря, она никогда не навлекала таких бед, чтобы ее заперли в подземелье. Вы с ней разные, поэтому, естественно, жизнь ваша протекает неодинаково.

Фэнцзю смутно предполагала такой ответ. Она тихо спросила:

– Раз я в любом случае не смогу воспроизвести ее жизнь, как же вы узнаете причину ее смерти?

Су Мое беззаботно ответил:

– Действительно, в начале пути отступишься на один хао – промахнешься на тысячу ли. Переменных столь же много, как лепестков у лотосов, что растут в море Ароматов. Возможно, кто чихнет громче, тот и вызовет в этом мире более сильное отклонение от изначального. Но знаешь ли ты, что среди стольких переменных изменить гораздо сложнее?

Увидев ее растерянный взгляд, он спросил:

– Помнишь, в пруду Белых лотосов перед Рассветным дворцом растут белые лотосы, которые образуются из сердец людей? Лотосы в Нефритовом пруду бесконечно меняются с изменением времени года, ночь сменяется днем, но десятки тысяч белых лотосов в пруду Белых лотосов остаются неизменными.

На мгновение его голос зазвучал отстраненно, словно он спрашивал себя:

– Что неизменно – лотос или сердце?

– Сердце, – ответила Фэнцзю.

Су Мое восхищенно посмотрел на нее.

– Да, только сердце человека не так легко изменить. Посмотри, как Цзюйно относится к тебе, как Чанди, как повелитель и повелительница. – Он устремил взгляд к небосклону. – Этот пыльный мир людских страстей всего лишь плывущие облака, а то, что я хочу увидеть за этим пыльным миром, – их подлинные сердца, которые определяли их отношение к Аланьжэ. Так я узнаю причину ее смерти.

Меняя тему разговора, он добавил:

– Поэтому ты можешь делать что хочешь без оглядки на характер Аланьжэ в прошлом. Одно прошу накрепко помнить: во всех важных случаях делай тот же выбор, что и она.

Фэнцзю немного подумала, затем кивнула. Попутно оправила плащ, прислонилась к старому абрикосовому дереву и, подняв голову, посмотрела на полную луну в небе.

– Вы идите. Я еще хочу полюбоваться луной.

Су Мое некоторое время смотрел на нее, затем протянул руку, чтобы помочь ей подняться, и сказал со смехом:

– Чача сказала, ты сидела на ветру в саду только потому, что преданно ждала меня, твоего наставника. Раз уж этот наставник вернулся, то ни к чему и дальше мерзнуть в ночи. Вставай, я провожу тебя в дом.

Двор заполонили абрикосы, под лунным светом их цветы белели, точно снег. Фэнцзю будто не заметила протянутую ей руку и продолжила смотреть на яркую луну, напоминающую нефритовое блюдо. После долгого молчания она вдруг спросила:

– Вы слышали о нашей истории с Верховным владыкой Дун Хуа?

Едва слова вылетели изо рта, как Фэнцзю поняла, насколько неуместен был вопрос. Она неловко поправилась:

– Что-то я сегодня долго сидела на ветру, вот и расчувствовалась. Вы ничего не слышали, ладно? Идите, я еще посижу.

Улыбка в уголках губ Су Мое угасла, он потянулся к чайнику на каменном столе, заставил воду вскипеть. Сунул ей в руки горячую чашку.

– Лянь Сун что-то упоминал об этом, – сказал он, а потом добавил: – Бай Чжэнь всегда говорил, что, с твоим нравом, ты никогда не попытаешься запереть тоску в сердце, но сейчас ты выглядишь именно так, будто пытаешься пережить печаль в одиночку. И твой настрой меня беспокоит. Если что-то тебя тревожит, скажи мне, я выслушаю, ничего страшного. Может, от моего титула наставника тут и одно название, но я все же считаюсь твоим старшим.

Фэнцзю долго безмолвствовала, а потом сказала:

– Чанди заменила каменную клетку, в которой повелитель приказал мне успокоить сердце, на клетку Цзюцюй.

Рука Су Мое, державшая чайник, дрогнула.

– Что?

Фэнцзю искоса взглянула на него и быстро сказала:

– Все хорошо, я приняла обезболивающее, так что теперь не больно.

Она снова посмотрела на небо.

– Просто, когда меня пытали в клетке, я все думала, почему это происходит со мной. Тетушка рассказывала, что, когда высшая богиня Яо Гуан заперла ее в водной темнице, ее спас высший бог Мо Юань. И когда она попала в плен во дворец Пурпурного света, почтенный Мо Юань снова ее спас. Выходит, высший бог Мо Юань спасает ее каждый раз? Неужели тетушка исчерпала всю нашу семейную удачу? Поэтому каждый раз, когда я оказываюсь в опасности, я всегда остаюсь одна?

Она говорила удивительно спокойно, в ее голосе не слышалось ни малейшей печали. Кажется, ее действительно озадачивал ее вопрос.

Су Мое прошептал:

– Каждый раз?

Ему показалось, что в глубине абрикосового сада мелькнула тень, но, присмотревшись, он никого не заметил. Даже сгустив божественные силы, он не уловил никакого дуновения чужой ци.

Фэнцзю запрокинула голову и пробормотала:

– Ну, случилась у меня пара раз, когда я чуть не рассталась с жизнью. Но если бы не те испытания, я, наверное, не смогла бы выдержать пытки в клетке Цзюцюй. Поскольку я единственная внучка семьи Бай из Цинцю, меня баловали с самого детства. Позже, когда я полюбила владыку Дун Хуа, я испытала горечи и стала намного сильнее.

После небольшой паузы она продолжила:

– А, нельзя сказать, что никто не приходил меня спасать. Например, в этот раз меня спас Шэнь Е, пусть он и бросил меня на полпути. Но поначалу я думала: ничего страшного. Большинство не выдержало бы в клетке Цзюцюй пять дней, верно? А я выдержала и даже домой сама вернулась. Первое время я чувствовала себя счастливой, очень собой гордилась.

Су Мое взял чашку, выплеснул остывший чай, подлил горячего и протянул чашку Фэнцзю.

– А потом?

– А потом?

Она на мгновение задумалась, прежде чем медленно ответить:

– Когда я вернулась, то увидела, как господин Си Цзэ перевязывает рану Цзюйно. Честно говоря, я не думала, что рана Цзюйно настолько серьезна, но господин Си Цзэ так осторожно ее перевязывал, что мне вдруг стало немного грустно.