А потом по коже вдруг пошли мурашки. Пожалуй, это уже чересчур. Проникает в самое нутро.

Я яростно замотала головой:

– Не надо так со мной!

– Не трать ни мое, ни свое время, задавая вопросы, на которые у тебя и без того есть ответы.

– Но…

– А сама-то ты, Пьющая зарю, как думаешь: куда мы идем?

– Я думаю, что в Мортрин.

Слово это тяжело легло на язык.

Мортрин.

Тюрьма, созданная самими богами задолго до того, как Обитры стали Обитрами, задолго до того, как появились вампиры. Каждый из трех вампирских домов охранял место великой магической силы. Дом Ночи держал Лунный дворец и раз в сто лет проводил там в честь Ниаксии турнир Кеджари. Дом Крови владел бесплодными полями, где был убит и расчленен бог смерти Аларус.

А у Дома Тени имелся Мортрин. Место, считающееся про́клятым даже по вампирским меркам.

– Для обращенной и Пьющей зарю ты слишком много знаешь о Доме Тени, – заметил Азар. – Ты, наверное, очень образованная.

Легкий оттенок сарказма оставил у меня стойкое ощущение, что на самом деле он хотел меня оскорбить.

– Ага, много читаю, – подтвердила я. – Так вот почему про тебя столько лет никто ничего не слышал, да? Потому, что ты был в Мортрине?

Интересно, в качестве узника или тюремщика?

«Этого всего пару веков назад выпустили из клетки», – сказала про брата Эгретта. Может, и нет особой разницы, в качестве кого ты там обитаешь. То, что Рауль несколько сотен лет молчал о своем незаконнорожденном сыне, ясно свидетельствовало: каким бы ни было это заточение, его следовало стыдиться. Не исключено, кстати, что это была насмешка, обыгрывающая прозвище Азара.

– Ниаксия поэтому к тебе приходила? – попробовала я угадать. – Из-за того, что ты связан с…

Азар резко обернулся:

– Что ты себе позволяешь? Видно, зря я, как ты выразилась, проявил к тебе милосердие.

Он говорил тихо, но каждое слово было резким и уверенным, таким же, как и его движения. Фигуру его привычно, как старого друга, окутала тьма. От этого все время казалось, что контуры тела моего спутника очерчены черным, и в результате он выглядел очень большим, зловеще огромным.

Нетрудно было представить себе, какой страх нагоняет Азар на окружающих.

«Но только не на меня, – сказала я себе. – На других, более здравомыслящих».

Кончики пальцев пульсировали от остатков пламени.

Почему Атроксус вернулся ко мне именно сейчас, ни раньше ни позже? Чтобы дать мне средство освободиться? Солнце – мощное оружие в мире вампиров. Их естественный враг. Если Атроксус хочет, чтобы я освободилась, то мне надо сделать это немедленно. Мне почему-то казалось, что если я позволю Азару завести меня в стены Мортрина, то оттуда будет уже не выбраться.

Я, вообще-то, дерусь вполне сносно, считаюсь неплохим бойцом. Но главное – я избранная Атроксуса. А это будет посильнее, чем любой заговоренный меч.

Я отступила на полшага и приоткрыла дверь своей ловушки, примирительно заметив:

– Я просто спрашиваю.

Азар нетерпеливо вздохнул и мысленно потянулся ко мне.

Надо было воспользоваться шансом.

Я углубилась внутрь себя, устремившись к той маленькой частице своего сердца, что все еще оставалась человеческой, и воззвала к солнцу.

Вызвать его оказалось неожиданно тяжело, словно бы я тащила тележку в гору по непролазной грязи. На какую-то пугающую долю секунды я даже подумала, что меня снова бросили.

Но потом у меня в ладонях ожил огонь.

На лице Азара отразилось изумление, которое затем сменилось гневом, а на моем тем временем возникла радостная ухмылка.

Я начала было наносить удар, но…

«Не сейчас, а’мара. Еще рано. Дождись меня».

Голос Атроксуса звучал издалека, но спутать его с другим было невозможно. Бог отвлек меня, и удар вышел неточным.

Азар легко его отразил и отправил меня прямиком в розовый куст. Когда я открыла глаза и увидела его, склонившегося надо мной, вид у Хранителя призраков был всего лишь раздосадованный.

– Ты только попусту тратишь время, – вполголоса процедил он.

– Погоди… – начала я.

Но он молча опустил руку мне на глаза, и вместе с нею пришла волна черной ледяной пустоты.

Глава четвертая

– Мише, смотри!

Моя голова лежала на коленях у Сейши. Я знала, что она разрешила мне всласть поспать, потому что так было проще за мной присматривать. Но мне нравилось, что юбка у сестры пахла домом: влажной землей и соленым океаном. Когда мы доберемся до цитадели Предреченной Зари, ее заставят постирать одежду, и запах исчезнет вместе со всем остальным, что составляло нашу прошлую жизнь.

За долгие недели пути я так обессилела, что сейчас у меня лишь дрогнули ресницы. Но сестра легонько потрясла меня за плечо:

– Смотри!

Я сморгнула песок в глазах, прогнав остатки сна, и увидела Сейшу, купающуюся в свете, с такой широкой улыбкой, будто солнце смыло всю грязь с ее лица.

Я посмотрела в ту сторону, куда показывала сестра. Солнце, казавшееся пятном чистого золота, расцветило горизонт сполохами розового и оранжевого. Оно угнездилось в долине меж двух далеких гор, обрамлявших его сверкающие лучи, которые щедро проливались на лес, на небо, на камень.

Все эти недели моя сестра спала лишь урывками, но, несмотря на тени под глазами, выглядела она сейчас просто сногсшибательно.

– Мише, повелитель света на нашей стороне! – выдохнула Сейша. – Что может значить восход? Мы пережили еще одну ночь. И что бы ни случилось, для нас всегда наступит рассвет. Не забывай об этом.

Я знала, что это правда, потому что она никогда мне не лгала. Я глядела на этот драгоценный восход, уютно устроившись в двойных объятиях: сестры и солнца.

Вечность… Тепло… Было так тепло… Горячо…

Жар усиливался, тлел, разгорался…

Боль прожгла меня. Я вскрикнула и вскочила.

– Сейша, помоги мне! Помоги!

У меня треснула кожа. Через открытые раны вырывались языки пламени. Но я посмотрела на сестру и, позабыв о боли, закричала от ужаса.

Ее лицо побледнело, глазницы были пусты, а горло превратилось в сплошную массу разорванной плоти.

– Сейша! – закричала я – вернее, попыталась закричать, но имя сестры утонуло у меня в глотке в потоке крови.

Я попыталась выплюнуть кровь, но она заполнила мне легкие. Обезумев, я повернулась к солнцу, моля своего бога спасти меня, – и спасти мою сестру, потому что она заслуживала этого больше, чем я.

Но было уже слишком поздно. Кровь полилась у меня изо рта. Солнце одолело меня.

И в конце концов мое существо забрал огонь.

Вздрогнув, я резко проснулась, с именем сестры на устах, а образ ее мертвого тела горел под веками. Посмотрев на свои руки – ногти были покрыты черной кровью – и перевернувшись на другой бок, я зашипела от боли. Я расчесала места ожогов, и самые свежие сейчас вовсю кровоточили. Любая другая рана уже наверняка затянулась бы. Но с магией солнца вампиры взаимодействуют плохо. Ожоги заживают долго.

Сны преследовали меня с тех пор, как меня обратили. Некоторое время, пока я жила у Райна, было еще вполне терпимо; а может, просто казалось, что с ними легче справиться, когда рядом кто-то тоже сражается с ночными кошмарами. Но по окончании Кеджари они вернулись, чтобы отомстить, – после нападения на Лунный дворец, когда Атроксус забрал мою магию окончательно и навсегда. Сновидения теперь были такими реалистичными, живыми и яркими, словно бы все происходило наяву… Мне потребовалось несколько секунд, чтобы избавиться от странного ощущения, как будто мне в затылок дышит привидение.

Я села, и суставы протестующе застонали.

Меня окружала… пустота.

Ну да, бесконечное ничто.

Ни тебе стен. Ни решеток. Ни стражников. Ни окон. Не было даже линии горизонта или неба, потолка и пола.

Вообще ничего.

– Эй! – позвала я.

«Эй!» – отозвался мой голос далеким эхо.

В затылке покалывало. Тот маленький осколок человеческого в центре сердца – тот кусочек плоти, который по-прежнему оставался все таким же уязвимым, – трепетал от страха.

Мортрин был местом, которого коснулись боги. Говорили, что он якобы стоит на краю мира смертных. Дом Тени, как и все вампирские Дома, тщательно охранял свои секреты. Мало что было известно о Мортрине, помимо слухов и легенд. Но здесь я чувствовала, хоть это и не поддавалось логике, что все многочисленные легенды – правда.

Райн частенько поддразнивал меня: дескать, я слишком серьезно отношусь к мифологии. Для него Лунный дворец в Сивринаже был игрушечным домом, Мортрин – игрушечной тюрьмой, а Кеджари – турниром, полным магических фокусов. Пророчество – просто забавным стихотворением, в котором, если подумать, все логично. Боги представлялись ему злыми и капризными, и все их действия объяснялись причудами.

Я понимала, почему Райн так считал.

Но знала, что он ошибается.

Есть то, что предназначено нам судьбой. Есть божественные дела. Боги ведут большую игру, увидеть которую целиком никто из нас не может. Я и раньше подозревала, а сейчас знала наверняка, что Мортрин – не просто старый замок, а нечто гораздо большее.

Я встала. На мне до сих пор было то белое бальное платье, испачканное моей кровью и чуть обожженное по краю левого рукава после неудачной попытки бежать.

В голове эхом звучал голос Атроксуса: «Дождись меня».

Ну и чего, интересно, дожидаться?

Я медленно повернулась, вглядываясь в темноту, и резко остановилась.

Может, конечно, мне это померещилось, но в воздухе плыл череп.

Он был похож на лисий: две большие пустые глазницы, тонкая длинная морда и поблескивающие зубы. Я попыталась подойти поближе и разглядела все остальное: тело, как у волка, но более грациозное; лапы длинные и тонкие, словно у оленя; движения мягкие и беззвучные, как у пантеры. Тело не выглядело цельным, по крайней мере по сравнению с сияющей бронзой передней части черепа. Цвет, казалось, менялся каждый раз, как я смотрела на тело, играя оттенками черного, синего и зеленого, переливавшимися независимо от света и тени.

Невероятно. Никогда прежде такого не видела.

При приближении загадочного существа я встала на колени и опустилась на пятки, – наверное, это было глупо с моей стороны. Как будто я могла представлять какую-то угрозу для этого неведомого пса, самого крупного из всех, каких я видела: ростом он был почти с меня.

Но я все равно улыбнулась удивительному созданию и протянула ему руку, чтобы оно ее понюхало. В детстве я гордилась способностью немедленно влюблять в себя собак. Боги, как же мне их не хватало. В Обитрах мало домашних животных. Вампиры, как правило, редко заводят питомцев – только если эти питомцы выполняют какую-нибудь полезную работу, например выгрызают лицо врагу.

Видимо, я и впрямь сильно соскучилась по собакам, если даже эту, с черепом вместо головы, сочла довольно милой.

– Привет, – ласково сказала я. – Как тебя зовут?

Загадочное существо остановилось совсем рядом. Хотя его глазницы были пусты, мне все равно показалось, что его обидел мой слащавый тон. Наверное, это все-таки не собака, а волк.

Я не столько услышала, сколько почувствовала слова, которые скользнули мне прямо в мозг: «Следуй за мной».

Я заморгала, пытаясь понять, уж не плод ли это моей фантазии.

Внезапно руки зачесались. Я посмотрела на них и увидела, что вокруг запястий у меня обвиваются две струйки тьмы, а когда снова подняла взгляд, позади волка оказалась арка. Она была из чистого золота, а на вершине изображен глаз – символ Аларуса, бога смерти.

«Следуй за мной», – настойчиво повторил волк, наклонив голову, – как мне показалось, чтобы продемонстрировать впечатляющие клыки.

Наверное, стоило бы испугаться. Волки-призраки. Таинственные порталы. Тюрьмы, освященные богами. Но похоже, я все еще пребывала в эйфории от голоса Атроксуса, потому что вместо страха испытала любопытство.