Но что с того, если он знал, а что, если нет? Сейчас было не время для подобных вопросов.

* * *

Слезы вдруг навернулись на глаза и покатились по щекам Фэнцзю. Она будто со стороны услышала собственный хриплый голос:

– Значит, вы знаете, что той лисичкой была я. Но почему вы узнали об этом только сейчас?

Под пологом вдруг сгустились тени. Дун Хуа подушечками пальцев вытер слезы в уголках ее глаз и после долгого молчания сказал:

– Я виноват.

Она смотрела на Дун Хуа глазами, полными слез, и, кажется, впервые видела такое выражение у него на лице.

Фэнцзю знала, что он уступает ей. Признавая за собой вину, он обнажает слабость. Но она отчетливо понимала: незнающий не виноват. Дун Хуа не виноват, это Небеса не дали им общей судьбы. Извинения владыки не имели смысла.

Как и ее слезы. Бессмысленно с таким жалким и трагичным лицом его допрашивать.

Она слышала только, что улыбка может исчерпать вражду, но никогда не слышала, что слезами можно нажить новых врагов.

Она подняла руку, чтобы вытереть слезы, затем опустила взгляд и прошептала:

– Все в порядке. До появления Цзи Хэн в Рассветном дворце вы всегда были ко мне добры. Только после ее приезда ваше отношение изменилось. Но вам не стоит об этом беспокоиться, потому что я давно все обдумала и поняла. Цзи Хэн – ваша возлюбленная. Я в Рассветном дворце была в лучшем случае ручным зверьком. Я поцарапала Цзи Хэн, нет ничего такого в том, что вы заперли меня в наказание. И то, что вы не навещали меня, когда я сидела взаперти, тоже нестрашно, ведь вы были заняты приготовлениями к свадьбе с Цзи Хэн. Перед свадьбой нужно о многом беспокоиться, соблюсти церемонии. Вполне понятно, что вы забыли обо мне.

Она поморщилась и постаралась притвориться великодушной.

– Тем более вам не стоит беспокоиться о том, что ваш новый так полюбившийся вам зверь чуть меня не прикончил. Я давным-давно разобралась в причинах и следствиях тех событий. Если бы в тот день я послушалась Чун Линя и осталась на месте, то несчастья не обрушились бы мне на голову. Так что я не могу никого винить. В конце концов, судьба распорядилась так, что мне немного не повезло.

Она снова подняла руки, чтобы вытереть слезы, и серьезно сказала:

– Поскольку в вашем дворце я немало настрадалась, Небеса, возможно, пытались предупредить меня, что нам с вами не суждено быть вместе, вот почему я…

У нее над головой раздался голос владыки:

– Вот почему ты?..

Фэнцзю слегка приподняла голову. На подбородке у нее еще оставалась пара невытертых слезинок, когда владыка отвлек ее вопросом.

Вот почему?..

Она и сама не была уверена. Владыка нахмурился. Лицо его будто покрылось ледяной коркой. В глазах его, поняла Фэнцзю, стояла печаль.

* * *

Если бы он знал, что его любимая лисичка – это молодая владычица Бай из Цинцю, что бы он сделал тогда, на Небесах? Дун Хуа подумал об этом и решил, что, скорее всего, вернул бы Фэнцзю в Цинцю. За то, что лисичка спасла его в Лотосовом пределе Десяти зол, в знак благодарности он подарил бы Цинцю несколько сокровищ Девяти небесных сфер. Конечно, ему очень нравилась та лисичка, но все же было слегка неуместно держать при себе в качестве ручного зверька владычицу целого клана.

Безусловно, он многого не знал о прошлом, и, возможно, это незнание само по себе было ошибкой. Однако что прошло, то прошло, и сейчас было совсем не время об этом сожалеть.

На лице Фэнцзю все четче проступала усталость, взгляд ее рассеянно скользил по луне, которая будто запуталась в ветвях.

Она не спала уже почти половину большого часа. Время поджимало.

Погрузившись в Сон Аланьжэ, Фэнцзю растеряла все свое совершенствование, ее душа и тело были повреждены. Все эти три месяца Дун Хуа трижды в день поил ее своей кровью, чтобы затянуть раны ее души и восстановить тридцать тысяч лет совершенствования. Но ее тело все еще оставалось очень слабым и нуждалось в дальнейшем лечении.

Для бессмертных лучшим способом излечить тело было отыскать землю, полную духовной силы. Но в долине Песнопений, где жили земные бессмертные, почти не было таких чудесных мест. Дун Хуа использовал собственные духовные силы, чтобы создать печать восстановления, предназначенную для исцеления бессмертного тела Фэнцзю.

По правилам действия заклятья, как только Фэнцзю проснется, духовная сила вокруг ее тела придет в движение, сама начнет действовать созданная нарочно для нее печать восстановления и в течение большого часа тело Фэнцзю будет в нее встроено. Только что начала работать печать. Вот почему время поджимало.

Однако, хотя печать и была хорошим местом для восстановления бессмертного тела, душа не могла надолго в ней задерживаться. Стоило бы извлечь ее и поместить в другое место. В случае Фэнцзю лучшим решением было бы держать душу в живом человеке, из которого она смогла бы постоянно черпать жизненные силы для своего восстановления. Что до Сна Аланьжэ – покидать его было не к спеху.

* * *

Фэнцзю присела на краешек кровати, с отсутствующим выражением лица глядя на одеяло.

Дун Хуа молча нахмурился. Сяо-Бай наверняка сейчас ненавидит его в глубине души. По правде говоря, ее ненависть была не беспричинной, но оставалась всего половина большого часа до того, как она погрузится в печать восстановления. С учетом того, как слаба сейчас была Сяо-Бай, покинуть печать она сможет лишь через три месяца. Позволить ей ненавидеть его в этот последний час было бы слишком расточительно.

* * *

На мгновение внутри полога повисла тишина, только снаружи доносились звуки цикад.

Устроившаяся в уголке кровати Фэнцзю прижала к груди одеяло и нерешительно спросила у Дун Хуа:

– Что случилось, владыка?

Владыка очнулся, долго задумчиво смотрел на нее и наконец ответил:

– Что ты хотела сказать после «вот почему»?

Увидев, что она начала хмуриться, пытаясь вспомнить, он вдруг сказал:

– Нет никаких «почему». Правда в том, что мы уже поженились.

Раздался грохот – Фэнцзю ударилась головой о каркас кровати и недоуменно воскликнула:

– Как это возможно?!

Глаза владыки потемнели.

– Почему нет? – спросил он.

Фэнцзю потерла висок и ответила:

– Я совсем не помню…

Она совсем не помнила, чтобы они с Дун Хуа обменялись датами рождений, поклонились бы Небу и Земле или завершили брак… Конечно, нет ничего страшного в том, чтобы запамятовать о чем-то одном, но она не помнила добрую половину… Возможно, владыка пытался ее обмануть. Но его лицо в этот момент было таким честным… Она в недоумении смотрела на него.

Дун Хуа потер ей шишку на лбу, чтобы не получился синяк, и, не отрывая пальцев, сообщил:

– Ты не помнишь, потому что потеряла память. Я обманул тебя, сказав, что ты спала слишком долго. – И терпеливо добавил: – Я беспокоился, что ты испугаешься, если узнаешь. Правда в том, что ты потеряла память.

Потеряла память? Потеряла память!

Бессмертному, живущему в опасную эпоху, когда только ленивый не умел варить зелья забвения или творить стиравшие воспоминания заклинания, действительно было легче легкого потерять память.

Фэнцзю, запинаясь, спросила:

– Я… я настолько невезучая?

Она действительно много чего не могла вспомнить. Сопоставив провалы в памяти с тем, что произошло ранее, она поняла, что слова владыки вполне могут оказаться правдой.

И перепугалась.

– Но я… Как я могла согласиться на этот брак? Я…

Рука владыки над ее головой замерла, он посмотрел Фэнцзю прямо в глаза, голос его прозвучал глуховато:

– Неужели ты, Сяо-Бай, меня не любишь?

Вот, значит, какой взгляд у владыки, когда он собирается убивать. Сердце Фэнцзю заколотилось, и она прижала руку к груди, чтобы оно не выпрыгнуло. Она отчаянно сопротивлялась действительности:

– Точно не по этой причине. Если я согласилась лишь поэтому, то все, что я сделала…

Владыка невозмутимо поправился:

– Это лишь одна из причин. Решающей стала та, что я стоял на коленях, дабы вымолить у тебя прощение.

Конец.

Сопротивление бесполезно.

Спасения не будет.

Фэнцзю пораженно молчала.

Она потрясенно зажала рот кулаком.

Коленопреклоненный владыка, более того, владыка, который опускается на колени перед ней, – она изо всех сил пыталась представить себе этот образ, но поняла, что это невозможно.

Что-то настолько невероятное, что она даже не могла себе это представить. Событие тысячелетия. Но она все забыла. Она безнадежна.

Владыка сказал, что опустился перед ней на колени и умолял стать его женой. Если отбросить удивительную и невероятную историю, что сам владыка встал перед ней на колени, гораздо важнее узнать, почему он захотел на ней жениться?

Это действительно была загадка на века.

Любопытство пересилило шок, в сердце зашевелились нехорошие догадки, и Фэнцзю, недолго думая, выпалила:

– Вы были вынуждены на мне жениться из-за того, что со мной сделали? А как же ваша возлюбленная Цзи Хэн?

Владыка на мгновение остолбенел. Потом ответил в недоумении:

– Цзи Хэн и я? Как ты до этого додумалась? Наша разница в возрасте…

Он заглянул в глубокие темные глаза Фэнцзю и вдруг осознал, что разница в возрасте между ними двумя была еще больше. Он нахмурился и сказал как отрезал:

– Цзи Хэн не имеет ко мне никакого отношения.

Фэнцзю была потрясена, услышав это напрямую от Дун Хуа. Она была настолько потрясена, что даже пробормотала:

– Может, я все еще сплю?

Она сильно ущипнула себя, и из ее глаз мгновенно выкатились две слезинки. С блестящими от влаги глазами Фэнцзю заметила:

– О, значит, я не сплю, я правда потеряла память и забыла слишком много всего. Кажется, мир изменился настолько, что я его не узнаю.

Она озадаченно посмотрела на Дун Хуа.

– У меня есть еще один вопрос, но я не знаю, могу я его задать или нет.

Этот вопрос мог бы его обидеть, но ей было так любопытно, что она даже не дождалась, пока Дун Хуа кивнет, и заговорила раньше него:

– Если мы, как вы и сказали, поженились, то я все равно не понимаю, как мой старик согласился на этот брак, потому что…

У нее язык с трудом поворачивался это говорить:

– Потому что мой старик – поклонник старых традиций. Вы не из знатной в трех поколениях семьи и сейчас не обладаете большой властью. Вы не очень-то отвечаете его условиям выбора зятя…

Владыка немного помолчал.

– Значит, у Цинцю есть такие правила отбора зятьев. Я не знал.

Он немного подумал, а потом искренне сказал:

– Возможно, Бай И не считал, что у меня впереди блестящее будущее, но я преклонил перед тобой колени, и он был сражен моей добродетелью и искренностью, поэтому сжалился надо мной и согласился на брак между нами.

Выслушав эту историю из уст владыки, Фэнцзю подумала, что звучит она довольно странно. Но она не могла понять, что в этом странного. С ее точки зрения, довод владыки был вполне убедительным. В Цинцю все отличались мягким сердцем и легко проникались состраданием.

Похоже, владыка не лгал ей. Они с ним действительно поженились.

Неважно, как она дошла до того, чтобы выйти замуж за владыку. Важно то, что, раз она, пребывая в такой сумятице чувств, все же согласилась на брак, владыка приложил действительно много усилий. Должно быть, ему пришлось нелегко. Оказывается, они с владыкой в конце концов пришли к такому исходу.

Зря она столько путалась и терзалась. Волю небес действительно невозможно предугадать. Вы могли думать, она одна, а она другая. Однако это тоже было своего рода развлечением на долгом пути к бессмертию.

* * *

Ненадолго небесная непредсказуемость ввергла Фэнцзю в печаль. Когда она очнулась от оцепенения, то увидела, что владыка не сводит с нее взгляда темных глаз, и, сама не зная почему, почувствовала, как в сердце вдруг расцветает счастье.