К мертвенной бледности добавилась синяки под глазами, сподобив ее не совсем свежему умертвию, и пара прыщей, которых пару минут назад не было.

– Что вы пытаетесь мне подсунуть, сваха? За это я платить не буду, – рявкает рассерженный гость.

– Зато у Беллы есть природный дар, Ваша Светлость, но вам ее по обычной цене уступлю, даже скидку сделаю, – выдает сваха, а меня передергивает. Продают, как кобылу и торгуются!

Хотя не удивительно, что сваха применила такой “козырь”. В нашем мире магия есть далеко не у всех, так что это хороший повод “набить цену”, если лицом не вышла. Только вот мужчина не маг и не дракон, так что вряд ли захочет возиться со мной.

– Магичка и здесь? Бракованная, что ли? Ты мне зубы не заговаривай, сваха. Там была рыженькая в коридоре. Хочу её! – выдает он.

– Рыженькая? Тала? Она ещё не достигла брачного возраста, Ваша Светлость. Её мы не можем отдать, – нерешительно выступает полноватая дама.

Видят боги, с ней что-то не так: взгляд рассеянный, да и движения какие-то странные, будто бы с запоздалой реакцией.

– Вам деньги нужны? – серчает мужчина.

– Закон, Ваша Светлость…

– Когда ей исполнится девятнадцать, госпожа ректор? – Высокая дама поворачивается к той, что пониже и «попышнее». Выходит, эта рассеянная дама в сером платье и есть наш ректор?

– Только через три месяца.

– Что такое три месяца? Глупости. Пришлёте её ко мне к новой луне, заплачу вдвое больше, – произносит господин страшную вещь.

Следом оглушает громкое: «Нет!»

Даже не сразу понимаю, кто выкрикнул. Оказывается, Ксандра.

– С ума сошла? Что ты себе позволяешь? – рычит на неё сваха.

Но Ксандра так взбудоражена, что не готова сейчас подчиняться. Её всю трясёт. Да и у меня пальцы дрожат так, что приходится сжимать их в кулаки.

– Это так вы их воспитываете? За такую покорность я должен платить? – высказывает недовольство «жених».

– Простите, Ваша Светлость. Эта девушка будет строго наказана. А что касается Талы, то мы её пришлём. Обязательно. Давайте я вас угощу чем-нибудь, – спешит умаслить мужчину сваха.

Однако «сальный» господин отмахивается от её руки, едва не ударяя женщин своей тростью. И при этом даже глазом не ведёт!

Рычит под нос, что пить здесь ничего не будет, но невесту ждёт. Уходит, сваха и ректор – за ним, а следом кидается и Ксандра.

– Госпожа ректор! Нет! Вы не можете! – Она цепляется в руку полноватой дамы.

В глазах блестят слёзы.

– Тихо ты! – шипит та, пока сваха со своим жутким женихом уходят вниз. – Он выбрал её. Всё.

Женщина хочет отмахнуться от Ксандры, та опять цепляется. А я будто в диком шоке нахожусь.

Что это вообще такое? Как это возможно?! Девушку продать как скот? Сколько таких уже было, боги?!

Меня трясёт. От страха. Нет. От ужаса. От негодования.

Сегодня одна, завтра другая. Безвольные куклы, не лучше рабов. А что с ним дальше происходит, я и подумать боюсь.

– Но она ведь ещё маленькая, госпожа! Не отдавайте её! Тем более такому, как он!

– Хватит! Решение принято! Позовите ко мне Талу! – рявкает сваха на всю академию, едва за спиной гостя закрывается дверь.

– Что такое? Что за шум? – доносятся девичьи голоса.

К низу лестницы стягиваются испуганные девчонки в своих мятых светло-зеленых формах.

– Ты, рыжая! Иди сюда! – кричит сваха.

Тала, такая маленькая, такая худенькая, чуть ли не подпрыгивает от крика.

– Нет! – Ксандра выскакивает перед свахой, затем смотрит на ректора. – Не отдавайте её! Вы сказали, что это скоро закончится, но конца и края нет!

– А что мне остаётся? Вы все знаете, зачем это нужно. Это её долг.

Долг? Я сейчас не ослышалась? Они что, тут скопом сумасшедшие?

– Нет! Ни за что! Я её не отдам! – Ксандра прикрывает собой девочку.

Надо же, а мне казалось, что ей нет дела ни до кого, кроме себя. Выходит, я ошиблась.

– Да? И что ты сделаешь? – усмехается сваха, подступая решительно близко к храброй брюнетке.

В глазах Ксандры блестят отчаяние и страх, потому что она знает, что ничего не может противопоставить. Никто из них не может. И никто не поможет, ибо те, кто наделён властью и обязанностью защищать этих девочек, задурили им головы!

– Ты ничего не можешь, жалкая дрянь! Знай своё место! – рявкает сваха и замахивается когтистой рукой, чтобы ударить брюнетку по лицу, а я даже подумать не успеваю, как в попытке защитить подставляюсь вместо неё.

Больно! Дико больно! Щека так пылает, будто огнём обдало.

– Боги! Это ещё что? Бунт на корабле?! – доносится противный голос свахи сквозь звон в ушах.

Обида, боль, страх стягиваются в узел. Меня будто разрывает изнутри от этой несправедливости. Я так больше не могу!

Лучше умереть, чем жить вот так! Умереть, сражаясь!

– Именно! Бунт! – шепчу я сквозь зубы.

И, несмотря на всепожирающий дикий страх, поднимаю голову и смотрю “черной” женщине в глаза.

Глава 14. Блеф

– Возомнила себя смелой и бесстрашной, паршивка? – Сваха сверкает глазами, а мне… мне страшно!

Дико страшно, но я помню одни важные слова, сказанные тем же драконом, которого так отчаянно стираю из памяти, выгоняю из растоптанного им же сердца.

“Легко тебе говорить, ты ничего не боишься”, – прошептала ему в ту встречу испуганная загнанная девочка.

Я, а он… Он улыбнулся. Мягко так.

– Смелость – это не отсутствие страха, – сказал он. – Смелость – это понимание того, что есть нечто большее, чем страх. То, за что важно бороться. За себя. Храбрецы, может, и не живут долго, но трусы не живут вовсе.

И пусть я ненавижу Рэя всеми фибрами души, но сейчас эти слова с огнём в глазах цежу свахе, гордо расправляя плечи.

– Видимо, придётся выбить из тебя эту дурь! – рявкает она.

Женщина уже готова замахнуться, чтобы отвесить мне ещё одну пощечину.

– Только попробуйте, и я вас по миру пущу! – предупреждаю я её.

Сердце бешено колотится и велит мне бежать прочь. Разум, впрочем, с ним полностью согласен. Как мне, ничего не ведающей девчонке, от которой отказалась даже собственная семья, выстоять против этой женщины? И всё же я не сдамся!

– Вы можете дурить им головы, но я знаю законы! И знаю наши права! – говорю громко и смело, когда внутри всё дрожит. – То, что вы тут творите, – преступление! Вы должны защищать, воспитывать, учить, устраивать, а вы, по сути, продаёте девушек!

– А мы и устраиваем, юная леди! Чем брак не устройство?!

– Тем, что он против воли! Уверена, в министерстве со мной согласятся! Одно письмо, и тут будет столько проверок, что мало никому не покажется, – произношу я.

Девчонки охают.

Они не знали? Не удивительно.

– Думаешь, кто-то позволит тебе написать жалобу?! – Сваха хищно скалится, загоняя меня в угол.

– Моя мачеха разве не предупредила вас о тётушке, с которой мы очень близки? Уверена, она уже ищет меня. И, учитывая её связи в инквизиции, скоро будет здесь! Так что крайне не рекомендую нарушать закон сильнее, чем вы уже нарушили!

– Что?!

Изгибаются чёрные тонкие брови свахи, а её вытянутое лицо становится цвета переспелого томата.

– Думаешь, я поверю в этот жалкий блеф?

Сваха давит меня таким взглядом, что день назад я бы точно сдалась как миленькая. Да, я блефую, и мне дико страшно. Но она этого не узнает! И страха, истощающего мою душу, не увидит!

Сейчас я не сдамся. Не имею права!

Я знаю, за что должна бороться. За себя. За нас. За этих несчастных девушек, которых ввели в заблуждение те, кому они доверяли.

– Моя мачеха, вероятнее всего, просила вас спихнуть меня поскорее, ведь так? – Я ставлю на кон всё.

Глаза свахи, прикрытые чёрной вуалью, расширяются. В точку! Я угадала.

– Теперь понимаете, что к чему?

– Ты-ы! – рычит сваха и хватает меня когтистыми пальцами за ворот платья так резко, что не успеваю среагировать. – Ты и твоя семейка…

– Отпустите! Или хуже будет, – цежу я, а сама в панике пытаюсь решить, что же делать.

Не биться же с женщиной, что вдвое, а то и втрое старше меня. И моя магия стихийная, я только и умею, что чувствовать почву, приумножать ископаемые, и всё.

– А почему бы мне просто не сделать так, чтобы ты исчез…

– Хватит! – раздаётся громкий голос госпожи ректора, которая всё это время молча наблюдала за нами, а теперь вдруг решила вмешаться

Боги, да её трясёт.

– Мерда, отпустите её! Это уже ни в какие ворота! – требует полноватая дама, одергивая свое серое строгое платье, я подмечаю, что её взгляд стал более сосредоточенным.

Сваха тут же стреляет глазами в стороны руки ректора, а точнее смотрит на золотое кольцо с бледно-розовым камнем.

– Госпожа, если не устранить бунт своевременно…

– Не такими методами, Мерда! – отрезает госпожа ректор.

И сваха, смачно выругавшись под нос, отпускает меня. Точнее, откидывает, как жалкую дворняжку. Но я удерживаюсь на ногах сама.

– Ты ещё пожалеешь! – плюется в меня “черная” женщина, затем стреляет взглядом в девчонок и ректора.

– Вы все пожалеете! – рявкает она так, что даже стёкла дрожат.

Потом, сердито топая каблуками, уходит и хлопает дверью.

В холле повисает такая тишина, что только моё нервное дыхание её нарушает. Кидаю взгляд на девчонок, вижу, как Ксандра прижимает к сердцу Талу. Обе смотрят растерянно.

Что уж говорить о других, которые никак не ожидали подобного. Да и я сама всё ещё в шоке. И, кажется, потом пожалею об этом дне. Но иначе было нельзя.

– Считаешь, что спасла всех? – Ректор подходит ко мне, говорит уже тише, но с какой-то болью в глазах. – Прежде чем рушить то, что построено, разберись, что здесь к чему.

– Что? – не понимаю я.

– Ксандра, объясни нашей новенькой, как мы выживаем. Заодно и сама вспомни. Подумайте, что вы обе натворили, – говорит госпожа, вводя меня в ещё большее замешательство.

Кидаю растерянный взгляд на девчонок и замечаю, как надежда, едва зародившаяся в их глазах, тут же сменяется беспокойством, страхом и… осуждением?

Да что тут творится?

***

примерный образ Мерды

Глава 15. План

– Успокоилась? – спрашивает Ксандра у Талы, подавая гранёный стакан с желтоватой водой.

Рыжая кивает, берёт дрожащими пальчиками стакан и делает глоток. Оглядывает небольшой пыльный кабинет, в котором находимся только мы, затем смотрит на меня растерянным взглядом. А я уже вся извелась, ожидая, когда мне объяснят, что тут происходит.

– Изначально «Альмас» действительно была приютом – академией для сирот, – начинает Ксандра, глядя в окно на засохший огород.

– Но после банкротства и скоропостижной смерти мужа госпожи Альмас дела стали плохи. В тех зданиях был лицей для детей помладше. Его закрыли. Новых ребят почти не брали, а мы росли тут как семья до самого выпускного. Хотя кто-то уходил и раньше, как только достигал совершеннолетия. А кто хотел, оставался, чтобы получить образование, и уже потом уходил. Вот только профессора уволились. Нечем было платить, – вздыхает брюнетка, а затем продолжает:

– Ректор Альмас и те, кто остался, решили выживать на огородах и подсобном хозяйстве. Дело пошло хорошо, но земля неожиданно заболела, и у нас вообще не осталось средств к существованию.

– А как же казна? – тихо спрашиваю я. – Разве академия негосударственная?

– «Альмас» хоть и под надзором министерства, но на частной земле госпожи-ректора. А значит, заботится академия должна о себе сама. Таков закон. Мерда пришла сюда профессором, якобы из душевных побуждений. А затем так совпало, что одному из её знакомых приглянулась Ливия. Деньги за неё пошли на восстановление части местной разрухи и содержание. У нас появилась картошка и даже пироги. С этого всё и началось. Мы вырастаем, нас выдают замуж, а плата помогает выжить младшим, – говорит Ксандра, а меня накрывает ужас.

Это какое-то добровольное рабство. Выбор без выбора, не иначе.