– Что дальше… Я обвинение и подозрения с тебя снял, но ты пока не высовывайся. Пускай все думают, что ты в тени, ничего не копаешь, никуда не лезешь. И возвращение твоё мы официально нигде не афишировали. Я по своим каналам проверю всё, что можно.

– Так я бы мог помочь, – пожал я плечами.

– Нет, Макс, подожди. Ты громко засветился, и сейчас надо действовать аккуратно. Всю цепочку вытащить наружу.

– А что за цепочка? Кто меня хотел грохнуть? – спросил я прямо.

Бульдог понизил голос:

– Вот в том-то и дело, что пока непонятно. Официально я добиваю старые дела Валькова, плюс веду дело о покушении на тебя.

– Но я ведь заяву не писал.

– И не пиши пока. Я же говорю – работаем осторожно. И мне нужно, чтобы ты рассказал всё, что знаешь.

– Да что я знаю? «Ниву» взорвали. Потом двое загнали меня в лес, хотели пристрелить, потом один укокошил другого. Кстати, автоматчика-то нашли?

– Нашли. Когда мы туда приехали, он уже был мёртв.

– Ясно. Кровью истёк?

Я посмотрел на Сметанина очень серьезно, давая понять, что это не дежурный вопрос, и он покачал головой.

– Нет, с простреленной головой. Кто-то добил его.

– Это точно не я, – отрезал я.

– Знаю, – кивнул Бульдог.

Мы ещё немного поговорили, обсудили детали. Он, как и обещал, рассчитался за обед. Пускай платит – долг за те выкрутасы, что он против меня устроил, всё равно этим не покроешь.

– А где твоя тачка? – спросил он, закуривая уже на улице.

– Забарахлила. Я на такси поехал.

– Ну, давай, подброшу.

– Не надо, просто ещё раз вызову такси.

– Брось, Макс, – махнул он рукой. – Садись, мне не сложно.

Мы подошли к чёрному седану. Я пригляделся – не похоже на служебную машину.

– Это что за зверь?

– Взял в каршеринге. Не люблю служебные – никакого комфорта.

– А ты, значит, к комфорту привык, да? – усмехнулся я. – Обычный следователь, а запросы…

– Я, между прочим, следователь по особо важным делам Следственного комитета Российской Федерации, – расправил плечи Сметанин. – Это тебе не хухры-мухры.

– Ну да, ну да… – усмехнулся я.

– Да ладно, – хлопнул он меня по плечу, – чего ворчишь, как будто подозреваешь меня в чём-то.

– Да нет… – я уселся на переднее сиденье.

Мы тронулись. И тут, едва я устроился, сзади щёлкнуло что-то металлическое, и в затылок мне упёрлось твёрдое, холодное.

– Дёрнешься – мозги вынесу, – раздался хриплый, грубый голос сзади.

Я боковым зрением увидел, как Бульдог скосил взгляд на меня и оскалился.

– Аркаша… вот ты гнида, – процедил я, пытаясь разглядеть в отражение зеркала второго, что держал ствол у моего затылка.

– Ничего личного, Яровой, – без тени смущения ответил Бульдог. – Ты слишком глубоко копал.

Машина ненадолго остановилась.

– Сиди! Не дёргайся, – командовал он, защёлкивая на моих запястьях холодный металл. Браслеты туго стянули запястья, и только после этого машина снова тронулась.

– Всё-таки, Аркаша, ты дурак, – сказал я, вглядываясь в дорогу впереди.

Сметанин, лыбился, как на празднике, и уверенно вёл машину к окраине города.

– Дурак? Нет, Яровой… Переиграл я тебя. Дурак у нас – ты, получается. Зря мне поверил, – хмыкнул он.

– Это ты послал за мной убийц? – спросил я в упор.

– Ну… не совсем я… Скажем так, я работаю на одного важного человека, которому ты перешёл дорогу.

– И что же за интерес у этого важного человека в Новознаменске?

– Не твоего ума дело, – отрезал он, даже не повернув головы.

– Ну, я так понимаю, вы везёте меня убивать, – продолжил я ровным тоном, – так что теперь можно и сказать.

– Знаешь, Максим Сергеевич, – он даже не пытался скрыть ухмылку, – ты слишком шустрый был.

– Почему «был»? Я есть.

– Потому что скоро мы этот недочётик исправим, – голос у него был ровный и немного торжественный, как у человека, который уже всё решил. – Столько наших людей положил… Инженер очень недоволен. Очень.

– Инженер? – нахмурился я.

Бульдог неожиданно нажал на клаксон, поморщился:

– Сука, ну что ты там плетёшься?!

Впереди нас ползла старая, до жути раздолбанная жёлтая «Газель» с тонированными окнами. Плёнка на них пошла паутиной царапин, борта проржавели, местами краска облезла до металла. Казалось, тронь её пальцем – и она развалится.

Мы уже выехали за город, потянулись в сторону леса.

– Давай, обгоняй, – бросил сзади голос, холодный и нетерпеливый.

– Сейчас, тут встречка, – зло процедил Бульдог.

Как только навстречу прошла легковушка, он врубил поворотник и начал обгон. Но «Газель» внезапно вильнула, перекрыв нам дорогу. Визг шин, Бульдог вдавил педаль тормоза, руль вывернул так, что машину чуть не повело на обочину.

– Твою мать! Ты что творишь? Бухой, что ли?! – заорал он в открытое стекло.

В ответ «Газель» вильнула ещё раз, на этот раз так резко, что её развернуло поперёк дороги. Здесь трасса уже сужалась, и разъехаться быстро не получалось.

– Ну, сука… – бормотал он, – долбо*бы… олени на дороге…

Он снова ударил по тормозам. Машина встала.

И тут дверь «Газели» резко отъехала, а глаза Бульдога полезли на лоб.

Глава 4

Из нутра битой старушки слаженно, как на тренировке, высыпали люди в чёрном камуфляже, тактических балаклавах и бронежилетах. На спинах отчётливо читалось: ФСБ России.

– Сука… – выдохнул Бульдог, побледнев и вытаращив глаза. – Какого рожна?..

Сзади нас уже встал, приперев, наглухо тонированный внедорожник. Двери распахнулись, и оттуда тоже выскочили бойцы спецназа ФСБ, державшие оружие наготове.

Я медленно улыбнулся, расстегнул рубашку… и показал приклеенный к груди микрофон.

– Сюрприз, Аркаша, – сказал я тихо, глядя ему в глаза. – Конечная остановка.

Он вмиг стал белее снега, на лбу выступили крупные капли. Бульдог на автомате вытащил ярко желтый платок, чтобы вытереть пот. Но не успел. Двери распахнулись, и его выволокли несколько пар рук, утрамбовав мордой в асфальт.

Второго, что сидел за моей спиной со стволом, постигла такая же участь.

Я выбрался из машины, вдохнул прохладный воздух и размял затекшие плечи. С меня быстро сняли наручники. В этот момент из “Газели” вывалился довольный Кузьмич – всё так же в своей потертой от времени тельняшке, только поверх неё – бронежилет.

– Привет, сосед! – гаркнул он на всю округу. – Ну, как всё прошло?

– Отлично, – улыбнулся я, отлепляя от груди устройство звукозаписи. – Спасибо, Кузьмич.

– Да мне-то что, – отмахнулся он, – это вон, ребятки хорошо сработали.

Ко мне подошёл крепкий мужчина лет под пятьдесят. В тёмной куртке, простых джинсах, но шаги и взгляд сразу выдавали в нем старшего во всей этой операции.

– Владимир Алексеевич Черненко, – представился он, протягивая руку. – полковник ФСБ, управление “М”. Это мы с вами общались по телефону.

– Очень приятно, – пожал я его ладонь, твёрдую, как подкова.

Фамилия засела в памяти, будто отозвалась из прошлого.

– Черненко… знакомая фамилия, – произнёс я вслух. – А генерал КГБ Черненко Алексей Владимирович случайно не ваш родственник?

Мужчина чуть задержал взгляд, потом кивнул:

– Это мой отец. А вы с ним знакомы были?

Я внутренне усмехнулся. Знаком? Было дело… Но вслух я сказал:

– Нет, лично не довелось. От старших коллег слышал.

– Понимаю. Он уже давно оставил службу… И, к сожалению, пять лет, как его не стало, – сказал Черненко ровным голосом, но на секунду взгляд потемнел.

– Соболезную, – произнёс я.

– Да ничего, – отмахнулся он. – Отец прожил долгую, насыщенную жизнь.

Сын моего старого знакомого говорил так, словно сам ещё не до конца смирился. Даже за пять лет.

– Вам потом надо будет проехать, дать показания, – продолжил Черненко.

– Да без проблем, – кивнул я. – У меня к вам просьба, Владимир Алексеевич, – добавил я.

– Слушаю, – он внимательно посмотрел на меня.

– Вы ведь только что взяли крупную рыбу, – сказал я негромко. – Следователь по особо важным делам. Хороший улов. Так вот… мне нужно с ним переговорить с глазу на глаз.

Полковник помедлил, провёл ладонью по подбородку.

– Это, конечно, не положено, – заметил он. – Но, думаю, исключение можно сделать.

Он скомандовал бойцам, и через несколько минут трясущегося, посеревшего Бульдога завели в подставную газель.

Я поднялся следом, дверь за мной захлопнулась с гулким стуком. Сел напротив Аркадия Львовича. Он косился на меня, губы дёргались, руки дрожали в стальных браслетах так, что даже слышалось тонкое звяканье.

– Ну что же ты, Аркаша, дрожишь, как козий хвост? – сказал я, глядя на него.

Сметанин поднял на меня мутный взгляд, облизнул губы и сипло выдавил:

– Переиграл ты меня, Яровой… Как? Как ты меня вычислил?

– Это вопрос риторический. – хмыкнул я. – Или ты правда хочешь знать?

– Я пятнадцать лет следаком отпахал, – заговорил он глухо. – Каждую лазейку знаю, людей насквозь вижу. А тебя, сука, не разглядел…

– Ну, раз этот вопрос тебя мучает, я могу рассказать, – сказал я неторопливо. – Но взамен ты расскажешь, кто именно хотел меня убрать. Не только ты ведь, кто-то ещё за этим стоит. Ты обмолвился про некоего Инженера. Давай так: баш на баш. Ты мне про него, и я тебе, так и быть, расскажу, в чём ты облажался. Чтобы не грызло тебя это в камере, где всё равно будешь думать и гадать.

– На понт меня берёшь? – оскалился Бульдог. – Развести хочешь? Обмен-то неравноценный, не находишь?

– Ты не в том положении, Аркаша, чтобы торговаться, – кивнул я на наручники. – Ты же не дурак, знаешь, что в такой ситуации со следствием сотрудничают.

– Но ты тут не следствие, – ухмыльнулся он зло.

– Я – нет, – пожал я плечами, – но ты знаешь сам: как прижмёт – сдашь любого. Хоть мать родную, если выгодно будет.

– Мать мою не трогай! – рявкнул он, скривившись, глаза вспыхнули.

– Да не заводись ты, Аркадий Львович, – усмехнулся я. – Это фигура речи. Образно. Ну что, базарим дальше или будем мериться чувствами? Смотри, – я расстегнул рубашку, показывая, что на мне нет никакого микрофона. – Я вообще здесь потерпевший, если по закону смотреть. Так что можешь облегчить душонку, всё без протокола. Кто за мной охотился? Зачем?

Он сглотнул, поморщился, а потом глухо сказал:

– Если я заговорю, меня достанут. Даже на красной зоне. Даже там. Одно скажу: Инженер – серьёзный человек. Руки у него длинные, связи по всей стране. Я работал на него, как и многие. Но никто не знает его в лицо. Даже если бы захотел – не выдал бы. У него всё выстроено, а доступ ограничен. Он осторожный. А ты, Яровой, зря радуешься. Он тебя всё равно достанет. Достанет и раздавит.

– Да ладно, – я хмыкнул. – Я уж столько «доставальщиков» повидал. Все обещали меня прикончить. Пока вот, я жив-здоров, а ты сидишь, трясёшься в браслетах. И не ссы, бить не буду. Я безоружных не трогаю. Хотя, признаться, хочется тебе вмазать, – с выражением произнёс я. – Гнида ты редкостная.

– Теперь твоя очередь, – процедил Бульдог. – Уговор есть уговор. Расскажи, как ты меня вычислил.

– С удовольствием, – усмехнулся я. – Смотри. Оксана Геннадьевна предлагала тебе помощь в сопровождении дела. Ты отказался. Она немного порылась и узнала, что тебе прислали варягов из Москвы. Формально всё красиво – мол, местным не доверяешь, нужны «чистые». Но я-то нашёл удостоверение одного из этих варягов и его телефон, когда он меня пришить пытался.

Когда Бульдог попытался вставить свои пару слов, я добавил:

– Для тебя, конечно, всё это не секрет. Но вот когда я передал их тебе, ты повёл себя странно. Я попросил пробить номер через БСТМ. Но запроса так и не было. Я-то через Коробову проверил. У нее там знакомый. А если это не я и не она, значит, ты даже не стал пробивать. Почему? Потому что это был твой человек. Вот где ты прокололся.