Сорок минут спустя раздался холостой выстрел бакового орудия «Авроры». После этого начался первый (неудачный) штурм, более напоминавший обстрел фасадов дворца ружейно-пулеметным огнем. Потом было еще несколько попыток прорыва к дворцу, которые были отбиты юнкерами школы прапорщиков.

В двадцать три часа начался обстрел Зимнего дворца орудиями Петропавловской крепости. Стреляли поверх крыши, лишь незначительно повредив карниз. Вскоре после этого матросы начали просачиваться во дворец через черный ход со стороны набережной. А через парадный вход прошла делегация парламентеров с новым ультиматумом, вслед за которой устремилась толпа вооруженных матросов и солдат во главе с Антоновым-Овсеенко.

Арест Временного правительства был произведен в два часа пополуночи.

Второй Всероссийский съезд Советов рабочих и крестьянских депутатов начал свою работу 25 октября в 22 часа 45 минут. В три часа ночи Каменев объявил об аресте Временного правительства. После этого съезд принял обращение к рабочим, солдатам и крестьянам.

На втором заседании, начавшемся в 9 часов вечера 26 октября, Ленин зачитал декреты о мире и о земле, предложил распустить старый состав ВЦИК и сформировать рабоче-крестьянское правительство – Совет народных комиссаров.

* * *

Первый этап нашего плана был выполнен. Но на этом ничего не закончилось. С запада на Петроград наступали войска, собранные Керенским для того, чтобы задушить восстание.

Вечером 26 октября казачьи части 3-го конного корпуса генерала Краснова загрузились в Пскове в вагоны и покатили на Петроград. 27 октября они высадились в Гатчине, где соединились с верными Временному правительству солдатами, прибывшими из Новгорода. До Петрограда оставалось 40 километров.

В ночь с 27 на 28 октября Ленин связался с Гельсингфорсом по телеграфу. Для защиты Петрограда нужно было прислать надежные в революционном отношении войска. Я направил в Петроград трехбатальонный отряд численностью в 1500 штыков, сформированный из подразделений 422-го Колпинского полка при 34 пулеметах. Возглавил отряд выборный заместитель командира полка капитан Александр Федорович Коппе.

Председатель Центробалта Николай Федорович Измайлов дополнительно к ранее отправленным в Петроград четырем эскадренным миноносцам направил туда крейсер «Олег» и эскадренный миноносец «Победитель».

28 октября войска генерала Краснова заняли Царское Село. Здесь к ним присоединились девятьсот юнкеров, несколько артиллерийских батарей (около двадцати орудий) и бронепоезд. К этому моменту отряд генерала Краснова вырос до пяти тысяч штыков и сабель.

29 октября отряд капитана Коппе добрался до Пулковских высот. По соседству с ним расположились 2-й Царскосельский резервный полк, которым командовал полковник Павел Борисович Вальден, и сводный отряд матросов Балтфлота под командованием Павла Ефимовича Дыбенко. В Неву вошли и встали напротив села Рыбацкое эскадренные миноносцы. Общее руководство осуществляли полковник Михаил Артемович Муравьев и Владимир Анатольевич Антонов-Овсеенко.

Утром 30 октября войска генерала Краснова пошли в наступление в районе Пулкова. Наши выдержали их натиск и сами перешли в контратаку. Сначала они несли большие потери (свыше 400 человек), вызванные огнем колесной артиллерии и бронепоезда. Но потом к делу подключились стотридцатимиллиметровые орудия бронепалубного крейсера «Олег», который вел огонь из акватории Финского залива, и быстро объяснили казакам, кто здесь главный. Когда матросы начали обходить казаков с флангов, те отступили в Гатчину.

31 октября на переговорах казаки согласились выдать Керенского, но тот в очередной раз сбежал. Опять на автомобиле. Сначала в Псков, где передал свои полномочия главнокомандующему Духонину, потом на Дон к Каледину. Но и там не нашел поддержки.

1 ноября революционные войска заняли Гатчину. Генерал Краснов сдался, но вскоре был отпущен под честное слово офицера, пообещав, что никогда больше не будет воевать против Советской власти. И, разумеется, не сдержал его. В мае 1918 года он был избран атаманом Донского казачества, после чего развернул борьбу с большевиками, встав во главе Донской армии.

Отправив под Петроград почти весь личный состав 422-го Колпинского полка, составлявшего основную часть гарнизона Таммерфорса, я был вынужден перевезти туда из Юмистаро один из батальонов 423-го Лужского полка. С четырьмя пулеметами. Потом две роты этого же полка с двумя пулеметами отправил в Выборг для несения караульной службы.

Второго ноября два батальона 422-го полка вернулись обратно. Третий (с 12 пулеметами) остался в Петрограде и вернулся в Таммерфорс только десятого ноября.

Третьего ноября я приехал в Петроград для участия в заседании коллегии наркомата по военным делам. Одним из вопросов, обсуждаемых на коллегии, был вопрос о назначении нового комиссара наркомата. Антонов-Овсеенко предложил мою кандидатуру, но я отказался в пользу Михаила Дмитриевича Бонч-Бруевича, по учебнику «Тактики» которого я учился в Императорской академии Генерального штаба. Свое решение я мотивировал тем, что тут нужен не полковник Генерального штаба, командующий дивизией, а генерал Генерального штаба, имеющий опыт командования фронтом. Мое предложение было принято лишь частично: Михаил Дмитриевич не возглавил наркомат по военным делам, но вошел в его руководящий состав и стал начальником штаба Верховного главнокомандующего.

В Петрограде я пробыл три дня. Смог дважды переночевать дома и даже накоротке пообщаться с Владимиром Ильичом. Ленин познакомил меня с Иосифом Виссарионовичем Сталиным, который в первом составе Совета народных комиссаров занял пост наркома по делам национальностей. Иосиф Виссарионович мне понравился. Этот грузинский самородок не заканчивал университетов и академий, но путем интенсивного самообразования умудрился достичь нашего с Владимиром Ильичом уровня. А еще он умел не просто слушать, а сразу усваивать и классифицировать полученную информацию, раскладывая ее в своей памяти «по полочкам». Тогда мы втроем обсудили не только то, что было связано с реорганизацией армии, но и будущее Великого княжества Финляндского.

В частности, проработали вопрос о том, что вооруженное восстание надо будет провести сразу же вслед за признанием независимости Финляндии, после чего необходимо заключить договор о дружбе и взаимопомощи между двумя социалистическими республиками. Но сделать все надо так, чтобы это не выглядело со стороны (да и не только со стороны) как вмешательство России во внутренние дела соседнего государства. Финны самостоятельно должны подготовить и провести революцию в своей стране. И в дальнейшем сами хозяйствовать таким образом, чтобы не ущемлять российские интересы.

Мне предложили не покидать Финляндию после вывода из нее российских войск, а остаться там в качестве военного советника. С сохранением теперешнего должностного оклада, расчета выслуги и стажа. До тех пор, пока в этом не пропадет необходимость или я не понадоблюсь здесь. Не одному, разумеется, а заранее подобрав себе возможно большее количество добровольных помощников.

* * *

Окрыленный этой беседой, я, вернувшись в Таммерфорс, написал большую программную статью «Реорганизация армии».

Начав с того, что необходимость в боеспособной армии у страны сохраняется и после передачи власти в руки трудящихся, более того, она даже возрастает, так как вполне вероятны не только интервенция со стороны буржуазных государств, которые спят и видят, как бы заняться грабежом и под шумок отобрать себе часть российской территории, но и выступления внутренних контрреволюционных сил, я перешел к конкретике.

Что новому правительству необходимо создать армию, которая не была бы послушным оружием в руках врагов народа, а по своему характеру и укладу близко стояла к рабочему и крестьянскому классам, где революционная дисциплина должна быть основана не на палочной системе, и войска дрались и умирали за свободу без всякого принуждения. Для этого в первую очередь надо отказаться от обращения «господин», заменив его на «товарищ».

Для постоянной связи военных кадров с народом подходила, по моему мнению, территориальная система комплектования, как в казачьих войсках. Я предложил установить двухлетний срок службы, выработав при этом меры для поощрения служащих сверхсрочно.

Отдельно остановился на том, что положение и роль начальника после революции значительно изменились. Раньше судьба солдата в политическом, административном и хозяйственном отношении находилась в руках начальника, теперь эти функции перешли в руки солдатских политических и хозяйственных организаций, и судьба солдата осталась в руках начальника только в боевом отношении. От начальника теперь требуется не только верность революции в политическом отношении, но и то, чтобы он был мастером своего дела. Поэтому выбирать солдат на начальственные должности можно только до ротного, в крайнем случае батальонного звена. Для кандидатов на более высокие посты необходим ценз специальных знаний. Но солдатская масса не всегда может проверить знания и подготовку своих начальников и офицеров, а потому она должна обратиться за помощью к более компетентным людям. Она не должна поддаваться демагогии и выбирать тех, кто подлаживаются под массу и обещают ей горы богатства. Поэтому аттестовать начальников нужно совместно комитетам и командованию.

Свою статью я завершил следующими словами: «Товарищей солдат я очень просил бы не создавать вражды между собой и офицерами, помня всегда, что многие шли вместе для борьбы за завоеванные свободы, много еще придется воспользоваться офицерскими силами для дальнейшей борьбы».

Эта статья была опубликована в «Известиях Гельсингфорсского Совета депутатов армии, флота и рабочих» в первой половине декабря 1917 года.

А седьмого декабря я произвел практическую проверку некоторых положений этой статьи в процессе проведения выборов командного состава на дивизионном съезде депутатов всех подразделений и учреждений дивизии (134 депутата с правом решающего голоса). Съезд единогласно утвердил меня в должности командира 106-й дивизии, а потом прислушивался к моим аттестациям при выборах всего остального начальствующего состава. Теперь я с полным правом мог себя называть дважды выборным начдивом.

* * *

18 декабря 1917 г. СНК издал декрет о государственной независимости Финляндии. Так совпало, что именно в этот день в Гельсингфорс приехал из Петрограда барон Маннергейм.

22 декабря декрет о независимости Финляндии был ратифицирован ВЦИК. Русские войска пока еще оставались на территории Финляндской Республики, но их скорый вывод был уже предопределен.

После этого вывода финская буржуазия планировала создание национальных войск путем введения воинской повинности. Реализации этих планов противостояла финская социал-демократическая партия. Эта борьба началась еще в мае, когда обе стороны занялись подпольным формированием Белой и Красной гвардии.

Одним из центров формирования Белой гвардии было имение Саксанниеми вблизи города Борго. В начале декабря Сенат открыл кредит в восемьсот тысяч марок для обучения там конной милиции. Налаживаемая мной служба разведки и контрразведки к этому времени уже работала, поэтому я своевременно узнал о данном факте, и Красная гвардия разогнала белогвардейцев. К сожалению, это оказалось полумерой.

Центром формирования Красной гвардии стал Таммерфорс. Общее руководство подготовкой рабочих взял в свои руки местный комитет социал-демократической партии. В организационном плане ему оказывали поддержку Ээро Эрович Хаапалайнен, член РСДРП с 1901 года, один из создателей Красной гвардии в Гельсингфорсе в 1905 году, и Алекси Аалтонен (псевдоним Али-Баба), бывший поручик русской армии, который в октябре 1917 года возглавил штаб Красной гвардии в Гельсингфорсе.