Он вновь взглянул Драгорну прямо в глаза, отчего у парня пробежал неприятный холодок по спине и замер где-то в районе желудка.

– Мне нечего вам сообщать, – Драгорн отвернулся.

– Зря вы так, Драгорн! Собственное признание вины и добровольная сдача соучастников могут существенно помочь вам при определении приговора. Наш суд справедлив и учитывает раскаяние. Вместо окончательной меры социального воздействия вы можете отделаться небольшим сроком здесь, на планете, а то и вовсе получить пару циклов принудительных работ.

– Послушайте… как вас там…

– Я главный следователь Ра'Ксер-Талис – Ксаргон, – перебил Драгорна человек. – Забыл представиться, очень много работы, и к ночи уже начинаю забывать.

– Послушайте, Ксаргон! – парень наклонился к столу, но тут же получил ощутимый разряд в пятую точку.

– Не советую, – спокойно произнес Ксаргон. – Следующий разряд будет гораздо сильнее. Так что вы там хотели сказать?

– Я просто хотел узнать, по какой причине задержан. – сказал Драгорн, как только оправился от шока. – Вы мне хотя бы скажите, что от меня хотите?

В холодных, почти черных глазах Ксаргона сверкнула неприязнь, но внешне он ничем это не выдал. Он глубоко вздохнул, встал и направился к прозрачной двери. Дверь бесшумно открылась перед ним, и он, слегка повернув голову, устало бросил:

– Продолжим завтра.

Дверь так же бесшумно скользнула назад, отсекая полутемный коридор от камеры, и освещение, уже не плавно, а в одно мгновение, стало еще более ярким, чем до прихода Ксаргона. Куб и стол плавно опустились в пол, образуя совершенно ровную поверхность, без видимых щелей. Драгорн зажмурился и застонал от невыносимой боли в глазах. Свет проникал сквозь веки, как будто их и не было вообще. Парень, сидевший до последнего на кубе, оказался на полу и, как слепой, шаря перед собой рукой, пополз к топчану.

– Говорю вам, его увезли Ра'Ксер-Талис! – Аэллин ходила по комнате, нервно теребя в руках коммуникатор.

– С чего ты взяла, что это была полиция? – спросила ее Мирелия, которая обнимала за плечи поникшую и вмиг постаревшую мать Драгорна, Тессалию. – Да и за что его задерживать? Драгорн и мухи не обидит.

– Мама! – вскрикнула Аэллин. – Ты же знаешь, как он относится к военным и вообще ко всему строю.

– Тише, прошу тебя! – Мирелия вздрогнула и огляделась.

– Я в собственном доме и говорю, что хочу! – девушка гордо подняла голову. – Если уже и в собственном доме нужно бояться, зачем тогда вообще жить?

– Не говори ерунды! – Мирелия нежно погладила по волосам сестру. – Не хватало еще, чтобы ты попала в лапы к этим извергам. Лучше расскажи, что видела.

– Драгорна вывел из дома тот незнакомец. Кстати! Кто он такой? Я не нашла его в списке приглашенных, – начала Аэллин свой рассказ. – У ворот их ждал тур'ксен-риал, а ты знаешь, что перевозчики не используют такой тип челноков, да еще и черного цвета.

– Это цвет транспорта тайной полиции, – еле слышно проговорила Тессалия. – Я говорила ему много раз, чтобы перестал говорить всем о своих взглядах, но он упрямый. Мальчик мой! Что же теперь будет!

– Тетя Тессалия! – Аэллин присела рядом с женщинами. – Его мнение о STIKS – это не преступление. Он же высказывал всегда только несогласие с тем, что военные эксплуатируют аборигенов ради своей выгоды. Так что я думаю, его немного подержат и отпустят.

Тессалия подняла мокрое от слез лицо и, грустно улыбнувшись, обняла Аэллин.

– Это было бы чудесно, если бы оказалось правдой! – сказала она.

Драгорн не смог уснуть. Всю ночь яркий свет сменялся стробоскопическим миганием, а полная давящая тишина вдруг разрывалась оглушительным, давящим на нервы воем тур'лаэрисса – массивного четвероногого животного с резонирующим голосом, использующего инфразвуковые сигналы для общения. Голова раскалывалась, хотелось пить, но воды ни разу не дали. К утру, по крайней мере ему так показалось, он уже даже не делал попытки уснуть, просто сидя на топчане и ожидая очередной перемены. Еще в самом начале этой бесконечной пытки он пытался думать о причинах своего ареста, но довольно быстро перестал, не имея сил сопротивляться то яркому, то мигающему свету, то вою. В душе копилось отчаяние и нарастала ненависть к своим истязателям. Это были единственные чувства, которые он мог испытывать. Свет в очередной раз замигал, одновременно с ним раздался оглушающий вой, но вдруг все прекратилось. Свет стал нормальной яркости, а в наступившей тишине еле слышно щелкнул замок двери. Драгорн сидел, не открывая глаз, словно боясь увидеть того, кто сейчас почти бесшумно входил в камеру.

– Итак! – раздался знакомый голос Ксаргона. – Что вы хотели мне сообщить?

Драгорн открыл глаза и увидел следователя на том же самом месте, за столом, как и вчера.

– Послушайте, Ксаргон, – медленно произнес парень, пытаясь хоть как-то привести мысли в порядок. – Я уже вам говорил. Я понятия не имею, за что меня задержали!

– А вот тут вы ошибаетесь! – Ксаргон взглянул на парня. – Теперь вы уже арестованы и официально проходите по расследованию как мал’сир, подозреваемый в измене.

Драгорн вздрогнул. Еще вчера он был просто задержан, а теперь он не просто арестован, но и оказался уже в подозреваемых. Значит, виной всему не его мысли по поводу того дурацкого мира, а чей-то донос о том, что он против строя военных, против их эпохи и власти. Но кто? Кто мог донести, если эти разговоры всегда велись только в кругу семьи? Неужели кто-то из родных? Он собрался и, подняв голову, произнес:

– В какой измене меня обвиняют?

– Это чуть позже, – отмахнулся следователь. – Сейчас я советую вам пойти навстречу следствию и сообщить имена ваших соратников. Как я говорил вчера, это зачтется! Правда, несколькими циклами принудительных работ вы уже не отделаетесь, но облегчить приговор пока еще можете. Теперь у нас одна задача – опередить ваших соратников.

– У меня нет никаких соратников! – сорвался Драгорн. – Я ученый, главный специалист по порталам! Скажите, в чем вы меня обвиняете?

Ксаргон провел ладонью над столом, и в воздухе повисла голограмма, по которой медленно ползли снизу-вверх изображения знакомых ему людей с именами. Это были члены их движения за отмену принудительного изъятия органов у аборигенов в STIKS.

– Знакомые лица? – спросил Ксаргон.

– Да, но не все, – тихо ответил парень. – Это почти все ученые из академии.

– Это не ученые! Это преступники и изменники, покусившиеся на наш строй. Наш с вами строй!

– Ваш строй, не мой! – резко ответил Драгорн и понял, что совершил роковую ошибку.

Ксаргон расплылся в довольной улыбке.

– Ну вот, вы и сказали все, что мне нужно было. Остальное нам уже рассказали и без вас. Так что… – Ксаргон встал из-за стола. – Вы официально обвиняетесь в участии в организованной преступной группе, целью которой было свержение существующего строя, организация беспорядков, актов неповиновения, саботаж работ и устранение генералитета армии. Жаль, что смертную казнь еще не успели ввести. Но ничего. Я думаю, что каторга на рудниках Ри'ктаор-Фаэн тебе обеспечена. Будешь добывать Зур'талис-Каэн, пока не сдохнешь там от радиации и болезней сам.

Он неожиданно перешел на «ты» и последнюю фразу произнес с особым злорадством. А Драгорн уже ничего не слышал. Его словно парализовало от услышанного. Перед глазами пробегали образы родных, матери, отца, кузины, тетушки Мирелии. Жизнь просто рухнула в одно мгновение.

Месяц спустя.

Следствие шло целый месяц. Юристы, которых наняла мать и тетушка Мирелия, ничего сделать не смогли. На последней встрече они сообщили, что, по всем признакам, приговором для него будет каторга на планете Ри'ктаор-Фаэн, где расположены единственные разведанные запасы минерала Зур'талис-Каэн, который является топливом для галактического флота. Сама каторжная планета находилась в галактике Фа'риос-Ксантир, в трехзвездной системе Ксар'туорин-Кор. Корабли сюда не летали в силу того, что сама галактика была напичкана множеством тесных звездных скоплений и блуждающих пульсаров. И где-то в центре этого вселенского хаоса находится трехзвездная система. Система состоит из трех массивных звезд, находящихся в сложном гравитационном танце, что делает ее нестабильной и труднодоступной. А сама планета, где расположены шахты, представляет собой суровый мир, покрытый бескрайними равнинами из черного базальта и огромными кратерами, в которых и организованы шахты. Атмосфера планеты токсична, и светила еле пробиваются сквозь плотные облака ядовитого газа. Поэтому каторжане находятся все время в защитных комбинезонах и масках, которые не особо спасают. Бежать оттуда невозможно, так как попросту некуда, да и сама поверхность и местность нестабильны из-за подпространственных разломов, и иногда шахтеры просто исчезают в аномалиях. Это был смертный приговор, облаченный в гуманную каторжную обертку. За все время следствия Драгорну ни разу не разрешили повидаться с родными, объясняя это особо опасным статусом, который присвоили всему их движению. Не было ни прогулок, ни даже возможности что-либо почитать. Драгорн просто лежал в своей пустой камере и ждал очередного допроса. Время суток он определить не мог и совершенно потерялся, учитывая постоянно горящий в камере свет. Хорошо, что яркость света не увеличивали, как в первые дни его пребывания в заточении. Но гнетущая тишина выводила из себя, и он старался говорить сам с собой или просто петь. Чтобы не сойти с ума, он вспоминал прочитанные книги, документы, чертежи устройств и элементов порталов, которые разрабатывал, а иногда даже находил новые оригинальные решения и в уме создавал эти устройства. Это помогало. И вот, после того как его длительное время не трогали, пришел Ксаргон и объявил, что завтра будет оглашен приговор.

Кабинет Ксаргона, утро оглашения приговора

– Разрешите, господин Ксаргон?

Два накачанных охранника, которых назначили в конвой на сегодня, минута в минуту явились в кабинет.

– Заходите! – жестом подтвердил свои слова Ксаргон, не отрываясь от чтения новостей на голографическом экране, парящем над столом.

Охранники зашли, и дверь немедленно скользнула на свое место. Оба бравых вояки встали у стены и замерли, терпеливо ожидая, когда главный следователь закончит свои дела и обратится к ним. Ксаргон еще около минуты бегло читал текст сообщений на экране, после чего сжал правую ладонь в кулак, и экран погас, а затем растворился в воздухе. Ксаргон осмотрел конвоиров и, встав из-за стола, подошел к ним.

– Вы сегодня назначены в конвой на оглашение приговора предателям?

– Совершенно верно, господин! – дружно, в один голос ответили вояки.

– Хорошо! – кивнул Ксаргон. – Тогда слушайте очень внимательно!

Конвоиры напряглись, превращаясь в сплошной слух и боясь упустить хоть слово из того, что скажет Ксаргон.

– Для вас двоих будет совершенно секретное задание! – продолжил Ксаргон. – Приговором будет каторга на шахтах планеты Ри'ктаор-Фаэн. Вы повезете приговоренного к блоку Е, стека порталов. Но… Приговоренный не должен туда попасть! Вместо этого вы отвезете его в старый портальный комплекс. Надеюсь, вы знаете, где находится первый портал в STIKS?

Конвоиры кивнули, хотя по виду обоих было понятно, что они ничего не понимают и, если бы не статус Ксаргона, то послали бы его куда подальше.

– Еще раз напоминаю – операция секретная! Все понятно?

Конвоиры снова кивнули.

– Вы должны будете отправить приговоренного туда, а для этого прямо сейчас, после того как я вас проинструктирую, отправитесь в старый комплекс, и все внимательно запомните и изучите. Там уже ждет вас техник. Он покажет вам путь, включит и настроит портал и объяснит, как после перемещения его выключить. Если все выполните правильно, то повышение звания гарантирую.

Глаза конвоиров вспыхнули огнем.

– Если есть вопросы, лучше задайте сейчас! – резюмировал Ксаргон.