– Ах, да! – парень улыбнулся. – Прости, но с тех пор, как я получил степень зур'лаэрис, работы прибавилось. Особенно когда через портал моей конструкции на Раксире ушли наши разведчики.

– Да, да! Я слышала в новостях, что они благополучно вернулись, – ответила женщина, нежно глядя на сына. – Все получилось?

– Да, мама. Все хорошо. Вон даже Ту’Раэн-Фаар принесли с собой, и я подарил его тетушке.

– Все-таки нужно помнить о доме и своей семье, и уделять хотя бы чуточку внимания каждый день! В наши-то неспокойные времена…

– Тессалия! – прервала ее Мирелия. – Верни нам своего дорогого сына! Он обещал мне, что сыграет на кварине.

С этими словами она протянула парню инструмент с тонким изогнутым корпусом, сделанным из легкого металла, излучающего едва уловимый голубоватый свет. Корпус был обрамлен полупрозрачным кристаллом, над которым виднелись семь тонких струн, сделанных как будто из сплава металла с кварцем. Драгорн осторожно, словно величайшее сокровище, взял инструмент и провел пальцами по струнам. От этого действия кристалл, окружающий корпус, вспыхнул всей палитрой красок, меняющихся в зависимости от тона зазвучавших струн. По саду разлилась волшебная мелодия, охватывающая слушателей и проникающая в каждый уголок души. Все замерли, словно очарованные этой мелодией. Мелодия была то тихой и задумчивой, заставляющей погрузиться в философские рассуждения, то вдруг срывалась в безумный ритм, как бы ускоряя полет времени и заставляя подумать о конечности жизни. На эту волшебную мелодию стали приходить другие гости из зала, которые так же замирали, очарованные виртуозной игрой молодого таларионца. А Драгорн, прикрыв глаза и полностью погрузившись в свою импровизацию, продолжал играть, вкладывая все свои чувства в музыку. Там было все: и боль за бездарно отданную власть, и ненависть к военной ветви варкиниан, и тоска по ушедшей эпохе Эмвирис, эпохе знаний и просвещения, эпохе, где наука и мудрость правили миром. И боль за совершенно незнакомый ему мир со странным названием STIKS, где военные после захвата власти на родной планете попросту начали уничтожать местное население…

STIKS был открыт одним из первых после изобретения портала. Первый портал, по которому в тот мир прошли разведчики, был ненадежным. Первая группа пропала в полном составе, и до сих пор никто не знает почему. Вторая группа, ушедшая, в отличие от первой, в защитном обмундировании, не вернулась. Но им удалось передать сообщение через портал о страшных монстрах, населяющих этот мир, о странном тумане, после которого развалины странных сооружений превращались в целые дома с живыми людьми, которые через короткое время, словно заболев чем-то, начинали превращаться в жутких существ. А те монстры, населяющие эти территории, нападали и жрали всех, превращая постройки в руины. Некоторые разведчики, рискнувшие снять защитные фильтрующие маски, так же начинали себя странно вести, становясь агрессивными, а через короткое время теряли дар речи, начинали рычать и нападали на остальных, откусывая и пожирая куски мяса. Это сообщение записал один из ученых и забросил в портал, оставшись сам в том мире, потому что догадался, что зараза, сводившая с ума людей, находится в воздухе.

Следующую группу отправили уже усиленную военными с оружием, но, к сожалению, портал дал сбой, и вся группа просто застряла в потоке межпространственных энергий. Тогда порталы были ненадежными и часто давали сбои. А когда пропала четвертая группа, состоявшая полностью из военных, этот мир решили оставить в покое, по крайней мере, пока не разработают порталы, через которые можно будет передавать технику, материалы, оборудование и большое количество людей. Драгорн узнал это в академии, где учился. Это был лишь маленький эпизод из всей истории изобретения и развития науки. Современные порталы, к разработке которых и он приложил свою руку, были надежны и позволяли его народу стать межгалактическим видом. А портал в STIKS все же построили, правда, он вывел их совершенно в другом месте странного и страшного мира. Там не было столько монстров, и были люди, с которыми удалось наладить контакт. С тех пор прошло много времени, и теперь ученые знали многое о том мире.

Все изменилось, когда в одной из лабораторий, организованных уже на месте и занимающихся изучением мира STIKS, случайно открыли препарат, вытяжку из органов местных, которые были иммунными к той заразе, которая превращала людей в монстров. Причем органы на исследования местные сдавали сами, так как у них, кроме того, что они совершенно ничем не болели и были почти все молодыми, была еще и регенерация. Любой орган мог отрасти заново. Местные получали за сданные органы странные внутренности монстров в виде мелких виноградин, горошин и шариков красного и черного цвета, которые были здесь местной валютой. Для добычи этого эквивалента денег снаряжались экспедиции, которые добывали необходимое количество. Благо преимущество в вооружении легко позволяло это сделать. А когда ученые попробовали применить полученный эликсир, все и пошло под откос. Это лекарство не просто излечивало от всех заболеваний, но и давало практически бесконечную жизнь и омолаживало. Слухи об изобретении «эликсира вечной молодости» быстро разлетелись по планете и за ее пределы. Люди просто сходили с ума в попытках разыскать и приобрести эликсир. Но его количество было настолько мало, что цена взлетела до немыслимых пределов. Варкиниане, особенно их военное крыло, сразу почуяв огромные прибыли, сначала мягко, а потом и более настойчиво стали предлагать увеличить производство, начав для этого отлов и насильственную ампутацию органов местных. Но Совет Мудрых отверг их предложения. Военные сменили тактику, как бы смирившись, но тем временем постепенно, подкупая, запугивая или попросту устраняя особо непокорных в Совете Мудрых, за несколько десятков циклов подмяли под себя все властные структуры. Как финал, они объявили о наступлении новой эпохи – Нурак'дар. На планету опустилась тьма диктатуры. Именно тогда появилась тайная полиция, политическая разведка, полицейские силовые структуры, сыск и еще масса организаций, которые теперь следят, арестовывают, осуждают, стараясь искоренить всех инакомыслящих. Переворот был совершен почти бескровно, и большинство населения, по сути, не заметило этого.

… Драгорн провел рукой над струнами, уже не касаясь их, и открыл глаза. Мелодия, словно утренний туман, растворялась в воздухе, оставляя свой неизгладимый след в сердцах слушателей. Еще минуту в саду, возле беседки, стояла мертвая тишина, нарушаемая только прибоем. Наконец откуда-то из глубины сада раздались громкие аплодисменты, которые тут же подхватили все присутствующие. Драгорн грустно улыбнулся, передал кварин в руки тетушки и раскланялся.

– Чудесно! – произнес подошедший к нему незнакомый человек с острым, словно пронизывающим насквозь взглядом. – Вам бы с концертами выступать! Вы подумайте, может, вы не тем делом занимаетесь.

Человек холодно улыбнулся, не отрывая взгляда от Драгорна, и протянул ему руку. Драгорн в ответ подал свою.

– Я на своем месте! – ответил он и чуть не вскрикнул от чрезмерно крепкого рукопожатия.

– И все же подумайте! – мужчина не отпускал руку и продолжал улыбаться, но в его голосе появились стальные нотки. – Искусство, оно ведь отвлекает от ненужных мыслей! А ваши мысли, как вас неоднократно предупреждали ваши родственники, могут довести вас до необратимых последствий.

Мужчина приблизился почти вплотную и тихо, стараясь сохранять улыбку, произнес:

– Не хочу портить праздник вашей тетушке, поэтому спокойно скажите, что вам срочно нужно уехать, и ступайте за мной.

Он так и держал Драгорна за руку, сжимая ее словно пресс. Парень обернулся в поисках матери и тетушки. Его мать, улыбаясь, вышла из беседки и направлялась к ним, а тетушка, переговорив с кем-то, повернулась к гостям и пригласила всех вернуться в зал.

– Мама, я, к сожалению, вынужден уехать. Передай тетушке мои поздравления. – сказал Драгорн спокойно, стараясь не раскрыть своего волнения.

– Что случилось, дорогой? – мама взяла его за руку.

– Я не знаю, но срочно вызывают в академию.

– Хорошо, я передам, а ты пообещай, что, когда закончишь, приедешь к нам! Спасибо тебе за прекрасную музыку. Это было просто чудесно! А вы, – она обратилась к незнакомцу, крепко державшему ее сына за руку, – пообещайте не задерживать его!

– Конечно, госпожа! – поклонился тот и, уже сняв с лица маску приветливости, взглянул на Драгорна. – Идем.

Драгорн сидел в пустом, ярко освещенном помещении с ослепительно белыми стенами, стеклянной дверью и единственным предметом мебели – нешироким топчаном, покрытым полумягким гладким материалом. Сколько времени прошло, он не мог сказать, но по ощущениям – не менее пяти часов. Куда его привезли, он так же не мог знать. Когда они с тем незнакомцем вышли из дома тетушки Мирелии, их уже ждал тур'ксен-риал, небольшой летающий челнок черного цвета. Боковая дверь плавно и бесшумно поднялась наверх, но, прежде чем он вошел туда, на голову ему накинули непроницаемый для света чехол. Последнее, что он успел заметить, – это два человека в форме тайной полиции, сидевших внутри. Так он и очутился здесь, и чехол сняли с головы только тогда, когда втолкнули его в эту комнату. И вот уже почти пять часов он сидит здесь, в залитой ослепительным светом комнате, куда, несмотря на стеклянную дверь, не проникал ни один звук. Даже его собственные шаги были заглушены. Поначалу он думал, что что-то случилось с его слухом, но потом вспомнил, что читал в академических новостях о разработке материала, гасящего звуки. Это была пытка. Самая настоящая пытка. Тишина звенела в ушах, а свет был настолько ярким, да еще усиленным стерильной белизной стен, что он постоянно сидел с закрытыми глазами, что, на самом деле, не очень-то и помогало.

«Ксаргон. Кто такой этот Ксаргон, которому меня должны были передать?» – подумал Драгорн и, чтобы хоть немного перестать думать о ярком свете, начал размышлять, что привело его сюда. Вообще странно! Он, ведущий специалист по порталам, не участвовавший ни в одной запрещенной организации, вдруг оказался здесь, в тюрьме тайной полиции. То, что это была тайная полиция и тюрьма, он не сомневался. Вот только из-за чего? Ну да, он открыто высказывал свои мысли по поводу эксплуатации мира STIKS, хотя сам не очень-то понимал, что там на самом деле творится. Но это делали многие ученые. Они даже организовали что-то наподобие движения из сочувствующих бедным аборигенам. Но свои антиправительственные мысли, если так можно назвать неприязнь к варкинианам и особенно к военным и полицейским организациям, которые пышно расцвели после переворота, он говорил только ближайшим родственникам. Неужели кто-то из них подал донос? Нет! Этого не может быть! Но тем не менее он здесь.

Тихий щелчок магнитного замка прозвучал в тишине как раскат грома. Драгорн даже вскрикнул от неожиданности и открыл глаза. Яркий свет плавно снизил свою интенсивность, и парень увидел, как плавно отъезжает стеклянная дверь. В комнату вошел мужчина среднего роста в белом комбинезоне следователя с тремя серебристыми кубиками на груди. Драгорн не разбирался в званиях, но по внешнему виду понял, что человек не простой. Почти неслышно в центре комнаты из пола появился стол с сидением, выполненным заодно со столом. Человек подошел к столу и, присев, жестом пригласил Драгорна присесть с другой стороны.

– Итак! – тихо произнес он, когда Драгорн сел на появившийся из пола небольшой куб. – Что вы хотите мне сообщить?

– Я? – удивился Драгорн такому вопросу. – Если честно, то меня сюда привезли насильно, и я совершенно не имею желания с вами общаться! С чего вы взяли, что я изъявляю желание вам что-то сообщать? И постарайтесь объяснить, по какой причине меня задержали?

– Вас, – человек сделал паузу, пронзая холодным взглядом Драгорна насквозь, – пока только задержали. Будете вы арестованы или нет – зависит только от вас и того, что вы мне сообщите. А пока перестаньте дерзить и отвечайте на вопросы.