– Выгода, Артём Николаевич, в том, что вместо вечности в «Секторе 7–Г» с постоянными перебоями горячей воды и поющими сиренами вы получите шанс снова стать живым! Пусть даже на время. О, кстати! Про сирен-то я вам не рассказывала. Поверьте мне – это самое настоящее испытание. Через пару веков их вокальные «таланты» сводят с ума даже необычайно стойких.

– Сирены? – я громко хмыкнул. – Ну знаете, на первый взгляд подобная перспектива кажется гораздо привлекательнее, чем ваше предложение отправиться в прошлое.

– О, нет-нет-нет! – Девица энергично замотала головой, её волосы облаком взметнулись вверх. – Распространённое заблуждение! Современные сирены прошли некоторый… ммм… ребрендинг. Они теперь… э-э-э… более соответствуют запросам массовой аудитории. Хотите убедиться?

Вообще, я ничего не хотел. И уж тем более, знакомиться с какими-то сиренами. Однако, девица, не дожидаясь моего ответа, щёлкнула пальцами.

В центре белой комнаты заклубился розоватый дым, запахло дешёвым парфюмом и синтетикой. В какой-то момент мне показалось, что из этого дыма выплывет одна известная рыжеволосая дама и запоёт про айсберг в океане. В принципе, я почти угадал.

Из дыма действительно выступила фигура и она действительно была… ммм… женщиной. Когда я говорю «женщина», это не только про половую принадлежность. Это – про состояние души. Думаю, по человеческим меркам явившейся даме стукнуло лет шестьдесят, не меньше.

Вся эта «красота» была упакована в невероятно кричащее, усыпанное блестками, платье ядерно-красного цвета. Волосы дамочке кто-то уложил в «башню», которая при каждом ее движении немного кренилась вправо. Макияж нанесли по принципу «чем больше, тем лучше». Одним словом, данная особа полностью соответствовала расхожему утверждению: «Красота – страшная сила».

– Представляю вам, Артём Николаевич, Сирению! – с деловым видом объявила кураторша. – Наша лучшая сотрудница отдела по работе с особыми клиентами. Именно она трудится в секторе, куда вам предстоит отправиться в случае отказа от сотрудничества.

Сирения радостно улыбнулась во все тридцать два зуба. Я мог бы назвать ее улыбку голливудской, если бы не три золотые коронки, ослепившие меня своим блеском.

– Эм… Если это – лучшее, что же у вас считается худшим… – Я машинально сделал два шага назад, дабы увеличить расстояние между мной и Сиренией.

Очень уж меня настораживал ее плотоядный взгляд. Так обычно смотрят одинокие женщины, когда хотят наладить свою личную жизнь.

Красноглазая ответить не успела, потому что Сирения взяла в руки микрофон, внезапно появившийся из воздуха, поднесла его к губам и…

– Привет, малыши! – просипела она хриплым, прокуренным голосом. – Для вас сегодня споёт ваша любимая Сима!

Честно говоря, уже на данном этапе я хотел попросить кураторшу отправить Сирению обратно, в дымчатый туман, но…кто бы мне дал. Чудо-женщина решила, что она – гвоздь программы и запела. Если, конечно, звуки, вылетавшие из ее рта, можно назвать пением.

Голос дамочки из низкого и прокуренного внезапно превратился в высокий, визгливый, нарочито-слащавый. Она с ходу завыла песню о любви. О такой приторной, сладкой, невыносимой любви, что у меня несколько раз дернулся глаз и, по-моему, обострился гастрит.

– Мы будем вместе навсегда-а-а, как два голубка у пруда-а-а, и наша страсть, что на двои-и-их, сильнее в мире нет таки-и-их…

Сирения растягивала слоги, закатывала глаза, прижимала руку к груди в драматическом порыве. От её высоких нот по белым стенам пошли трещины. Потолок начал осыпаться мелкой белой пылью. А в ушах у меня зазвенело так, будто в мозгу взорвался цех по производству карамели.

– Остановите её! – Попросил я, зажимая уши ладонями. – Всё понял!

– Что, Артём Николаевич? – перекрикивая визг певицы, весело спросила кураторша. – Не расслышала! Нравится?

В этот момент Сирения окончательно вошла в раж. Она упала на колени и закатила глаза, с усердием завывая следующий куплет:

– Я без тебя как без рук, мой котик, мой лупоглазый друг!

– Согласен! Все! – взревел я. – СССР! 1980-й! Согласен! На всё согласен! Только прекратите этот вокальный апокалипсис!

Кураторша снова щёлкнула пальцами.

Сирения, её микрофон и розовый дым мгновенно исчезли. В комнате воцарилась блаженная тишина, нарушаемая лишь лёгким звоном в ушах.

– Ну вот и славненько, – удовлетворённо сказала красноглазая девица, поправляя платье. – Кстати, меня зовут Лилу. А то я даже и не представилась. Вы сделали верный выбор, Артем Николаевич. Вы – человек разумный. Просто поймите, мы не можем нанимать на работу людей, реально живущих в 1980 году. Это же Советский Союз! Они не верят ни во что, кроме идеологии партии и ценности дефицитных товаров. А тут – нечисть. Сами понимаете… Вот и приходится заключать договор с такими, как вы. С душами, зависшими на переходе. Готовы к инструктажу?

Я, всё ещё пребывая в ступоре после недавнего «концерта», кивнул. Мысль о вечности под аккомпанемент Сирении сделала перспективу командировки в советский 1980-й год не просто приемлемой, а почти курортной.

– Только, ради всего святого, – выдохнул я, – Чтобы там не было никаких песен. Никаких «котиков» и «лапочек».

– Обещаю, – Лилу игриво подмигнула мне красным глазом. – В СССР с этим строго. Там главная опасность – не сирены, а бдительные граждане. Но это, как говорится, уже совсем другая история. И да…Самое главное… Отработав положенный по договору срок, вы получите шанс на… пересмотр дела! Условно-досрочное освобождение из буфера! Выполните миссию – ваш инцидент с Бельфегором будет признан героическим самопожертвованием. Гарантируем направление в сектор повыше. С горячей водой и расширенным телепакетом.

– Миссию? – я почувствовал, как у меня начинает потихоньку закипать мозг. – Какую ещё миссию? Вы сказали, надо просто отправиться в прошлое и некоторое время отработать там. Я участковый, а не Джеймс Бонд.

– О, Артём Николаевич, вы гораздо лучше, чем Бонд! – Лилу хлопнула в ладоши, отчего нижний край её короткого платья опасно подпрыгнул вверх. Я силой воли отвёл взгляд в сторону безупречно белой стены, стараясь не пялиться на длинные стройные ноги кураторши. – Бонд работает на одну контору. А вы… вы будете работать на баланс! На равновесие! На священную бюрократию! Только… сразу обозначу, не вздумайте искать там девятилетнего мальчика Артёма, чтоб предупредить его о будущих жизненных сложностях или о конкретных событиях. Менять прошлое нельзя. А теперь перейдём к делу.

Лилу взмахнула рукой, разворачивая свиток, который с треском опустился вниз. Всего секунду назад эта писулька была гораздо меньше. Теперь же ее нижний конец стелился почти на метр по полу и был испещрён какими-то мерцающими иероглифами.

– Внимание, инструктаж! – объявила Лилу с очень серьёзным видом. – Ваша миссия – операция «Советский мираж». Кодовое имя агента – «Упырь–01».

– «Упырь–01»? – переспросил я. – Серьёзно? А нельзя было придумать что-то менее… хм… идиотское?

– Все приличные кодовые имена уже разобрали! – отрезала Лилу. – «Домовой», «Леший», «Водяной» – всё занято! Так что будете «Упырём», и не спорьте! Итак… Ваша легенда. Вы – лейтенант милиции Иван Сергеевич Петров. Родились в 1955 году. Служили в ВДВ. После армии, спустя пару лет, поступили в школу милиции. Мечтали… – Лилу оторвалась от чтения свитка и, громко вздохнув, закатила глаза. – Эх… Хороший был парень. Да… Мечтал стать следователем по особо важным делам. Но сердце, понимаете ли, подвело. Остановилось. Буквально около пяти минут назад. Так что вы, можно сказать, получите себе оболочку с пылу, с жару. И нам, кстати, надо торопиться, пока его не нашли. Иначе сложно будет объяснить окружающим внезапное воскрешение товарища лейтенанта.

– Прям само остановилось? – Спросил я с подозрением.

– Конечно! – Лилу так искренне вытаращила свои красные глаза, что я точно понял – не само. – Молодое, горячее, не выдержало нагрузок. Идеальная пустая оболочка для вас. Вот, посмотрите на себя нового.

Кураторша взмахнула свободной рукой и в ту же секунду из воздуха появился еще один документ. Он выглядел как папка, в которой хранят личные дела. Причем материализовалась папочка прямо в моих руках.

Я открыл первую страницу. На меня с черно-белой фотографии смотрел молодой парень с челкой и наивным взглядом. Ничего общего со мной.

Лилу снова уставилась в свой свиток и менторским тоном начала зачитывать текст:

– Памятка контрагента в зоне повышенной идеологической бдительности. Пункт первый – забудьте всё, что вы знаете о будущем. Любая оговорка о «мобильных телефонах», «интернете» или «катании на бананах» будет расценена как распространение слухов и антисоветская пропаганда. Пункт два… Запрещено использовать терминологию, связанную с потусторонними силами – «демон», «ведьма», «порча». Рекомендуемые замены: «антиобщественный элемент», «морально разложившаяся личность», «лицо с признаками психического отклонения на почве религиозных пережитков». Пункт три – процедура изгнания бесов классифицируется как «профилактическая беседа о вреде алкоголизма и тунеядства» с последующей организацией общественно-полезного труда.

Девица замолчала и посмотрела на меня. Видимо, предполагалось, что здесь я что-нибудь должен сказать. А мне, как бы, сказать было нечего, потому что, несмотря на принятие факта собственной смерти, все происходящее один черт казалось мне воспаленным бредом сознания.

– Ну хорошо… – Лилу недовольно надула губы. Ей явно не нравилось мое безэмоциональное поведение. – Пункт четыре…Помните: КГБ не шутит. Если вас возьмут «на карандаш», договор будет расторгнут, а ваша душа уйдёт на переработку. Не допускайте утечек информации. Ваша главная задача – не дать «аномальным инцидентам» стать достоянием общественности. То есть, ходите по участку, смотрите, наблюдаете.

– Переработку? – Переспросил я, – Это что-то вроде ада?

– Хуже! – мрачно ответила кураторша. – Ад – это хоть какая-то система. А переработка… это бесконечные коридоры, тонны бумаг и необходимость заново проходить все стадии реинкарнации, начиная с амёбы. Вы же не хотите стать амёбой, Артём Николаевич?

Я представил себя одноклеточным организмом и содрогнулся. Пополнить ряды амёб мне категорически не хотелось.

– Ладно, – сдался я. – Что делать?

– Вам понравится! – Лилу просияла. – Вы будете работать участковым! Это важно! Именно участковым. Теперь ваши подопечные – не только обычные граждане, но и всякая нечисть, которая нарушает «Договор о ненаблюдаемости». Ее, кстати, в Советском Союзе не так уж и мало. Ведьмы, колдуны, бесы, домовые, русалки, вампиры. В общем – полный набор. Текст «Договора» будет ждать вас на месте службы. Подробно изучите. Там же вас встретит наш информатор, который поможет войти в курс дела. Нечисть в городе сильно неспокойна в последнее время. Сейчас они притихли, маскируются, но иногда их прорывает. Ваша задача – находить такие случаи и незаметно улаживать. Без шума, без паники. «Смерты» не должны знать о существовании «иных». С этой целью и создана служба инквизиторов, членом которой вам выпала честь стать.

– Смерты? – Переспросил я.

– Ну да. – Лилу небрежно повела плечом. – Так мы называем смертных. Важно – на конце именно буква «т», а не «д». Не забывайте о политкорректности.

– А если не справлюсь?

– Справитесь! Вы же двадцать лет с алкашами, мелкими жуликами и Валентиной Семёновной имели дело. После такого любой бес покажется милым шалунишкой. Ну что, готовы?

– У меня есть выбор? – горько поинтересовался я.

– Конечно, нет! – весело ответила Лилу, затем осенила мою голову неким загадочным знаком, от которого возникло ощущение, будто кураторша хотела ударить меня по лбу, и щелкнула пальцами.

Белая комната поплыла перед глазами. Последнее, что я увидел, была ехидная улыбка красноглазой девицы и её рука, машущая мне на прощание.

В ту же секунду раздался сильный грохот. Вполне себе обычный, человеческий, очень знакомый. Кто-то долбил кулаком в дверь, надрываясь хриплым басом: