– Нет-нет, – затрясла головой малышка. – Такого точно не будет. Чтобы получить всю эту крупную сумму, Лайнусу пришлось идти в банк. Он не хотел, но жадность заставила. Ты оформила не просто кредит, а целевой: на приобретение ребёнка – Виктории Эмет. Банкиры отдали всю сумму Лайнусу только после того, как он подписал документы, что отказывается от всех прав на меня и передаёт тебе полное опекунство. То есть теперь ты по закону мой опекун. Или опекунша?

– Наверно, правильнее говорить «опекун», – выдохнула я с облегчением. Хотя бы с этой стороны засады не будет. – А где твой настоящий отец, Вики?

Девочка тяжело вздохнула:

– Погиб на охоте, когда мне было полгода. Я его вообще не помню.

– Соболезную, Викуся, – сочувственно погладила я её по спине.

– Будь он жив – всё было бы по-другому, – грустно сказала она.

– Да, точно, – согласилась я и уточнила: – Ты сейчас рассказала про один кредит. А ещё два откуда взялись? Их ведь три всего, верно?

– Верно! – кивнула девочка. – Когда ты привела меня сюда, к себе домой – у меня на тот момент уже были застужены почки. Болезнь перекинулась на лёгкие, началась пневмония. Ты пыталась меня вылечить разными отварами и снадобьями, но ничего не помогало. А чтобы вызвать лекаря, тоже нужны деньги – не слишком большие, но у тебя даже такой суммы не было. Ты пошла в банк во второй раз. Взяла новый кредит и оплатила услуги целителя. Мой случай считался тяжёлым и запущенным, за него взялся только господин Дарон – самый знаменитый на всю округу. Он меня вылечил. Я осталась жива, а ты – оказалась с двумя кредитами. Потом, чтобы проплачивать их, ты взяла третий.

– Брать третий кредит, чтобы оплачивать первые два… Жизненно, – снова потёрла я висок.

Голова опять начала кружиться: наверное, последствия удара продолжили сказываться.

– Викуся, мне бы прилечь, – мягко обратилась я к девочке. – Можешь отвести меня на кровать?

– Конечно, она в той комнате! – махнула она рукой и насторожилась: – Тася, тебе плохо? Давай я попробую тебя исцелить? Не уверена, что получится, но я попытаюсь. Если вдруг нечаянно поставлю тебе ещё один синяк – ты только не обижайся, ладно?

– Ты целительница? – сильно удивилась я.

– У меня есть дар, но он нестабилен. И я не умею исцелять себя сама. Один раз получилось вылечить кошку, когда её собаки покусали. А когда я попыталась убрать синяк у соседского мальчика – у него появился ещё один. Когда-нибудь я научусь управляться со своим даром, и мы разбогатеем, мамочка! Я тебе обещаю!

Глава 4. Неожиданный эффект

Анастасия

*

– Если в тебе есть дар целительства, его надо развивать! – сказала я малышке.

– А как развивать, Тасенька? – с недоумением посмотрела малышка. – Для таких, как я, есть Маунсгрейв – школа целительства. Но туда берут только тех, у кого деньги есть.

– Значит, нужно где-то раздобыть финансы. Чтобы кредиты закрыть и тебя в эту школу отправить. Насколько я поняла, целители неплохо зарабатывают, да? – отметила я. – Для излечения от твоей пневмонии и застуженных почек господин Дарон взял с нас большую сумму.

– Так ведь он специалист с дипломом, – развела руками девочка. – Закончил Академию целительства в Вентворте. Говорят, у него есть Похвальные грамоты даже от самого короля!

– Ты говорила, что тебе удалось вылечить кошку, покусанную собаками. Расскажи, киса сильно пострадала? Ты излечила ей серьёзные раны или только царапины? – внимательно посмотрела я на Викусю.

– У кисоньки была глубокая рана на боку и на шее. И лапа перекушена. Там всё очень плохо было, – помрачнела малышка, вспоминая раненое животное.

– И ты быстро её вылечила? – изумлённо спросила я.

– Я сама толком не поняла, как это сделала. Просто мне очень жалко стало эту котейку. Я отогнала от неё собак. Она лежала в траве вся в крови, такая несчастная, и плакала от боли. Я взяла её на руки: хотела отнести в дом, чтобы перевязать какой-нибудь тряпочкой. Шла – заревела: до того мне её жалко было. Почувствовала, что ладошки запульсировали и потеплели. А когда принесла Зефирку в дом, то увидела, что все раны на ней затянулись. Она меня облизала – до того была мне благодарна, – улыбнулась Викуся.

– Ты ей имя дала, да? Зефирка – звучит красиво, – искренне сказала я.

– Да, потому что белая и безумно миленькая, как пушистый зефирчик. Я его один раз в жизни ела: одна тётенька на рынке угостила. Но я запомнила, как это вкусно. А вот и она, – махнула она рукой на вошедшее в комнату маленькое белоснежное облако с голубыми глазёнками и гордо поднятым хвостом.

– Ого, какая прелесть! – восхитилась я.

– Она нас от крыс и мышей спасает. Отличная крысоловка, – с гордостью пояснила малышка.

В три прыжка преодолев комнату, Зефирка заскочила к нам на диван и свернулась тарахтящим клубочком на коленях Викуси. Та сразу зарыла ладошки в мягчайший мех и принялась наглаживать эту пушистую милоту.

– Так что я сама не знаю, как исцелила её. Попыталась потом синяк на руке Кевина излечить: он с телеги упал. Но только второй ему поставила, ещё больше. Кевин потом на меня своей маме нажаловался, и она меня отругала, – вздохнула малышка. – Если позволишь – я попытаюсь сейчас у тебя синяки убрать и шишку на лбу. И ссадину тоже. Только я не уверена, что у меня получится. Вдруг я только хуже сделаю?

– Тебе нужно на ком-то тренироваться, – отметила я. – Даже если ты мне нечаянно ещё один синяк поставишь – ничего страшного. Синяком больше – синяком меньше, какая разница? Попробуй!

– Хорошо, Тасенька, – закивала малышка. – Только ты не ругайся потом, если что не так, ладно?

– Не буду! – честно заверила я.

– Закрой глаза! – попросила юная целительница.

Я подчинилась, и маленькие тёплые ладошки легли на мой лоб.

Голову сразу словно охватило нежное облачко – приятно горячее, с нотками малины и карамели.

Прошло примерно минуты три, когда Викуся убрала руки и тихо выдохнула:

– Ой…

– Что не так? – распахнула я глаза.

– Есть хорошая новость и странная. С какой начать? – виновато посмотрела на меня малышка.

– Давай с хорошей, – заинтригованно сказала я.

– Шишки на лбу больше нет. И ссадина зажила. И нос снова стал нормальным, – ответила Вика.

Потрогала лицо – и правда, я больше не напоминала побитого единорога.

– А вторая новость? – уточнила я.

– Твои глаза стали ярко-синими, как васильки, – озадаченно почесала макушку девочка.

– Да? А были? – спросила я.

– Серыми, – пожала она плечами.

– А лишних синяков не добавилось? – спросила я.

– Нет, – покачала она головой.

– Так на этом зарабатывать можно, – обрадовалась я. – Конечно, эксплуатация детского труда – это не слишком хорошо. Но это способ решить наши проблемы. Только тебе потренироваться надо! А там – вдруг к нам выстроится очередь из аристократок, желающих поменять цвет глаз? Правда, нужно учесть множество нюансов. То, что ты меня исцелила – на твоём собственном здоровье как-то отразилось? Ты не чувствуешь усталости или упадка сил?

– Нет, абсолютно! – заверила девочка. – Кстати, я могу на Шарике тренироваться. Его не так жалко, как Зефирку. Вдруг что-то пойдёт не так, и один глаз у него будет синим, а второй – зелёным?

– Не думаю, что он из-за этого расстроится. Лишь бы зрение не пострадало, – ответила я.

– Нет-нет, на зрении это никак не отразится! – замотала головой Викуся. – Я не могу этого объяснить, просто почему-то уверена в этом.

– Вот и отлично, – подвела я итог. – А сейчас – проводи меня, пожалуйста, в такое место, где я могу умыться. Хочется убрать с себя засохшую кровь.

– Пойдём, покажу, где ванная! – не выпуская Зефирку из рук, Викуся спрыгнула с дивана на пол.

Глава 5. Зачарованная посуда

Анастасия

*

Малышка проводила меня в ванную комнату и куда-то убежала.

А я впервые за долгое время осталась наедине с собой.

Над каменной, покрытой трещинами рукомойкой, висело подобие зеркала. Викуся упоминала, что зеркало находится в спальне. А тут была приделана к стене полоска фольги размером с альбомный лист.

Так что я смогла разглядеть лишь общие очертания своего нового лица. То, что я смогла с превеликим трудом разглядеть – мне понравилось. Ровный нос, аккуратный подбородок, высокий лоб, миндалевидный разрез глаз. Даже в такой мутной фольге была ярко видна синева моих очей.

А волосы оказались длинными, густыми и очень светлыми. Они лились мягким волнистым каскадом за спиной.

Но больше всего мой восторг снова и снова возвращался к ногам.

В голове не укладывалось, что я могу ходить! И прыгать! И даже бегать!

Так что в целом всё было не так плохо. Я и Викуся живы и здоровы, и это главное. Всё остальное – приложится.

Оглянувшись по сторонам, отметила, что ванная комната была старенькой, но опрятной. Анастасия Лаунд и Викуся как могли поддерживали в доме порядок и уют.

Я оценила милоту лоскутных салфеток на тумбочке, чистые занавески и плетёные корзинки из ивы, в которых алели и приятно пахли засушенные цветы.

Старая каменная ванна имела несколько сколов, но была начищена до блеска.

Удивилась, что тут был даже простенький, но водопровод с тёплой водой. И канализация, подключённая к унитазу из странного материала, напоминающего застывшую смолу.

Открыв старенький деревянный шкаф возле рукомойки, обнаружила там расчёски и импровизированные зубные щётки: жёсткий мох, прикреплённый белой шерстяной нитью к тонким длинным палочкам.

Возникла догадка, что эта белая нить была скатана из кошачьей шерсти Зефирки.

Поразилась, что в качестве зубной пасты, то есть зубного порошка, тут была обычная зола в глиняном горшочке.

Когда-то в интернете читала, что золой чистили зубы ещё древние греки и римляне, а потом этот способ взяли на вооружение так называемые выживальщики.

А здесь, в этом мире, обнищавшая баронесса использовала для выживания все подручные средства.

Очень надеюсь, что Викуся сможет подсказать мне, как тут всё делается.

Я не умею ни топить печку, ни варить мыло, ни прясть из шерсти кота, ни корзины плести. Всему придётся учиться с нуля.

Смыв с лица и шеи засохшую кровь, я вернулась в комнату.

– Тасенька, пойдём, надо тесто в печку поставить, – подскочила ко мне малышка.

– Тесто? – опешила я.

– Я бы сама могла, но я не дотягиваюсь, – развела она руками. – Тесто подошло уже – вон там в шкафу. Надо выложить его в чугунную кастрюлю и с помощью вон того ухвата поставить в печь.

– Сейчас попробую… – принялась я выполнять её инструкции.

– Хорошо, что мы в муку добавляем высушенный и мелко смолотый пырей. То есть корешки пырея – беленькие такие. Они вкусные и полезные. И придают хлебу объём, – пояснила малышка.

– Как интересно, – единственное, что я могла на это сказать.

– Можно ещё попробовать смолотые сухие корни лопуха добавить. Посмотрим, что получится, – заявила девочка.

– А у нас они есть? – осторожно спросила я.

– Конечно! Мы же с тобой целый мешок насушили! Пытались из этого лепёшки печь – разбавляли ржаную муку лопуховым порошком, получалось неплохо. А в хлеб ещё не добавляли, – объяснила Викуся.

– Прости: я забыла все рецепты. Вообще всё, – горестно вздохнула я.

– Не расстраивайся, Тасенька: я тебе всё буду подсказывать! – заверила меня малышка.

Запихнув с помощью ухвата кастрюлю с тестом в печь, я задумчиво спросила:

– И что теперь?

– Надо заслонку закрыть. Пускай хлебушек печётся, – пояснила Вика.

– Слушай, наверное, надо было стенки кастрюли чем-то смазать? – поздно сообразила я. – Иначе тесто прилипнет.

Ну не кулинар я ни разу, что поделать…

– Нет, Тасенька, не надо, – заверила малышка. – У нас ведь кастрюля магическая, в ней ничего не пригорает и не прилипает. И разбить её невозможно. Она тебе от бабушки досталась. И она очень дорогая!