Она поднесла руки к глазам.

– В тот момент мне показалось, что я и есть Аланьжэ. В то же время мне было жаль ее. Если бы она увидела ту сцену, то наверняка опечалилась бы еще сильнее меня. И мне стало грустно, потому что я увидела, как выглядит девушка, о которой хорошо заботятся. Я презираю Цзюйно, у которой и ран-то всего ничего, а она строит из себя невесть что. И все же я ей завидую.

Она подняла руки, чтобы прикрыть глаза.

– Владыка… Почему его никогда нет рядом, когда я особенно нуждаюсь в нем? Вот что я думала. Когда мне грозила опасность, а он не появлялся, я говорила себе: это оттого, что мы не связаны с ним судьбой. Но если честно, я тогда в это особо не верила. Я думала: я ведь прикладываю столько усилий, рано или поздно мои старания растрогают небеса. Но сейчас я верю. Если бы Шэнь Е не спас меня, я бы умерла. Прежде я не верила в то, что нам с владыкой не суждено быть вместе, возможно, потому, что еще не до конца разочаровалась.

– Значит, ты его ненавидишь? – спросил Су Мое после долгого молчания.

Фэнцзю опустила ладони, посмотрела, как лунный свет расплескивается по цветущим абрикосовым деревьям, и с усилием моргнула.

– Наверное, нет. Просто я устала. Владыка замечательный, просто нам с ним не судьба быть вместе.

– Ты еще очень молода, – мягко сказал ей Су Мое. – Ты еще встретишь кого-то получше.

Фэнцзю рассеянно кивнула.

– Вы правы, я еще встречу кого-то получше.

Су Мое поднял уголки губ в улыбке:

– Какого мужчину ты хочешь встретить?

Фэнцзю на миг задумалась.

– Хотя я не настолько хрупкая, чтобы умереть на месте, если кто-то не придет и не спасет меня от опасности, я надеюсь встретить того, кто бросится спасать меня, когда я попаду в беду. Того, кто, вызволив меня, не бросит потом. И утешит, когда мне будет больно.

Су Мое понизил голос:

– Неужели ты даже не думала о том, что встретишь того, кто не позволит тебе страдать, кто не позволит тебе попасть в беду?

Она промолчала.

Су Мое продолжил:

– Ты вечно запрокидываешь вот так голову, шея не болит? Кто сказал тебе, что, если запрокинуть голову, слезы не будут капать? Тебе солгали, ты не знала? Зачем ты пытаешься сдержаться?

Подул прохладный ветер. Фэнцзю все еще смотрела в небо, будто находила луну крайне интересной. Прошло много времени, прежде чем из ее глаз потекли две струйки слез, а затем раздались тихие всхлипывания. Спустя, казалось, еще целую вечность она разрыдалась так безутешно, будто сердце ее рвалось на части.

Из ниоткуда налетел сильный порыв ветра. Цветы абрикоса посыпались вниз и закружились в безумном танце, словно бесчисленное множество снежинок, грозящихся заслонить небо и солнце. В разлетающихся лепестках Су Мое снова увидел пурпурную тень. Значит, то был не обман зрения.

В нескончаемом дожде лепестков бог, закутанный в пурпур, был смертельно бледен, у его ног валялась опрокинутая чаша с лекарством. Пальцами он крепко впился в ствол старого абрикосового дерева. Он не сводил глаз с Фэнцзю. Фэнцзю ничего не замечала, только плакала все сильнее и сильнее. Он хмурился и молча смотрел на нее. Казалось, он хотел подойти, но не мог сдвинуться с места.

* * *

Из-за пожара во дворце десятидневное покаяние Аланьжэ окончилось ничем. Фэнцзю не стала поднимать шум из-за попытки Чанди похоронить ее. Как справедливо заметила Чанди, в ситуации с Аланьжэ, даже если бы она предала происшествие огласке, младшая принцесса отделалась бы пустяковым наказанием. К тому же, пусть никто об этом и не знал, Фэнцзю все же смогла выкарабкаться из ямы. Если Чанди снова ее туда толкнет, она сможет выкарабкаться вновь. Посмотрим, кто в итоге останется погребенным и чья яма окажется глубже.

После Небесного огня загородный дворец лежал в руинах. Пострадала большая часть горных камелий, и место для празднования дня рождения повелительницы теперь представляло собой удручающее зрелище. Повелитель гневался, но небесный огонь – это гнев небес, огонь, начавшийся, быть может, от молнии, и поскольку виновника найти не представлялось возможным, ему некуда было выплеснуть гнев, а вид обвалившихся стен только сильнее портил его настроение. Решив, что если он чего-то не видит, то этого нет, отец Аланьжэ приказал за ночь снарядить драконью лодку и поспешил вернуться с семьей в главный город.

* * *

Над рекой Сысин стоял густой белый туман, на мачте горели фонари, на посветлевшем небе мерцали последние звезды. Светало.

Фэнцзю лежала под мягким одеялом и слушала, как волны разбиваются о нос судна. Приятный аромат благовоний растекался из курильницы в виде цилиня, успокаивая. В голове у нее медленно крутился вопрос: что делают обычно, проснувшись в кромешной тьме и обнаружив у кровати знакомого незнакомца?

Разумно ли было закричать, натянуть одеяло, забиться в угол кровати и дрожащим, но строгим голосом крикнуть:

– Бесстыжий распутник! Что ты задумал?

Но того, кто оказался перед ней, нельзя было назвать распутником – он уделял ей внимания не больше, чем деревянному столбу. Пусть вокруг царила кромешная тьма, можете ли вы представить себе, чтобы кто-то решил развратничать с бревном под прикрытием темноты?

Подумав так, Фэнцзю резко почувствовала облегчение. Она медленно села в постели, прислонилась к изголовью и зажгла свечу. Поднеся свет в сторону сидевшей на ее постели фигуры, она с удивлением убедилась, что ее лицо действительно принадлежит тому, о ком она подумала.

– Господин Си Цзэ, вы… ошиблись комнатой?

При свете свечей оказалось, что Си Цзэ выглядит не лучшим образом. Он долго молчал, изучая ее взглядом. Казалось, он хочет раствориться в ее глазах. Но за все время Си Цзэ не двинулся ни разу, и она не знала, о чем он думает.

Фэнцзю понятливо откинула тонкое одеяло, чтобы встать с кровати, и сказала:

– Я достаточно выспалась. А вот вы, похоже, очень устали, досточтимый. У вас не было сил искать свою комнату и вы пришли посидеть в моей? Тогда я пойду, подышу свежим воздухом. Будете уходить, не забудьте оставить мне дверь…

На самом деле, она сказала так, потому что хотела избежать подозрений. Пусть Аланьжэ и Си Цзэ звались мужем и женой, она Аланьжэ не была, им нечего было обсуждать с Си Цзэ. Сейчас ночь, и, если можно чего-то избежать, лучше избежать.

Она успела откинуть одеяло лишь наполовину, прежде чем Си Цзэ твердо уложил ее обратно. Набросив ей на плечи плащ, господин Си Цзэ нахмурился и протянул ей чашку с подслащенной водой, от которой еще поднимался пар.

– Боль прошла? Выпейте это.

Хотя ни один мускул не шевельнулся на его лице, в голосе Си Цзэ все же слышалась забота.

Фэнцзю со смешанными чувствами взяла протянутую чашу. Разве он не должен был припасти такое лицо и заботу в голосе для пострадавшего мизинчика Цзюйно? А он почему-то сидит с ней и даже пытается о ней позаботиться. Уж не одержим ли он злыми духами?

Фэнцзю поднесла подсвечник к лицу Си Цзэ и с искренней заботой спросила:

– Досточтимый… вы не ошиблись? Я Аланьжэ, а не Цзюйно. Или… вам, одержимому, наверное, кажется, что я Цзюйно. Но я все же Аланьжэ. Вы видите во мне Цзюйно только потому, что вы одержимы…

Си Цзэ долго молча смотрел на нее.

– Я не одержим.

Фэнцзю после этих слов засомневалась еще сильнее и забросила пробную удочку:

– В таком случае вам стоило бы сейчас заботиться о Цзюйно.

Взгляд Си Цзэ остановился на ее лице.

– Разве плохо то, что я забочусь о вас?

Фэнцзю на мгновение задумалась. И тут ее осенило.

– А, так это Цзюйно попросила вас присмотреть за мной, чтобы загладить вину Чанди, которая велела заточить меня в клетку Цзюцюй? Как же сестрицы заботятся друг о друге. Так вот, я и не думала доводить это дело до сведения повелителя. Раз уж вы потому так мной озаботились, то не смею принять такую честь. Вообще-то, Чача подает мне и воду, и чай, и все остальное. А если Чачи нет, то я и сама справляюсь, не нужно, чтобы вокруг меня еще кто-то хлопотал.

Она вернула ему чашу с подслащенной водой и, тщательно взвешивая каждое слово, произнесла:

– Я знаю, что мы с вами не настоящие муж и жена, но ты, Си Цзэ, всегда так помогаешь им двоим. Мне кажется, это несколько… неуместно.

Она сказала «несколько неуместно», но на самом деле подобное отношение вовсе не лезло ни в какие ворота. Ей было невероятно обидно за Аланьжэ, но, учитывая обстоятельства, она могла выразиться только так.

Фэнцзю спокойно перевела взгляд на Си Цзэ и с удивлением обнаружила, что он, замерев, смотрит на чашку с подслащенной водой в ее руках. Наконец он ответил:

– Они тут ни при чем.

Затем поднял голову и посмотрел на нее.

– Теперь ты даже не хочешь выпить воды, которую я тебе налил?

На лице Си Цзэ по-прежнему ничего не выражалось, но, когда эти слова донеслись до ее ушей, Фэнцзю почувствовала, будто на нее навалилась некая тяжесть. Поначалу она отказывалась потому, что не хотела, чтобы он возвращал ей таким образом долг Чанди, но, раз уж он сказал, что это с той не связано, отказывать дальше было уже некрасиво. Еще подумает, что она ломается. Поэтому она взяла чашу и медленно проговорила:

– Раньше не хотела, да, а теперь хочу. – После чего осушила всю чашку залпом.

Вода определенно была сладкой, но на языке почему-то сразу раскрылся привкус крови. Она не знала, не испортилось ли ее восприятие вкусов из-за пыток, перенесенных несколько дней назад.

Кстати говоря, о пытках: от лекарства Шэнь Е боль уменьшилась только наполовину. Прошлой ночью, пока Фэнцзю разговаривала с господином Мо в абрикосовом саду, боль ощущалась во всем теле. Теперь же, как будто безо всякой на то причины, во всем теле появилась необыкновенная легкость. Конечно, говорят, что в молодости кости крепки, но не мог же обычный сон вылечить все недуги?

Пока она размышляла, Си Цзэ взял у нее из рук фарфоровую чашку и поставил на стол. Затем помог ей лечь, подоткнул одеяло и сказал:

– До рассвета есть время. Поспи еще.

После выпитой воды Фэнцзю действительно немного клонило в сон, но действия Си Цзэ не давали ей покоя. Когда он склонился к ней, она ощутила от него слабый аромат сандалового дерева, который показался ей очень знакомым. Но если Си Цзэ не был одержим и не пытался заступиться за Чанди, то как объяснить его сегодняшнее поведение? Голову дверью прищемило?

По комнате плыл нежный и легкий аромат благовоний, помогающих уснуть, что сейчас для Фэнцзю было очень полезно. Хотя у нее еще остались вопросы, поиск ответов на них явно уступал необходимости поспать. Она уже почти задремала, как вдруг услышала голос Си Цзэ:

– Той ночью ты сказала, что когда-то любила кого-то?

Пауза.

– Он очень сильно тебя разочаровал, да?

Сердце Фэнцзю учащенно забилось. В тот вечер она приняла Си Цзэ за Су Мое и повела его любоваться лунными цветами. Она рассказала ему, что кое-кого любила, но ее любимый оказался просто ужасен.

С тех пор прошло более десяти дней, и теперь она понятия не имела, почему этим вечером Си Цзэ вдруг поднял эту тему. Да и совсем не в его манере было задавать подобные вопросы. Досточтимый Си Цзэ был возвышенным бессмертным, воздух рядом с ним так и дрожал от божественной ци. Не то что среди птиц-неразлучников, но даже среди знакомых ей суровых старейшин было бы трудно найти кого-то настолько же отстраненного от мирских забот, как досточтимый Си Цзэ. Позже, когда Фэнцзю узнала, что ему нравится Цзюйно, она все еще сомневалась в искренности этих чувств. Ей всегда казалось, что от этой так называемой любви господина Си Цзэ надежно отделяет стена его божественной силы. По правде говоря, его любовь даже не походила на любовь мира багровой пыли. Так что она никак не ожидала, что досточтимый Си Цзэ задаст такой обычный вопрос с привкусом беспокойств простых смертных.

Хотя он уверял, что не одержим злыми духами, она опасалась: а вдруг все-таки одержим, а?