Звёздная Кровь. Изгой VIII (страница 10)
– Это предупреждение, – сказала Лис, ее голос оставался спокойным, но пальцы на лямке рюкзачка побелели от напряжения, а аналитический ум уже переваривал информацию, как компьютер хакерский код. – Это не галлюцинации. Мы все слышали одно и то же. Роршаг держит их в ловушке, и они пытаются сопротивляться ему…
Соболь хмыкнул, его кибер-глаз вспыхнул красным, сканируя тени с механической отстраненностью.
– Мертвецы болтливы, когда это совсем не нужно. Прямо как моя бывшая на разводе.
Юмор был грубоватым, казарменным, но он оживил обстановку, как разряд дефибриллятора. Я рассмеялся, несмотря на всё. Личности моих спутников проявлялись в такие моменты особенно ярко: Чор – циник, Лис – наш энциклопедист и аналитик, Ами – стремительная и неумолимая сила, вроде стихийного бедствия в человеческом облике, Соболь – практик с долей иронии.
А я?
Я был тем, кто вел их во тьму, навстречу опасностям, и моя совесть больно уколола меня в этот момент. Стоит ли рисковать ими ради… Ради чего? Роршаг тут уже тысячелетия. Зачем именно нам что-то менять?
– Знаете, в каких случаях мои наставники в Ордене говорили слушать теней? – внезапно спросила Ам’Нир’Юн, её голос звучал ровно.
– Удиви нас, Леди Совершенство, – мрачно подколол её Комач. – А то идем-идем, а ты все молчишь и молчишь. Ни наставления, ни директивы, ни стратегеммы, ни даже завалящей максимы…
– В каких? – с интересом спросила Алиса, ее брови сдвинулись, выдавая сосредоточенность.
– Ни в каких, – спокойно ответила Ами, пожав плечами. – Тени – это просто тени. Слушать их не стоит никогда. Звучать может сколько угодно убедительно, но заканчивается всегда одним – ножом в спину.
– Глубоко! – только и хмыкнул зоргх, его ухмылка была кривой, но в голосе сквозила нотка уважения. – К мабланьей маме теней.
Тоннели закончились резко, как прерванный сон. Стена впереди обвалилась, засыпав проход грудами обломков, вперемешку с древними костями, что хрустели под ногами, напоминая о бренности. Укос остановился, его фонарь осветил завал, и его речь с дигским акцентом прозвучала как шепот ветра в шахте:
– Дальше путь закрыта. Наша нужно вверх. На проспект. Тама дальше есть другой вход в тоннели.
Соболь и я переглянулись – его взгляд был твердым, но в нём мелькнула тень сомнения.
– Быстро преодолеем участок и спустимся снова в коммуникации, – сказал он. – Нет времени ковыряться здесь. Пустишь своего зверька вперёд?
Я кивнул. Походка пилота стала настороженной, его рука непроизвольно легла на эфес техномеча, пальцы сжались, выдавая готовность к бою. Вскоре мы выбрались на поверхность через трещину в стене, и Асиополь открыл свой истинный лик – проспект пролегал между руинами, улицы заросли узловатой порослью, что цеплялась за ноги, как руки утопленников. Остатки зданий склонялись под немыслимыми углами, грозя рухнуть в любой момент. Ментальное давление усилилось, шепот стал громче: «Бегите… Он видит…»
Абстрагировавшись от этого шепота теней, я открыл Скрижаль и призвал Большого Уха. Пространство в вихре дрогнуло, как поверхность воды под каплей дождя. Из ниоткуда материализовался сгусток Звёздной Крови, вспыхнув холодным светом, и принял форму маленького зверька, похожего на карикатурного грызуна. Два огромных, чувствительных уха торчали вверх, словно радарные антенны, готовые уловить малейший шорох.
Верный, но вечно недовольный напарник, материализовался с громким чихом, словно его чуткий нюх сразу же уловил всю гниль гиблого места. Он помотал своими огромными ушами, которые были чуть ли не больше его компактного, пушистого туловища, и огляделся, точнее, «прослушал» окружение своим уникальным ультразвуковым зрением, являвшим собой, что-то вроде эхолокационного радара. Это делало его идеальным разведчиком. Глаза могут и обманывать, а эхолокация – нет. Зыерёк принялся чистить свою мягкую коричневую шёрстку, переливающуюся в зловещем свете Трона Вечности. Всем своим видом он показывал, что опять его заставляют работать в самых неподходящих условиях. Я почувствовал короткий укол обиды от зверька – эта эмпатическая связь, подарок Звёздной Крови, работала как двусторонний канал, передавая его раздражение прямо в мой мозг. Он обижался, как ребёнок, которого раз за разом вытаскивают из постели ради скучной и неприятной работы. Справедливо ли это? Я использую его как инструмент, как расходный материал. Большой Ух – мой боевой товарищ, с душой, пусть и маленькой, и каждый раз, посылая его в пасть неизвестности, я рискую не только его шкурой, но и своей совестью.