Шли минуты. Казалось, прошла целая вечность. Я уже начала мечтать о чашке горячего кофе и горячей ванне, как вдруг Богдан крикнул:

– Почти! Ещё немного осталось!

И в этот момент случилось то, чего я никак не ожидала.

Из скважины с оглушительным рёвом вырвался фонтан.

Но это был не кристально чистый поток, обещающий спасение от жажды. Нет. Это был хаос, облеплённый илом, песком и бог знает чем ещё.

Ледяная вода, смешанная с грязью, обрушилась на нас с такой силой, что я на мгновение онемела от шока.

Потом включились инстинкты и я завизжала. Не тихо и изящно, а так, как будто на меня напало стадо диких кабанов.

Вода залила глаза, просочилась под одежду, и холод пронзил меня до костей.

Богдан выругался так красочно, что я на секунду замолчала, впечатлённая. Потом он повернулся ко мне, с него струилась грязная вода, и спросил с раздражением:

– Чего орёшь? Принеси нам полотенца. Живо!

– Ты испортил мне одежду! – взвыла я в ответ, с отвращением разглядывая свою рубашку в морском стиле и классные джинсы, теперь украшенные узорами из ила и песка. – Это были мои любимые джинсы!

Он фыркнул, вытирая лицо рукавом:

– Лика, ты не в городе. Это природа. Здесь, чтобы хорошо и комфортно жить, нужно иногда замараться.

Я фыркнула в ответ, но уже скорее от обиды, чем от злости, и развернулась, чтобы идти за полотенцами. Но судьба, очевидно, решила, что на сегодня я ещё недостаточно унижена.

Я поскользнулась. Не на чём-то абстрактном, а на этой самой грязи, которую мы только что извлекли из недр земли. Ноги поехали вперёд, руки беспомощно взметнулись в воздухе, словно лопасти мельницы, и я с громким шлепком приземлилась навзничь прямо в лужу ледяной грязи.

Воздух вырвался из моих лёгких вместе с остатками достоинства. Я лежала, уставившись в небо, и медленно осознавала масштаб катастрофы. А потом я поднялась и мой взгляд упал на ногу.

Мой чудесный дизайнерский итальянский сапог выглядел так, будто над ним поработал садист с садовыми ножницами!

В эти сапожки я вложила половину зарплаты бывшего, и всю свою веру в то, что красивая обувь меняет жизнь!

Подошва отвалилась, оторвалась целиком и полностью и теперь из сапога виднелась моя ступня в белом носочке, отделанном кружевом. Точнее, уже капитально не белом.

Я простонала, закрывая лицо руками.

Ко мне чуть прихрамывая, подошёл Богдан. Его лицо было испачкано, волосы слиплись, но в глазах читалось не торжество, а что-то похожее на смесь вины и сочувствия.

– Жива? Не сильно ушиблась? Прости, что не поймал, – произнёс он. – Похоже, твой сапог решил, что эта жизнь не для него.

Всё ещё дрожа от холода и унижения, я процедила:

– Эти сапоги стоили как две скважины.

Богдан рассмеялся, глубоко, искренне, и этот звук неожиданно согрел меня лучше любого полотенца.

– Зато теперь ты купишь себе нормальные сапоги.

Я посмотрела на него, на свою разорванную обувь, на грязь повсюду и не смогла не фыркнуть.

Подобрала подошву и, потирая ушибленный копчик, потащилась в дом за полотенцами.

Если Богдан не наладит воду, я переселюсь к нему, ибо оставаться такой грязной я не намерена.

Глава 3

* * *

– ЛИКА —

Вода хлынула из крана с таким торжествующим журчанием, что я едва не заплясала прямо на мокром полу кухни. Холодная, кристальная, пахнущая чем-то глубоким и древним, именно такой, какой и должна быть вода из собственной скважины.

Я подставила ладони под упругий поток и засмеялась, забыв про грязь, испорченную блузку и тот факт, что пять минут назад я лежала в луже, как опозоренная русалка.

Богдан тем временем закончил возиться с насосом, подключил провода с ловкостью сапёра, разбирающегося с бомбой, и наконец, выпрямился, с удовлетворением глядя на свою работу.

Его взгляд скользнул по моим ногам, вернее, по тому, что на них было надето. Я успела переобуться в дизайнерские кеды, усыпанные розовыми стразами, и натянула на них прозрачные противодождевые чехлы, купленные когда-то на случай внезапного потопа в Милане.

– Модно, – произнёс он, и уголки его губ дрогнули. – Теперь и грязь тебе не страшна. Только, наверное, скользко.

– Зато стильно, – парировала я, вращая носком кеда одним, потом другим. – Это не просто обувь, это…

Он рассмеялся, не дав мне закончить, и лишь покачал головой, но взял одно из полотенец, которые я принесла, мягкое, пушистое, пахнущее клубникой и дорогим кондиционером. Вытер лицо, потом внимательно разглядел ткань.

– Неплохо, – сказал он так естественно, что я на секунду задумалась: он действительно оценил качество или снова надо мной издевается?

Эти полотенца были сделаны из египетского хлопка с добавлением шёлка и микрочастиц серебра, именно так мне объяснила продавщица в бутике, пока я подписывала чек на сумму, сравнимую с бюджетом небольшой страны.

Я ждала насмешки, но Богдан просто протянул его обратно.

– Мягкое. Даже очень.

Потом принялся настраивать что-то на аквароботе, на устройстве, напоминающем панель управления звездолётом. Кнопки, датчики, экранчики… Я смотрела, заворожённая, как его длинные, сильные пальцы, ловко щёлкали переключателями.

– Включаем водонагреватель, – бросил он через плечо, когда перешёл к другому прибору. – Теперь и горячая у тебя будет.

Я чуть не захлопала в ладоши. Чистая вода! Горячая вода! Возможно, цивилизация не окончательно меня покинула.

Но его лицо снова стало серьёзным. Он нахмурился, приложил руку к трубе, потом что-то проверил, покрутил, пощёлкал по кнопкам.

– В системе отопления сломался терморегуляционный клапан обратного потока, – выдохнул он, и от этого набора слов у меня в голове запрыгали вопросительные знаки.

– Но у тебя ведь есть запасной, верно? – спросила я с надеждой, которую обычно вкладываю в фразу «А это точно бесплатно?».

– Увы, этого у меня нет, – он развёл руками, и мой внутренний праздник рухнул. – Но я знаю, у кого есть. Могу сгонять. Это примерно на час времени.

Я посмотрела на него своими самыми беззащитными глазами, теми, что обычно заставляли мужчин предлагать бросить мир к моим ногам, деньги и пожизненную подписку на цветы. Но лишь на словах. В реале никто этого не сделал.

– О, пожалуйста, Богдан, сделай, а? Я в долгу не останусь…

Он провёл рукой по растрёпанным волосам, оставляя за собой дорожку из песка. Да, скважина была оооочень грязной. Он вздохнул.

– Хорошо. Но ты тогда к моему возвращению приготовь обед, договорились? А то после ремонта твоей скважины у меня своих дел полно. Поесть приготовить не успею.

Мир замер.

Мне? Готовить?

Мои кулинарные навыки ограничивались умением открывать йогурт и находить в приложении номер телефона суши-бара. Но я уже представила, как он вернётся, а я встречу его ароматом домашней еды… Ну или хотя бы ароматом съедобных пельменей из магазина, которых у меня нет.

– Хорошо. Будет тебе обед, – я улыбнулась так сладко, что у самой защекотало во рту.

Богдан прищурился, словно пытался разглядеть подвох, но кивнул. Достал телефон, набрал номер.

– Петрович, привет! Скажи, у тебя ещё есть многоступенчатый терморегуляционный клапан обратного потока с антикоррозийным покрытием?

Я даже не пыталась запомнить. Звучало как заклинание из книги по тёмной магии.

– Отлично. Я тогда сейчас прикачу к тебе… Жди.

Он положил трубку и посмотрел на меня с лёгкой усмешкой.

– Запчасть, кстати, стоит как твои дизайнерские сапожки.

Я скривилась. Мои финансы и так напоминали остатки после шторма. Богдан хмыкнул.

– Я с Петровичем договорюсь. Поэтому, обед сделай вкусный. Не разочаруй меня.

И ушёл, оставив меня наедине с чувством, что меня только что завербовали на кулинарное шоу без права на ошибку.

Мне захотелось швырнуть вслед ему полотенце с микрочастицами серебра. Никто не смеет мне приказывать! Таким тоном! Смотреть свысока на мои кеды!

Но потом я вспомнила, что у меня нет отопления, а без Богдана я, скорее всего, буду греться у костра из своих же дизайнерских вещей. С ним лучше дружить. Хотя бы пока всему не научусь сама.

Я направилась к холодильнику, открыла его с видом полководца, осматривающего войска. Что у меня есть? Сосиски! Макароны! Обезжиренный творог! Обезжиренная сметана! Яйца! Обезжиренные безлактозные сливки! А ещё кофе!

Яичница… творог со сметаной и сахаром… сосиски с макаронами… Звучало как меню в столовой для неудачников.

Но Богдан хотел вкусный обед. Ну что ж, он его получит. Я надеюсь.

* * *

Когда Богдан вернулся, пахнущий ветром, природой, металлом и мужской уверенностью, в доме уже пахло чем-то… своеобразным.

Он, молча, прошёл к котлу, и через десять минут вернулся, довольный проделанной работой. Богдан починил всё с такой легкостью, будто завязывал шнурки, а не разбирал хитроумную систему, которую я до сих пор считала магией.

– Готово, – сказал он, вытирая руки об тряпку. – Теперь не замёрзнешь, когда наступят холода.

Я сияла, как новогодняя ёлка.

– Спасибо! Если бы ты не починил тепло, я бы начала топить камин.

Он тут же перестал улыбаться и сказал:

– Не надо, Лика. Печка давно стоит нетопленная. Сначала трубу прочистить надо от золы и мусора. Птицы могли там гнёзда делать. Да и сомневаюсь, что ты умеешь правильно обращаться с камином.

Я почесала затылок.

– Ладно, к чёрту камин. Обед готов!

Он посмотрел на накрытый стол с выражением человека, который готовится к экзекуции. Я гордо указала на свои творения: огромную миску макарон, аккуратно разложенные сосиски, творог, щедро залитый сметаной, тарелку с варёными яйцами и аккуратные ломтики хлеба. Настоящий пир!

Только кофе сейчас поставлю вариться в турочке.

Он сел, взял вилку, покрутил её в пальцах и ткнул в макаронину.

– Лика… Они разваренные.

– Они не разваренные, – возразила я, улыбаясь так сладко, что у меня заболели скулы. – Ешь, не бойся.

Он отправил макаронину в рот, и его лицо исказилось так, будто он проглотил тухлятину.

– И пересоленные, – пробормотал он, запивая макароны водой.

Потом взял сосиску, откусил и снова скривился.

– Ты соли вообще не пожалела, да?

Он взял одно яйцо, вздохнул и спросил:

– Ты их полчаса варила, что ли?

– Ну-у-у… – протянула я, не понимая, а что такого?

Но моё настроение уже рухнуло ниже плинтуса.

Его взгляд упал на творог.

– Творог солёный?

– Творог с сахаром, – сказала я слабым голосом, пытаясь спасти ситуацию.

Пока он мешал творог, я взяла чистую вилку, набрала немного макарон, отправила в рот… и едва сдержала рвотный позыв. Это было ужасно. Солёное, мягкое, мерзкое месиво.

Я встала, чтобы сварить кофе – последнюю надежду на реабилитацию. Поставила турку на огонь, а сама с тоской наблюдала, как Богдан пробует творог.

Он рассмеялся, нет, не зло, а с какой-то горьковатой потехой.

– Лика, это не обед, а какая-то пытка. Творог такой сладкий, что я заработаю себе диабет от одной ложки. Я лучше дома себе бутерброды сделаю.

Я посмотрела на него грустными глазами.

– А кофе?

Он покачал головой, поднимаясь из-за стола.

– Нет уж. Не хочу себе несварение получить. А ты лучше приходи ко мне часов в семь вечера, я тебя ужином накормлю. Нормальным и съедобным. Хоть будешь знать, что нужно готовить мужчине. Всё, пока, мне некогда.

И ушёл. Дверь закрылась с тихим щелчком, а я осталась стоять среди своего кулинарного апокалипсиса.

Тут кофе из турки решил, что ему тоже надоело быть обычным напитком, и устроил побег.

Чёрная горькая жидкость хлынула на плиту, заполняя кухню запахом гари и моего поражения.

Я психанула. Готовила, варила…

Взяла и с размаху отправила всё это в мусорный пакет.