Рыцарь медленно, почти лениво, повернул свой шлем в мою сторону. Из-под забрала не было видно ничего, кроме клубящейся тьмы, но я почувствовал, как он усмехнулся. Он двинулся на меня. Меч, выкованный из чистой темноты, казалось, втягивавший в себя свет, взметнулся и обрушился на меня. Иллиумовый меч заблокировал удар, но его клинок изменил геометрию, изогнувшись, прошел сквозь защиту, оставив на плече ледяной ожог. Я едва успел телепортироваться прочь, чувствуя, как потусторонний холод расползается по венам.

Этот рыцарь смерти был на порядок сильнее Аюкана. Его броня была почти непробиваемой, а оружие изменяло свою геометрию. Я использовал Руну Живой Плоти. Горячая волна исцеления пробежала по организму, и следующей использованной Руной стала Ледяная Звезда. Мощное заклинание серебряного ранга превратило половину гвардии рыцаря в покрытые инеем статуи, но на него оно не подействовало. Верней, подействовало, но совсем не так, как я рассчитывал. Он лишь немного замедлился от лютого мороза, но видимых повреждений не получил. А через пару мгновений он и его страшный клинок снова были рядом.

Я снова прыгнул телепортом, уходя от его выпада, и мой взгляд зацепился за потолок пещеры – гигантские сталактиты, висевшие прямо над ним и его приближающимся подкреплением, как каменные кинжалы, заботливо подвешенные природой.

«Если прогнуть силой не получается, – пронеслась в голове фразочка Чора, – значит, что пора включать зоргские корни и начинать хитрить!»

Я телепортировался к своду зала, намереваясь обрушить на него тонны камня. Но он был быстрее. Едва я начал атаку, рыцарь с нечеловеческой скоростью сместился в сторону, и каменная глыба, сорвавшаяся с потолка, лишь подняла облако пыли. Он даже не обернулся. Он знал. Он предвидел мой ход.

Я ещё раз переместился Руной Телепортациии и завис над широкой лестницей. Камня не было видно из-за огромного количества мёртвой пехоты, торопившейся попасть на наш этаж. Скрижаль вспыхнула перед глазами, но что выбрать я уже знал – Руну Термобарической Гранаты, так удачно уже усиленную огненной стихией. Не дожидаясь пока она сработает, я переместился телепортацией обратно на поверхность и активировал Щит Обжигающего Света. Ахнула граната, взметнув ревущую стену огня над проёмом. На какое-то время о подкреплениях пехоты можно будет не беспокоиться.

И похоже, что время для тактических изысков закончилось. Рыцарь Смерти стремительно приближался. Я выстрелил из «Десницы» и ринулся в отчаянную атаку, намереваясь завершить этот бой одним-единственным ударом, нацеленным в сочленение его шлема. Клинок снова отскочил с жалким звоном. Из-под шлема донесся тихий, дребезжащий смех, от которого кровь стыла в жилах.

– Ты думал, что победил Аюкана? – его голос был подобен скрежету могильных плит. – Он был всего лишь стражем. Безмозглым привратником. Монстром. Я же – сама Смерть, получившая ранг в Восхождении…

В следующий миг его темный клинок пронзил Щит Обжигающего Света. Сокрушительный удар обрушился на мою грудь. Я почувствовал, как трещат ребра и мир взорвался болью. Меня отшвырнуло назад, как тряпичную куклу, и я со всей силы ударился о каменную стену, сползая на землю. В глазах потемнело.

Я лежал, пытаясь вдохнуть, легкие горели огнем. Сквозь мутную пелену я увидел, как рыцарь медленно поворачивается к Ами. Она, заметив мое падение, бросилась на помощь, заходя ему за спину. Ее сабли сверкнули, нацеленные в щель между пластинами его доспеха. Рыцарь не обернулся. Он просто выставил руку назад, и его меч, словно живой, перехватил оба ее клинка. А затем нанес короткий, почти ленивый удар. Я видел, как Ами замерла. Видел, как из её рта хлынула кровь, и как её сабли выпали из ослабевших рук, звякнув о камни. Она рухнула на землю.

– Ами! – закричал Чор.

Он активировал Руну Плеть Тьмы – черный хлыст из чистой энергии ударил в сторону рыцаря. Тот лишь лениво отмахнулся своим мечом, и плеть развеялась, как дым. Одним взмахом он чуть не полоснул Чора по ноге, заставив его с воплем отступить шагом через тень.

350.

Диги, обезумевшие от ужаса, вели шквальный огонь, но гаргульи уже начали рвать броню наших машин. Мой лагерь, моя команда, всё, что я пытался защитить, превращалось в кровавое побоище на моих глазах.

Я лежал на земле, истекая кровью, и смотрел, как безжизненно лежит тело Ами. Слезы непроизвольно катились по моим небритым щекам, смешиваясь с кровью и грязью.

«Мы – не пример для подражания. Хищники, опьяненные от силы Звёздной Крови,» – эхом прозвучали в голове её слова. Я пытался быть другим. Я пытался быть человеком в этом проклятом мире. «И за что? – думал я, чувствуя, как сознание уплывает. – За это?»

Боль в груди смешалась с невыносимой болью утраты.

«Ты не такой, как все Восходящие, Кир,» – снова её голос.

Выбор у меня небогатый. Умереть здесь или… или что? Снова попытаться обрушить потолок, рискуя истечь кровью за секунды? Или броситься в последнюю атаку, зная, что это самоубийство? Ни один вариант не работал. Я был обречен. Если я погибну здесь, как все остальные Восходящие, то к чему тогда всё это? За что я боролся? За что я рисковал? За что я потерял Ами? Если я погибну как все миллионы миллионов Восходящих до меня, то её смерть станет бессмысленной. Но если я попробую… если я рискну… может, это не будет бессмысленной жертвой.

«Если прогнуть силой не получается…» – слова Чора.

Нет. Я не умру вот так. Не здесь.

Собрав последние крохи сил, я активировал Руны Исцеления и Телепортации. Вспышка. Я оказался под самым потолком, рядом с гигантским сталактитом. Прямое столкновение со Стражем в текущей ситуации – это самоубийство. Значит, только смекалка. Я вложил всю оставшуюся силу в удар и рубанул опору каменной сосульки.

Он заметил меня. Не взглядом – под этим шлемом не было ничего, кроме пляшущей тьмы, – а каким-то иным чувством. Его поза изменилась, он перестал быть статичным монументом смерти и превратился в нацеленный вектор аннигиляции. Он взмыл вверх, игнорируя гравитацию, как досадное недоразумение, его темный меч был нацелен мне в сердце, обещая не просто смерть, а стирание из самой ткани реальности.

Но я уже был готов.

Телепорт.

Реальность вывернуло наизнанку. В следующую секунду я уже оказался у соседнего сталактита, в то время как клинок Рыцаря пронзил пустоту, где я только что был, оставив за собой шлейф ледяного вакуума. Мой удар по опоре первого камня достиг цели. Каменные глыбы, каждая размером с паромобиль, начали срываться вниз, устраивая локальный армагеддон.

Рыцарь был вынужден отступить. Он двигался с нечеловеческой грацией, отбиваясь от падающих валунов своим клинком, который рассекал тонны камня, как бумагу. Он был силой природы, и мой жалкий камнепад был для него лишь досадным неудобством вроде дождя.

В этот момент, когда все внимание этого аватара энтропии было сосредоточено на потолке, раздался короткий, злобный шипящий выстрел.

Чор. Его лицо было искажено гримасой, похожей одновременно на предсмертную агонию и на яростную ухмылку. Его выстрел был плевком в лицо урагану. Разогнанная игла ударила в броню рыцаря и бесследно исчезла, не оставив даже царапины.

Но Рыцарь вздрогнул. Он повернул шлем в сторону зоргха. Космический сбой. Запятая, поставленная не в том месте повествования, которая меняла весь смысл предложения.

Этой доли секунды, этого космического сбоя, мне хватило.

Вспышка. Я нырнул в щель между мгновениями, просочился сквозь ткань реальности. Весь мир сузился до одной точки – незащищенного сочленения под его шлемом, там, где эбонитовый воротник встречался с основанием черепа. Я вложил в него отчаяние, ярость и память о том, как безжизненно рухнуло тело Ами.

На этот раз клинок не отскочил.

Он вошел по самую рукоять с отвратительным, влажным хрустом. Это был звук, который не должен существовать во вселенной. Смесь ломающегося металла, рвущейся плоти и чего-то еще, чего-то нематериального, что кричало в беззвучной агонии.

Рыцарь замер. Тьма вокруг него вздрогнула, пошла рябью, как вода, в которую бросили камень, и начала рассеиваться, втягиваясь обратно в пробоину, оставленную иллиумовым мечом. Он медленно, с механическим скрипом, повернулся ко мне, словно хотел что-то спросить. Может, он хотел узнать, как это – умирать. А может, просто хотел посмотреть на того, кто нарушил его безупречную статистику и поставил точку.

А потом он просто рассыпался в прах. Не в чистый, благородный пепел, а в жирную, черную пыль, которая на мгновение зависла в воздухе, а затем осела на землю, оставляя после себя лишь запах озона и смрад потустороннего тлена.

С его смертью единая воля, управлявшая некросами, исчезла. Твари, только что бывшие слаженным механизмом смерти, превратились в агрессивное стадо. Они заметались, натыкаясь друг на друга, а затем… Затем они бросились бежать. Словно кто-то отдал им приказ к отходу.

Адреналиновый шторм в моей крови стих так же внезапно, как и начался, оставив после себя лишь выжженную пустыню. Ноги подкосились. Я рухнул на колени рядом с Ами. Моя собственная рана на груди зияла, ещё не успев зарости, каждый вдох отдавался битым стеклом в легких, но я не обращал на нее внимания. Все мое существо было сосредоточено на неподвижной фигуре в песчаной броне.

Я приложил дрожащие пальцы к её шее, под подбородок, отчаянно ища то, чего там уже могло и не быть. Секунда растянулась в вечность. Ничего. Еще секунда. И тут… под подушечками пальцев… едва заметный, нитевидный толчок. Словно телеграмма с того света, отправленная с последней искрой надежды.

Пульс. Едва заметный, но он был.

Жива!

Это слово взорвалось в моем мозгу не радостью, а каким-то отчаянным, животным облегчением. Я активировал Руну Исцеления, вливая в неё последние капли Звёздной Крови, которые Скрижаль наскребла по сусекам моего организма. Мир начал тускнеть, цвета поблекли, звуки отдалились. Я чувствовал, как жизнь утекает из меня.

Сначала ей.

Только потом – себе. Если, конечно, на себя еще что-то останется.

Темнота жарко сжала меня в своих ледяных объятиях. Последнее, что я ощутил перед потерей сознания – чьи-то руки, хватающие меня за плечи, и приглушенный крик Ами, прорезающий туман уходящей жизни. Я пытался удержаться, но тело больше не слушалось.

– Кир! Кир, держись! – голос Ами звучал откуда-то из глубины колодца, когда я вновь открыл глаза.

Я не мог ответить. Мои губы шевелились в беззвучной мольбе – оставь меня. Спаси себя. Но она не послушала.

Чор, весь в царапинах и с запекшейся кровью на лице, присел рядом.

– Глупец, – прохрипел он, но в его голосе не было злобы, только усталость и что-то похожее на уважение. – Ты мог умереть. Идиотски умереть. Что бы мы тогда делать стали?

Ами резко обернулась, и в её глазах вспыхнула искра былой ярости.

– Заткнись, Чор. И помоги мне его перевязать.

Чор фыркнул, но подчинился. Его пальцы, несмотря на повреждения, оказались удивительно точными, когда он стягивал мою грудь.

– Некросы ушли, – сообщил он, перебинтовывая мою рану. – Но это не значит, что они не вернутся…

– Он… он не был один, – прошептала Ами. – Это был лишь первый.

Чор кивнул.

– У нас есть немного времени. Может, день. Может, два. Но они придут. И в следующий раз их будет больше. Может уберёмся покуда целы?

– Может и уберёмся, – согласился я. – Давайте в себя придём сначала.

Чор фыркнул.

– Ладно. Пока проверю наших бравых вояк в консервных банках. А то, может, в штаны себе наложили от страха. Надо их взбодрить, пока мы тут трофеи собираем. Чтобы не расслаблялись.

– И сущностные ядра вырежьте, – бросила ему в спину кочевница.

– Само собой, леди-совершенство, – с серьезным видом подколол её он и, прихрамывая, побрел к паромобилям.