* * *

Ужинать не хотелось. Игорь разогрел котлеты, я съела несколько ложек супа.

– Надо есть, – заметил он.

– Не лезет.

– Понимаю.

Включили телевизор, но смотрели невнимательно. Я думала о понедельнике. О том, как игла войдёт в грудь. О том, что покажет анализ.

В новостях говорили об экономике, политике, спорте. Обычная жизнь продолжалась. А у меня внутри сидел страх, который не отпускал.

* * *

Глава 4

Я приехала в онкодиспансер за полчаса до назначенного времени. Игорь хотел поехать со мной, но я отказалась пусть лучше идёт на работу. Отвлекается.

В холле было тише, чем в прошлый раз. Несколько человек сидели в креслах, кто-то читал, кто-то просто смотрел в пустоту. У всех лица сосредоточенные, напряжённые.

На ресепшн подошла к той же девушке.

– К Соколову на биопсию.

– Морозова? Поднимайтесь на второй этаж, кабинет двадцать три. Доктор ждёт.

Артур Геннадьевич встретил меня в дверях кабинета. Сегодня он был в хирургическом костюме – голубые брюки и рубашка, белые кроссовки. Выглядел моложе, чем в халате.

– Доброе утро. Готовы?

– Готова.

– Результаты коагулограммы с собой?

Я протянула анализ крови. Он просмотрел показатели.

– Свёртываемость нормальная. Проходите в процедурную.

Соседняя комната оказалась меньше – кушетка, УЗИ-аппарат, столик с инструментами. На стене монитор, показывающий картинку с датчика.

– Ложитесь на кушетку, левая рука за голову.

Я легла, подложила руку под голову. Сердце колотилось так громко, что казалось, его слышно всем.

Артур Геннадьевич надел стерильные перчатки, взял датчик УЗИ.

– Сначала найдём образование на экране, потом будем брать материал.

Холодный гель на коже. Датчик скользит по груди, на мониторе появляются чёрно-белые пятна.

– Вот оно. – Он показал тёмный участок на экране. – Видите?

– Да.

– Размер подтвердился… Сейчас обколем лидокаином.

Он взял шприц левой рукой. Я заметила это сразу левша. Движения точные, уверенные.

– Будет немного больно. Потерпите.

Укол анестезии – как укус пчелы. Потом ещё один, ещё. Постепенно грудь онемела.

– Чувствуете прикосновения?

Он дотронулся пальцем до места будущей биопсии.

– Чувствую, но не больно.

– Отлично. Теперь главная часть. Всё.!!! Самое неприятное позади.!!!

– А больно не было потому, что анестезия?

– Именно. Лидокаин полностью блокирует болевые рецепторы.

Артур Геннадьевич приложил к месте биопсии марлевую салфетку:

– Подержите, пока я оформлю материал.

Он разложил по стеклянным контейнерам, подписал каждый.

– Что с ними будет дальше?

– Отправим в лабораторию.

– А иммуногистохимию тоже сделают?

– Если понадобится. Если морфология покажет злокачественный процесс…

– Можете садиться.

Я села на кушетке. В груди чувствовалось лёгкое распирание – действие анестезии ещё не прошло.

– Сейчас будет немножко кровить. Это нормально.

Он приклеил поверх салфетки пластырь:

– Через час можете снять. Душ принимать можно, но аккуратно, не тереть место биопсии.

– А когда результаты?

– В пятницу во второй половине дня. Приходите в четыре вечера.

Пятница. Через четыре дня узнаю, рак это или нет.

– Если будут вопросы – звоните. Номер на визитке.

Он протянул белую карточку с контактами.

– Спасибо.

– Идите домой, отдыхайте. Сегодня без физических нагрузок.

В холле набрала Игоря:

– Всё позади. Еду домой.

– Как прошло?

– Нормально. Совсем не больно было.

– Слава богу. Результаты когда?

– В пятницу в четыре.

– Хорошо. Вечером поговорим подробнее.

Потом позвонила Насте – она вчера приехала, осталась ночевать.

– Мам, как всё прошло?

– Хорошо. Врач сказал, самое неприятное позади.

– Когда результаты будут?

– В пятницу.

– Я побуду с вами до пятницы.

– Настя, не нужно…

– Мам, я уже решила. Буду помогать по дому, готовить. Тебе сейчас отдыхать надо.

* * *

Дома легла на диван. Анестезия начала отходить – в груди появилась тупая ноющая боль. Не сильная, но заметная.

Настя принесла чай с лимоном:

– Как себя чувствуешь?

– Нормально. Побаливает немного.

– А доктор какой?

– Профессиональный. Всё объяснял, делал аккуратно. Видно, что опытный.

– Это главное. Мам, а ты не боишься результатов?

Я подумала. Странно, но после биопсии стало спокойнее.

– Меньше, чем до процедуры. Теперь хотя бы точно узнаем, что это такое.

– Правильно. Неизвестность это самое страшное.

Игорь пришёл с работы раньше обычного. Принёс букет жёлтых хризантем!!

– Как дела, пациентка?

– Лучше. Боль почти прошла.

– А доктор что говорил?

Я пересказала всю процедуру. Игорь слушал внимательно.

– Значит, в пятницу всё узнаем.

– Да.

– А если… если плохие результаты… что тогда?

– Тогда будем лечиться. Врач сказал, стадия ранняя, прогноз хороший.

Игорь обнял меня:

– Всё будет хорошо. Я в это верю.

Вечером смотрели фильм – лёгкую комедию, чтобы отвлечься. Настя устроилась в кресле с попкорном, мы с Игорем на диване.

Обычный семейный вечер. Только в груди ноет место биопсии, напоминая о том, что произошло утром.

Перед сном приняла душ. Осторожно помыла грудь, не касаясь места биопсии. Под пластырем чувствовалась небольшая припухлость.

Легла в постель рядом с Игорем. Он уже спал. Настя устроилась в гостиной на раскладном диване.

В доме тихо и спокойно. Семья рядом.

Глава 5

В маршрутке старалась не думать о результатах. Смотрела в окно на мокрый асфальт, на людей под зонтами. Они спешили по своим делам, не подозревая, что рядом едет женщина узнавать, есть ли у неё рак.

В холле онкодиспансера было тихо. Кто-то смотрел в телефон, не моргая. Кто-то терзал краешек бумажки. Один мужчина просто сидел, уставившись в стену, будто в ней мог быть ответ.

Все ждали приговора.

На втором этаже у кабинета двадцать три сидели ещё трое. Женщина лет пятидесяти листала медкарту дрожащими руками. Пожилая пара держалась за руки так крепко, что костяшки побелели.

– Морозова Елена Сергеевна!

В кабинете Артур Геннадьевич сидел за столом с толстой папкой. На мониторе компьютера – цветные пятна, похожие на фотографии под микроскопом.

– Добрый день. Как самочувствие после биопсии?

– Нормально. Боль прошла.

– Хорошо. – Он открыл папку, достал несколько листов. – Результаты гистологического исследования готовы.

Я села в кресло. Пальцы автоматически сжались в кулаки.

– В четырёх образцах ткани обнаружены…

Я ничего не поняла из первых слов. Только услышала: «рак», «без сомнений». Остальное провалилось. В ушах был гул. Я кивала, как будто это кому-то поможет.

– …степень дифференцировки G2, что означает умеренную агрессивность опухоли.

Слово «рак» он произнёс один раз. Но мне его хватило на всю жизнь.

– Это… это точно?

– Абсолютно.

Он повернул монитор ко мне. На экране – розово-фиолетовые разводы с тёмными точками.

– Вот нормальная ткань. А это – изменённые клетки. Видите разницу?

Я смотрела на пятна, но видела только цветную кашу. Главное было понятно и без объяснений.

– Также проведено иммуногистохимическое исследование. – Артур Геннадьевич взял другой лист.

Я автоматически записывала незнакомые слова в блокнот.

– Что это означает?

– Хорошие показатели. Опухоль гормонозависимая, поддаётся лечению.

– А стадия?

– Первая стадия. Лимфоузлы чистые, метастазов нет.

– Это хорошо?

– При такой стадии девяносто пять процентов пациентов живут более пяти лет.

Девяносто пять процентов. А остальные пять?

– Что дальше?

– Хирургическое лечение. Потом химиотерапия – четыре курса. Лучевая терапия. Гормональное лечение пять лет.

Пять лет. Вся оставшаяся жизнь будет связана с больницами.

– Когда операция?

– Во вторник… В понедельник – предоперационное обследование.

Он выписал направления на анализы, протянул памятку.

– Есть вопросы?

– А если… если я не вхожу в эти девяносто пять процентов?

Артур Геннадьевич посмотрел прямо в глаза:

– Тогда будем бороться всеми доступными способами. Медицина не стоит на месте.

В коридоре остановилась у окна. Ноги стали ватными. Нужно было позвонить семье, но пока не могла.

Достала телефон, набрала Игоря:

– Результаты готовы.

– И что?

– Подтвердился.

Пауза.

– Блин… А стадия?

– Ранняя. Прогноз хороший, врач говорит.

– Когда операция?

– Во вторник.

– Я завтра беру отпуск. Буду рядом.

Потом позвонила Насте:

– Мам, ну что?

– Дорогая… это рак.

Настя всхлипнула:

– Мам… А что врач сказал?

– Что будем лечить. Операция во вторник.

– Я с тобой буду. До операции и после.

– Настя, учёба…

– Плевать на учёбу. Сейчас ты главное.

* * *

Ужинать не хотелось. Настя приготовила суп, я съела ложку.

– Надо есть, мам.

– Не лезет.

В новостях показывали рекламу лекарства от насморка. Актриса жаловалась на заложенность носа. Захотелось рассмеяться, какие мелочи волнуют здоровых людей.

– Мам, а ты боишься? – тихо спросила Настя.

– Теперь меньше. Хуже было не знать.

– Правильно, – поддержал Игорь. – Неизвестность страшнее диагноза.

Но я соврала. Боялась. Особенно пяти процентов, которые не вписываются в статистику.

Перед сном зашла в ванную. Сняла футболку, встала перед зеркалом.

Грудь выглядела обычно. Но под кожей жил враг – опухоль размером с крупную виноградину.

Через четыре дня её вырежут. Вместе с кусочком тела.

Я коснулась левой груди:

– Скоро тебя здесь не будет.

Сказала это вслух и испугалась собственного голоса.

Легла рядом с Игорем. Он обнял меня:

– Всё будет хорошо. Стадия ранняя, врач опытный.

– Знаю.

– Завтра позвоню маме, расскажу.

– Только не пугай сильно.

Мы лежали в темноте. За стеной Настя смотрела фильм – слышались тихие голоса.

Завтра начнётся подготовка к операции. Послезавтра лягу под нож.

Странно, но самое страшное слово уже было произнесено. Остальное – техника.

* * *

Утром составили план выходных. Игорь берёт отгул, поедет со мной на обследования. Настя подготовит сумку в больницу.

– Что взять? – спросила дочь.

– По списку. Халат, тапочки, всё необходимое.

– Я куплю и сложу.

Игорь читал про послеоперационный период:

– Через неделю можно к лёгкой работе.

– К ноябрю выйду в офис.

– Не торопись.

Планировали ближайшие недели. Операция, выздоровление, возвращение к жизни.

Только теперь это будет другая жизнь.

В субботу собрались за ужином. Настя приготовила плов, Игорь купил вина. Последний нормальный вечер перед лечением.

– За маму, – поднял бокал Игорь. – За успешную операцию.

– За то, чтобы мы были вместе, – добавила Настя.

– За то, чтобы это поскорее закончилось, – сказала я.

Выпили. Вино было терпким.

– После выздоровления поедем отдыхать? – предложила Настя.

– Обязательно. Как врач разрешит.

– Я уже смотрю путёвки на лето, – признался Игорь. – В Грецию или Турцию.

– Хорошо. Будет стимул.

Но внутри сидел вопрос: а если не выздоровею? Если вхожу в те пять процентов?

Воскресенье прошло тихо. Готовились к предстоящей неделе морально.

Вечером сидела с книгой, но не читалось. Мысли возвращались к завтрашнему дню.

– Не переживай, – Настя села рядом. – Всё будет хорошо.

– Стараюсь не думать.

– О чём думаешь?