– Я из нее не пил, – летит в спину.

Это останавливает, и я оборачиваюсь, создавая скрип резиновой подошвой своих кроссовок. Раздевалки в другом конце зала, а времени на тренировку осталось не так много.

– Я не вру, – его брови ползут вверх, и становится неловко, что я об этом подумала. Ни один нормальный человек не предложит свою индивидуальную бутылку, если он к ней уже прикасался.

– Я и не сказала, что ты врал.

– Но посмотрела с недоверием. Так вот: я не пил из нее.

– Да верю, верю, – и выхватываю пластиковую тару из его рук.

Наши взгляды в этот момент не отлипают друг от друга.

Пью жадными глотками. Целых сорок минут активных занятий. Мое сердце работало на пределе, а мышцы от напряжения вот-вот лопнут. Тяжесть в стопах непередаваемая. Вода сейчас выглядит как спасение от смерти.

– Спасибо.

Возвращаю, оставив чуть меньше половины. Алекс присасывается к своей бутылке, без вопросов допивая до донышка. Сминает тонкий пластик и выбрасывает в рядом стоящую урну.

Внимательно смотрю.

По его вискам стекают крошечные капли пота, делая волосы влажными. Футболка мокрая насквозь, а шея блестит. Губы после утоленной жажды стали ярче. Он их поджимает и одновременно сводит брови вместе.

– Что? Я не брезгую, – отвечает на вопрос в моих глазах.

– Я стою и молчу.

Он посмеивается.

– Алекс, не поможешь? – типичный американский акцент врывается между нами шаровой молнией.

Это та рыжая. Из ресторана.

Семь утра, а она уже накрашена для вечернего званого ужина. Короткие шорты, топ. Ну и распущенные волосы скорее вызывают недоумение, нежели восхищение. Это как минимум неудобно.

– Тиффани, – Эдер сладко улыбается, согнув руку в локте и облокотившись о стену. Поза шестнадцатилетнего подростка из фильмов про американскую школу. Этакий плейбой, звезда футбола и мечта всех: от директрисы до ботанши.

Надо бы оставить этих двоих ворковать. Но любопытно же.

Выдерживаю неприятный взгляд рыжей Тиффани, ответив ей выученной улыбкой модели, за которой она и не увидит ехидства при всем желании.

– Помощь нужна. Вон с тем тренажером, – длинным пальцем указывает на беговую дорожку, с которой недавно спрыгнула я.

Ее поведение настолько инфантильно, что хочется попросить гонщика не помогать. Или оставить все как есть. Пусть использует мои настройки.

– С радостью, – отвечает.

Алекс уходит, показывая мне свою спину. Опускаю взгляд на урну, где виднеется смятая пластиковая бутылка. Хорошо, что я пила из нее первая. Кто знает, скольким Эдер мог предложить из нее попить до меня.

Наблюдаю за парочкой на расстоянии. Рыжая смеется, обнажая ровные ряды белоснежных виниров. Ее рот слишком большой, но в модели бы ее взяли. У нее есть некая индивидуальность, несмотря на, уверена, скверный характер. Рост, правда, подвел. Без каблуков я выше нее на целую голову.

Надо бы сказать Эдеру, что она не вызывает у меня доверия. Хотя… Какое мне дело? Воду только пить из его бутылки больше никогда не буду.

Мой шаг до раздевалки можно назвать злым. Я ненавижу, когда кто-то вклинивается в разговор. Бестактно, невоспитанно и по-детски.

Переодеваюсь в джинсы и блузку. На ногах туфли на низком каблуке. Перекинув сумку через плечо, выхожу и наталкиваюсь на воркующую парочку у ресепшена. Они продолжают заглядывать в рот друг другу.

На пляж поесть дерьмовые кексы он позвал зачем-то меня, а не ее.

Из спортивного центра выхожу, не махнув рукой и не сказав «пока». Обидно, потому что я только-только свыклась с мыслью, что такое общение с Эдером тянет на дружескую беседу, после которой противоречиво, но живо. Шторм в моем море привносит разнообразие, и о разрушениях нет пока и речи. Безопасно. Последнее стало ключевым.

И как новый друг, он должен был сказать «пока» или «до встречи».

К черту такую дружбу, его воду и сраные финиковые кексы.

На набережной во вторник оказываюсь на полчаса раньше своего привычного времени. Делаю разминку, потягиваюсь. Когда перед моими глазами появляется как из ниоткуда Алекс Эдер, не здороваюсь и отворачиваюсь.

– Не в настроении? – спрашивает.

Продолжаю разминку.

– Ну, догоняй тогда, – бросает. Вдевает наушники в уши и, перебирая ногами, удаляется.

Бесит! Как же меня бесит поведение Эдера.

Он бежит быстро, как назло. В его наушниках играет что-то динамичное, свои же я забыла дома. Последнее время стала рассеянной из-за вороха мыслей и размышлений.

Губы сохнут под утренними лучами солнца и беспощадного ветра. Он пролазит под тонкую ветровку и раздувает ту как парус.

Когда мы останавливаемся в конечной точке неоговоренного маршрута, опираюсь на колени, в попытке отдышаться. Мой бок – концентрация всей колючей боли, которую только способен выдать организм. Следовало остановиться раньше, но я не посмела.

– В порядке? – кричит. Не удосужился даже и наушник снять. Бе-сит!

Смотрю с гневом. Не нравится мне такой друг. Пусть катится к своим Сафиным и Марино, а меня пусть оставит в покое.

– Тогда побежали обратно. Ты сегодня не в форме, Марта, – и вновь вижу лишь его спину и ягодицы, которые перекатываются, когда он сбегает.

– Ну погоди, – шиплю.

Через два километра Алекс останавливается. Дышит тяжело. Его футболка сейчас разорвется от объема перекачиваемого воздуха через легкие. Волосы вновь влажные.

Я, по неизвестным мне причинам, эти детали выхватываю и запоминаю.

– Надо воды купить, – говорит будто сам с собой, но потом добавляет как само собой разумеющееся:

– Пошли.

Только за руку не берет.

Мы переходим (перебегаем) дорогу и заходим в продуктовую лавку. Алекс без вопросов находит холодильник с бутилированной водой и берет одну. Мне бы задуматься и попросить взять и мне, но следую за Эдером, как его тень. Еще и молча.

Выпив половину, протягивает мне.

Скашиваю взгляд на горлышко и поднимаю чуть раздраженный на Алекса. Гонщик успевает надеть солнечные очки.

– Я чист как стеклышко. И потом, мы делали вещи и похуже, чем пили из одной бутылки.

– Это было давно, – стараюсь говорить с равнодушием. Мне все равно, мне не больно. – А сейчас ты вон с рыжими тесно общаешься. Кто знает, где был их рот… Я, знаешь ли, за здоровьем слежу.

Сжимаю и разжимаю пальцы, потому что чувствую, как по ним крадется холод. А я не могу ни показать, ни подать вида, что разговор меня душит.

– Ты про Тиффани? – и Алекс не замечает. Он говорит со мной и правда как друг. Надеюсь, тема его близких отношений с рыжей не раскроется.

Я хмыкаю, продолжая крутить бутылку в руке. Пить хочется нестерпимо. Говорить сложно. Язык присох к небу.

– Мы просто общаемся.

– Еще один друг?

– Нет. Друг, то есть подруга, у меня одна – ты. А Тифф – знакомая. Ты должна была ее видеть, вы же ходите в один зал.

Тифф…

– Из моей бутылки пьешь только ты. Марта.

– Прекрасно, – отпускаю комментарий не без язвительности.

Возможно, причина в резкой смене настроения ПМС. Последние дни Алекс Эдер стал таким повеселевшим до надоедающей чесотки.

– Да, Тифф прекрасна, – вздыхает, не вдумываясь в причину моего возмущения. – Она про тебя спрашивала. Наверное, хочет подружиться.

Морщусь. Один навязывается мне в друзья, вторая… Последнее сомнительно.

– Где ж она прекрасна? Большой рот, сухие кончики волос, которые давно надо отстричь. Еще и липнет, как мозольный пластырь.

Эдер отбирает бутылку, которую мне и отдал, и делает глоток. Жадина.

– Я сейчас подумаю, что ты ревнуешь.

– Что? – сделав шаг, тычу указательным пальцем в твердую грудную клетку. Как только посмел подумать и озвучить? Невообразимо! – Ты много на себя берешь. Друг!

И отбираю воду. Ее осталось совсем чуть-чуть.

Раз Эдер не врун, можно довериться в вопросе его чистоты. И выпиваю остатки. Скомкав, бросаю в специальную урну для пластика и ухожу.

Вкус губ гонщика преследует меня до конца дня. Интуиция вопит прекратить наше общение. Так я и поступлю. Становится небезопасно.

Глава 15. Алекс

Останавливаю машину у красного двухэтажного строения с множеством вывесок. Я в северной части города, куда по своей воле бы не поехал. Не люблю. Но утром Себ отправил напоминание. Я должен сняться для рекламной кампании спонсоров согласно контракту.

Ненавижу это дело и не понимаю, как Марте это может нравиться?!

На парковке много машин. От асфальта исходит жар, и если смотреть вдаль, то можно увидеть волны испарения, размывающие границы.

В помещении темно. После режущих солнечных лучей не сразу удается увидеть окружающие меня стены.

– Алекс Эдер? – девушка с гарнитурой и папкой в руках спускается с лестницы. Вся движуха, наверное, на втором этаже.

– Именно.

– Вы рано. Вам только через час. Сейчас в фотозоне еще работают.

Рассматриваю обстановку с недовольством. Нелюбовь ко всем фотосессиям увеличивается вплоть до того, чтобы плюнуть и уехать. У меня через пару часов физио, а вечером общение с Мартой. Если, конечно, та захочет. Встреча на пляже и поедание невкусных кексов закончились не по плану.

Марта сейчас напоминает мне взбрыкнувшую и обиженную кошку, которую оставили на долгое время одну. А она не терпит такого к себе отношения, поэтому мстит – кусается, царапается и всячески вставляет палки в колеса моему идеально продуманному плану. Ну, почти идеальному. Первые намеки на погрешности образовались с появлением финансиста.

В приоткрытой двери замечаю знакомые волосы, фигуру, слышу голос, от которого пульс бросается ввысь. Чертовы аттракционы в исполнении моего сердца.

– Мне кажется, ярко, – жалуется и рассматривает себя в зеркало. Свет лампочек бьет по глазам.

– На фотографиях будет смотреться здорово.

– А что за бронзер? – взглядом шарит по наставленной куче косметики. – Оттенок превосходный.

– Летняя лимитка, – визажист протягивает ей какую-то пластиковую коробочку, Марта рассматривает со знающим видом.

Облокотился на косяк и наблюдаю за ней, примерно как она за своим бронзером.

– А где купила? Я такую тоже хочу.

– Ой, я попрошу достать по своим каналам. В наличии уже нигде нет.

Мой телефон звонит не вовремя. Марта крутит головой, напарывается на меня. Ее глаза становятся кофейно-горького оттенка. По вкусу очень злые, колючие. А румянец вспыхивает на щеках . Ему плевать на тонну нанесенных кремов и непонятного бронзера.

– Алекс! – не удивленно спрашивает, а гневно бросает, как кость.

Кошка показала коготки, шерсть встала дыбом.

Определенно – мой план дает серьезную трещину. Она не видит во мне друга, лишь далекий-далекий товарищ, с которым общается через силу, будто ее заставляют. Или того хуже – из вежливости.

– Я не специально. У меня спонсорская рекламная кампания здесь, – пауза, – где-то здесь.

Марта встает со стула. Сложно не опустить взгляд и не пройтись по ее шикарному телу. Она в каком-то нижнем белье, но это не банальный лифчик или трусики. Все более закрыто, но огненно сексуально. Вновь возвращаюсь к тому, что на нее такую пялятся. Про финансиста и думать не хочу. Зверею.

– Прямо здесь? В моей гримерке? – раскидывает в стороны руки.

– Это банальная случайность.

– Не специально, случайность… С каждой нашей встречей я все меньше тебе верю.

Визажист незаметно ретируется.

Меня же нападки и вопросы застают врасплох. Не люблю действовать без плана. Его может быть несколько вариантов, как в шахматах, но мне необходимо просчитать все шаги заранее. Сейчас я в полной растерянности. Встреча и правда случайна, неожиданна и внезапна.

Пробежки, ресторан, фитнес-клуб – да. Но эта встреча конкретная подстава свыше.

– Пройду? – отталкиваюсь от косяка и не жду разрешения. Захожу.