В 1857 году, через 2 года после смерти Шарлотты в возрасте 38 лет, ее подруга и романистка Элизабет Гаскелл опубликовала биографию «Жизнь Шарлотты Бронте». В своей книге Гаскелл по-своему попыталась ответить на тот же вопрос, что лежит и в основе каждой из глав этой книги: в чем секрет этой удивительной, выдающейся семьи? Ответы Гаскелл (которые также воспринимались как оправдание романисток, писавших столь «грубые» произведения) были достаточно интригующими, чтобы книга сразу же получила признание критиков, принесла автору финансовый успех и стала вдохновением для бесчисленных биографий, фильмов и телесериалов, каждый из которых создавался, чтобы удовлетворить любопытство следующих поколений читателей и зрителей. Биография Эмили, опубликованная в 1883 году, представляла собой трепетную критическую переоценку ее творчества, упор в которой был сделан на тему ее воспитания, что свидетельствует о том, насколько сильно именно история семьи способствовала признанию творчества сестер.

* * *

В какой-то момент я поняла, что выдающиеся семьи интересуют меня настолько, что я хочу прочитать книгу, в которой бы раскрывались общие для многих из них темы, а поскольку ни одной такой работы я не знала, то решила провести исследование и написать такую книгу сама. Собирая подробности и отмечая повторяющиеся явления, я продолжала размышлять о различных аспектах истории семьи Бронте, которая была достаточно богатой, сложной и обширной, чтобы заинтересовать увлеченных «бронтологов». Однако я включила в книгу и многие другие важные темы, которые в конечном итоге появились в моих собственных репортажах о нескольких современных семьях. Я бы сказала, что семья Бронте обращает на себя внимание не только благодаря своей яркости и неординарности, но и благодаря резонирующим элементам своей истории и аспектам воспитания, которые стали для меня ориентирами. Благодаря этим ориентирам я смогла выделить ключевые детали в историях других семей, которые иначе, возможно, не сочла бы важными.

Во многих семьях, чьи истории я изучала, я наблюдала примеры отцов, напоминающих Патрика Бронте – отца сестер Бронте, овдовевшего священника, наделенного – к лучшему или к худшему – такой силой духа, что он смог пережить не только жену, но и всех шестерых детей. Я стала думать о Патрике Бронте как о борце и победителе, который идет наперекор обстоятельствам, как о человеке, который стал основой идентичности и истории целой семьи. Такие родители становятся легендами в своих семьях, даже если они никогда не достигали особой известности за ее пределами. Они служат живым доказательством того, что никакие внешние ограничения и барьеры не должны распространяться на семью и мешать ее членам строить свое будущее.

Такие родители могут громко заявлять о своих амбициях по отношению к детям, как и по отношению к себе в свое время, или, не говоря ничего определенного, могут создать культуру достижения, просто установив достаточно высокую планку. Они выпускают стрелу амбиций и часто с удивлением обнаруживают, что не могут контролировать направление этой стрелы. Патрик Бронте любил поэзию и художественную литературу, как и его покойные дочери, но он был человеком своего времени и не мог мечтать о том, чтобы кто-то из дочерей реализовал мечты о литературном величии. Во всяком случае, как писала Шарлотта, отец советовал ей сосредоточиться на «обязанностях, которые должна выполнять женщина», – на шитье или преподавании, а не на чтении и сочинительстве. Однако, когда Шарлотта стала известной писательницей, он послал экземпляр «Джейн Эйр» своим родственникам в Ирландию, снабдив его запиской, полной слов гордости за дочь (хотя книга была опубликована под псевдонимом, ее настоящее имя, как он убедился, «было известно повсюду»).

На примере семьи Бронте я поняла, что зачастую именно братья и сестры помогают друг другу найти путь в будущее. Шарлотта была движущей силой профессионального успеха своих сестер. Именно она разглядела в них талант и активно помогала его развить. Осенью 1845 года, в возрасте 29 лет, Шарлотта, как она позже писала в эссе, наткнулась на целую стопку листов со стихами, написанными почерком Эмили. Они несли в себе «особую музыку – дикую, меланхоличную и возвышенную». Поначалу Эмили была раздражена тем, что Шарлотта сует нос не в свое дело, она считала такой интерес «неоправданной вольностью», которую старшая сестра позволяла себе, роясь в ее бумагах. «Потребовались часы, чтобы примирить ее с открытием, которое я сделала, и дни, чтобы убедить ее, что такие стихи заслуживают публикации», – пишет Шарлотта в эссе, которое послужит предисловием к изданию «Грозового перевала» в 1850 году. В какой-то момент Энн предложила Шарлотте оценить ее собственные стихи. Каков был ее вердикт? В них был «свой милый искренний пафос», – написала Шарлотта, не слишком скупясь на похвалу. Шарлотта убедила сестер, что они должны вместе представить редактору томик своих стихов. Эта затея не имела успеха, но дала толчок их писательской карьере.

Поодиночке любая из сестер Бронте могла бы потерять веру в свое творчество или сохранить свои работы в тайне, но в процессе создания романов они составляли свое небольшое творческое объединение из трех человек, куда входили исключительно женщины, которые поддерживали друг друга.

Благодаря Бронте я поняла, что моя собственная книга будет не просто рассказывать о влиянии братьев и сестер друг на друга или о родительском вдохновении – она должна быть посвящена семейной динамике, сложному взаимодействию различных сил и влияний внутри семьи. Можно увлеченно анализировать факторы, которые привели к выдающимся достижениям Бронте, не ожидая, что они когда-либо будут воспроизведены в полном объеме. Как семья они представляют собой одну из прекраснейших статистических аномалий, и я буду неоднократно возвращаться к этим удивительным людям в главах книги.

Когда я начала писать эту книгу, я была матерью маленьких мальчиков-близнецов, которые сейчас уже поступили в колледж. На протяжении всего этого времени мы с мужем старались вдумчиво относиться к нашей собственной семейной культуре, ожиданиям и влиянию. Я не стремилась раздувать свои амбиции, но меня волновало, как выбор, который мы делали, может повлиять на будущее наших сыновей, на их способность в полной мере реализовать свой потенциал. В юности я была безмерно благодарна родителям за то, что они помогали мне держать дистанцию между моими высокими академическими устремлениями. Но теперь, когда я сама стала матерью и мои дети переходили из одного класса в другой, я обнаружила, что внутри меня растет родительская тревога, характерная для определенной демографической группы нашего времени. Достаточно ли мы раскрываем потенциал детей, достаточно ли их поощряем и обогащаем? Прививаем ли достаточно трудолюбия?

* * *

Большинство родителей скажут, что главная их забота – настоящее и будущее счастье детей. Я отношусь к их числу, но все же почему-то большинство родителей не считают своей обязанностью сделать достаточно счастливого ребенка еще счастливее. Они не покупают книги с названиями по типу: «Как превратить вашего счастливого ребенка в самого счастливого». Большинство родителей не пытаются определить, входит ли их ребенок в 10 % счастливых детей в классе, и не задумываются: «Возможно, я что-то сделал не так – не предоставил достаточно возможностей для счастья. Если я не сделаю своего ребенка еще счастливее, он не будет успешно расти и развиваться».

С другой стороны, стремление к достижениям может стать соревновательным видом спорта для родителей, который сопровождается удобными и конкретными показателями – оценками, баллами, золотыми звездами, стипендиями, рейтингами. Родителям с определенным складом ума может казаться, что им никогда не будет достаточно. Если дочь преуспевает на уроках математики, такие родители могут задаться вопросом: «Может, математика недостаточно сложная?» Если сын не хочет регулярно заниматься игрой на гобое, родители могут задуматься: «А не попробовать ли мне поощрять его? (Специалисты по психологии поведения говорят: «Да, поощрения могут помочь».) Но если начать поощрять определенное поведение, не подорвет ли это внутреннюю мотивацию ребенка?» (Специалисты по психологии развития говорят: «Да, это может подорвать мотивацию».)

Более того, родители должны чувствовать ответственность и понимать, что если ребенок не обладает некоторыми качествами, которые ценятся в обществе, – например сознательностью, – то, возможно, они не сумели уделить должного внимания чему-то важному. Они не поощрили детей в нужный момент и не предупредили о последствиях. Если бы они лучше воспитывали детей, то, несомненно, их дети добивались бы более заметных успехов в учебе и на работе.

Возможно, вы, как и я, наблюдали за семьями, в которых есть не один ребенок с высокими достижениями, и вам тоже казалось, что дома у них происходит что-то особенное. Наверняка вы задавались вопросом – как им это удалось? Что происходило за обеденным столом в их доме? Можно ли что-то почерпнуть из того, как они вдохновляли своих детей? И не обязательно дело в амбициях ради амбиций. Цель для многих родителей, которых беспокоят вопросы воспитания, состоит в том, чтобы дать своим детям возможность действовать самостоятельно или почувствовать себя способными достичь большего – связать их достижения не с собственным успехом, а с чем-то, имеющим больший смысл. Они не хотят, чтобы их дети относились к своему воспитанию, как мой друг, который однажды с сожалением отметил, что его родители никогда не ждали от него многого и что он всегда оставался один на один со своими мечтами, из-за чего воплотить их было труднее.

Что касается моих сыновей, то, когда я думаю, что просто хочу, чтобы они были счастливы, возможно, на самом деле я хочу, чтобы они были счастливы и сейчас, и в будущем. Все начинается с безусловной любви, с осознания того, что она у вас есть и что вы способны ей делиться. Но еще один источник счастья кроется в ощущении собственной субъектности, поэтому я надеюсь, что мне удалось воспитать их любознательными и находчивыми, способными в будущем внести свой вклад в дело, которое они выберут.

Возможно, в силу того, что мои близнецы – разнояйцевые, меня особенно интересует, как несколько детей в одной семье добиваются схожих результатов. Я подозреваю, что родители близнецов, в частности разнояйцевых, тратят больше времени, чем многие другие, на размышления о справедливости и равенстве в надежде, что не только один, а оба их ребенка проживут социально насыщенную, интересную и успешную жизнь. В воспитании они особенно стремятся к балансу – без сомнения, трудно находимому.

Прогнозируя вероятность достижения людьми успеха, социологи обычно учитывают социально-экономический статус, или СЭС. СЭС – самый мощный фактор того, какое образование получит ребенок. Однако социологи отмечают, что между братьями и сестрами из одной семьи, особенно в условиях нехватки ресурсов, по-прежнему существуют значительные образовательные и экономические различия. «При объяснении экономического неравенства в Америке различия между братьями и сестрами составляют примерно три четверти всех различий между людьми», – написал социолог Далтон Конли в своей книге «Порядок рождения» (The Pecking Order) в 2004 году.

Отчасти это несоответствие можно объяснить неравномерным распределением удачи, отчасти – удачи с точки зрения генетики. Хотя в среднем у родных братьев и сестер больше общего, чем у двоюродных, а у двоюродных в свою очередь больше, чем у троюродных, гены могут перемешиваться самым неожиданным образом, что приводит к значительным различиям между детьми в одной нуклеарной семье. От того, как эти гены проявят себя, может зависеть разница между ребенком с СДВГ, для которого школа является испытанием, и ребенком, которому нравятся атмосфера и порядок учебного класса. Гены могут подтолкнуть одного ребенка к чтению книг, а другого – к постоянной социальной коммуникации. И эти небольшие различия даже в раннем возрасте в зависимости от окружающей среды могут активировать целый ряд эффектов, которые приведут к разным результатам в будущем.