Красота вне возраста. Великие женщины, победившие время (страница 3)
Вера Васильева вспоминала, что очень любила читать и рассматривать дореволюционные театральные журналы. Позже в Театре сатиры она удивила старших коллег, например Хенкина, осведомленностью о жизни театров до революции. Среди убогого быта Вера мечтала о чувствах, подобных тем, что проживались в елизаветинских усадьбах… Может быть, этим объясняется ее странное воспоминание о том, что лет в 12 она хотела покончить с собой; душа девочки в какой-то момент решила, что в этом времени ей будет жить невыносимо. Но она справилась.
Вера во время войны, единственная из детей, осталась в Москве – сестры разъехались по распределению, мать с братом-младенцем в 1942-м отправилась в эвакуацию. Вера ни за что не хотела расстаться с отцом, «человеком ангельской доброты». Девушка поступила работать на завод, дежурила на крышах во время налетов, вместе со всеми проводила ночи в бомбоубежище, но об увлечении театром не забывала.
Вера и ее подруги были поклонницами известного актера Всеволода Блюменталь-Тамарина, иногда приезжали на его дачу под Истрой, рядом с Новым Иерусалимом, в надежде увидеть кумира, а после, познакомившись, иногда выполняли его поручения. Однажды осенью 1941-го подруга сказала Вере, что получила записочку от Всеволода Александровича с просьбой привезти продукты. Они все купили и собрались в поездку. И как раз в этот день мать Васильевой отправила ее за керосином.
«Завтра куплю», – пыталась отговориться Вера, но мать была непреклонна, а добыча керосина требовала многочасовых стояний в очереди, поэтому девушки в тот день к актеру не поехали, а Вера очень расстроилась. На следующее утро по радио передали: «После кровопролитных боев наши войска оставили город Истру». Васильева вспоминала об этом эпизоде как о судьбоносном: если бы она оказалась там, то могла бы пострадать или попасть в плен. Кроме того, артист Блюменталь-Тамарин (по отцу немец) стал сотрудничать с немцами, выступать по радио, иногда даже ему поручали подделывать голос Сталина. Так что если имя Веры оказалось бы более тесно связано с артистом, биография юной поклонницы могла сложиться иначе.
Несмотря на войну, Васильева в 1943 году поступила в театральное училище при Театре Революции, где многие преподаватели были представителями выжившей аристократии или интеллигенции. На третьем курсе ей сказочно повезло.
Я (не) люблю тебя так
Веру присмотрели ассистентки Ивана Пырьева, искавшие исполнительницу на роль в его первом цветном фильме (в СССР это была третья картина в цвете) «Сказание о земле Сибирской». «Мне нужна здоровущая, упитанная девка, кровь с молоком!» – требовал режиссер. Девушка Васильева, строго говоря, не была упитанной, но у нее было круглое добродушное лицо и выдающиеся алые щеки. Когда ее пригласили на пробы, старшие сестры нарядили Веру как «настоящую артистку»: завили волосы, ярко накрасили, одна сестра дала туфли на каблуках, другая – платье с утянутой талией. К счастью, Пырьев под «камуфляжем» смог разглядеть нужную ему фактуру; он приказал Веру расчесать, умыть, переодеть в просторный деревенский сарафан.
Режиссер, по воспоминаниям актрисы, подошел к ней «как к предмету» и сунул в декольте два простых чулка. Пырьев остался доволен: «Теперь хорошо, а то не поймешь: лицо толстое, сама тощая». Чулки, для того чтобы создать эффект пышной груди, продолжали подкладывать Вере на протяжении всех съемок. Так появилась ее героиня – радостная, в меру пышная сибирячка Настя.
Фильм финансировался с размахом; в эти годы решения о съемках того или иного сюжета принимались на уровне ЦК партии, было решено не догонять Голливуд по количеству картин (в СССР выпускали всего 3–4 в год), но подавить идеологического соперника масштабом фильмов. Сибирь снимали в Звенигороде и Тарусе, а вот Москву и сцены в концертном зале – аж в Чехословакии! Пырьеву каким-то образом удалось обосновать необходимость творческой командировки всех участников киногруппы фильма про Сибирь (!) на чешскую киностудию «Баррандов».
Возможно, это был способ опробовать новую «социалистическую» собственность, крупнейшую киностудию Европы. По воспоминаниям актера Владимира Зельдина (он играл в фильме красивого, но «внутренне гнилого» музыканта), суточные составляли 550 крон, при том что пара хорошей обуви стоила около 150 крон. Кроме того, артисты смогли посмотреть красивейший город, столицу Чехословакии, пожить в уютной гостинице.
Верочка Васильева провела в Праге три месяца, как и вся команда, ежедневно получая суточные, хотя у нее было всего три съемочных дня! Это была хорошая возможность присмотреться к красивым платьям, пальто, обуви для себя и сестер. Она вернулась с тремя чемоданами одежды.
После выхода на экраны «Сказания о земле Сибирской» картину крутили в кинотеатрах весь 1948 год в СССР, права на показ купили больше 80 стран. В жизни Васильевой изменилось все. Она получила Сталинскую премию («Где вы нашли эту прелесть?» – восхитился вождь). Вера увлеклась своим партнером по фильму, 25-летним Владимиром Дружниковым. Свадьба не случилась; то ли сам молодой человек, то ли его мать сочли характер Веры «слишком робким», а звезде экрана и потенциальному жениху, по общему мнению, нужна была «твердая рука», способная уберечь популярного актера от пьянства и других соблазнов.
Васильева переживала, но недолго. Приодевшись во время съемок в Чехословакии, она чувствовала себя гораздо увереннее, ее стали узнавать на улице, по окончании училища сразу приняли в Московский театр сатиры, где заняли в спектакле «Лев Гурыч Синичкин». Она играла вместе со знаменитым Владимиром Хенкиным, отношения у Веры со «стариками» театра всегда были самые трепетные.
Потом что-то застопорилось. Ее образ «невесты советского крестьянина» полюбили миллионы зрителей, однако Васильеву не снимали 7 лет. Отчасти роковую роль сыграла несовременность ее характера: Вера не ответила Пырьеву на его снисходительные ухаживания во время съемок, и мстительный режиссер (возможно) организовал бойкот юной актрисе; ему приписывают подобные поступки в отношении не только Васильевой. Но также работал диссонанс: когда ее приглашали на пробы в кино на роли цветущих селянок-колхозниц, то вдруг видели перед собой стройную актрису с изящными манерами и осанкой. В общем, с кино не складывалось. Пока Вера Васильева не встретила свою великую любовь.
В 1949 году в Театр сатиры пришел режиссер Борис Равенских, он поставил спектакль, а затем снял по нему фильм «Свадьба с приданым». На первой читке пьесы режиссер вдохновлял актеров: «Я понимаю: деревенская комедия проста, как коровье мычание… Но ничего, надо уметь доращивать, сочинять, этим и займемся». Равенских учил находить волшебство в обыденном. Он любовно нарядил Васильеву в симпатичные белые валеночки и розовое платье, заставил научиться лихо плясать, покрикивал: «Вера, ну что ты как замороженный судак!»
Актеры, занятые в спектакле, постоянно хохотали, обожали режиссера, ходили за ним по пятам и репетировали по ночам. Работа получилась исключительной: «Свадьбу с приданым» в Театре сатиры сыграли около 900 раз, спектаклю и актерам присудили Сталинскую премию, и спектакль экранизировали. Страна пела две песни из фильма: лирическую «На крылечке твоем каждый вечер вдвоем» и шутливую «Из-за вас, моя черешня, ссорюсь я с приятелем!». Жениха героини Веры Васильевой сыграл красавец Владимир Ушаков, он полюбил Веру, совсем как его персонаж, который в фильме проникновенно произносит: «Я ее больше жизни любить буду, голубушку мою!» Она же всем сердцем любила женатого режиссера Бориса Равенских.
Владимир Ушаков был хорошим человеком и завидным женихом. Он пришел в театр, отработав несколько лет в ГДР; выглядел импозантно, ездил на собственной «Победе», умел носить дорогие костюмы. «Просто голливудский красавец», – вспоминала Вера Кузьминична. Но его чувства к Вере были безответны.