– А они каким-то образом не давали материализовать твою фантазию. Как ни тужься, из тебя будет лезть только цветной дым, которым те монстры питаются.

– Вот ведь, теперь и мои фантазии превратились в источник чьей-то нездоровой заинтересованности.

В свете последних событий спешить с перемещениями по мирам не стоило. Неизвестно еще, какого уровня хищников можно повстречать в прослойке между мирами.

– А ведь прежде такого не было, – произнесла Ляля. Кошка повела глазами в сторону салона скорой помощи, намекая, что причиной проблем могли быть наши спутники.

– Со мной это случилось раньше. – Змей указал на нестыковку в ее гипотезе. – Думаю, что мы смогли подняться на другой уровень, открывающий нам такие неприятные моменты. Помните же, в первые наши перемещения у нас всегда были те же проблемы?

– Ох уж эти бесконечные предположения! – вздохнула Ляля. – Так хочется стать простой волшебницей, которая все делает одним взмахом руки.

Она вытянула ладонь с мягкими подушечками в сторону лобового стекла. Вдруг перед нами прямо из ниоткуда появился растрепанный и испуганный Вениамин. Он ошалело озирался, а когда понял, что перед ним его родной автомобиль, кинулся к нему.

– Мужики, ваш коллега вернулся! – крикнул я в окошко.

– Кто, Веня? – заволновался Борис.

Тот уже распахнул дверь и, чуть ли не плача, бросился обниматься к товарищам.

Ляля удивленно рассматривала свою руку:

– А что, так можно было?

– Так ты теперь не только выталкивать умеешь, но и затягивать назад. Это же круто! – Я полез через тело Антоша обниматься к кошке. – Теперь водку в холодильник можно будет ставить, не вставая со стула.

Ляля прыснула и дала себя потискать. Антош был еще слаб, чтобы комментировать вслух отношения теплокровных в свете своих представлений. Он только закрыл глаза и тяжело вздыхал, распространяя по салону аромат свежего перегара.

Новое умение благотворно сказалось на Ляле. Настроение у нее улучшилось. От мысли, что она теперь умеет пользоваться даром в обе стороны, ей стало весело. Пропали разъедающие психику мысли о собственном несовершенстве, о травмах, причиненных людям, которых она отправила в другие миры.

За стенкой Вениамин шумно рассказывал о том мире, в котором прожил двое суток.

– Это, значица, болото такое смрадное, тухлое, и я на островке сижу. Вокруг меня туман, в котором уханья, оханья, крики, стоны, а я ничего не вижу, а страх такой продирает от этой неизвестности – и словами не расскажешь, звездец. Я два часа крепился, думал, что вы за мной придете, с этими… А потом, когда понял, что не придете, начал плакать. И мысли даже не было, чтобы держаться как мужик. Зачем? Все равно смерть. А потом мой островок поплыл, и мне стало так страшно, что я хотел в воду прыгнуть и плыть, плыть куда угодно. Представляете? Налей, дядь Борис, настойки, трясет меня.

– И ты знал, что это не отвар?

– Так это мы с дядей Борисом берегли на твой день рождения.

– Что, правда, что ли?

– Да, хотели с Вениамином поздравить после смены.

– А, тогда ладно. А то я уже думал, что вы от меня секреты держите.

– Да какие секреты, Петр.

Раздался шум наливающейся в посуду жидкости. Глоток и выдох.

– О-о-ох, нектар.

– А что дальше-то?

– А дальше мой островок долго дрейфовал, а потом начал охотиться на каких-то гигантских слизней, что сидели на плавающих растениях. Пару раз я чуть не свалился в воду. Думаю, меня он тоже проглотил бы и не подавился.

– Вряд ли, Вень, у тебя же скелет есть, а это существо наверняка неприспособлено питаться животными со скелетом.

– Спасибо. В тот момент я чувствовал себя настоящим слизнем. Плесни еще, не верится, что все закончилось.

– Друзья, все только начинается, – не удержался я от комментария к услышанному.

В салоне воцарилась десятисекундная пауза.

Глава 4

Так как вся команда опять была в сборе, представлялось возможным снова заняться планированием дальнейшего пути. Цель его все та же – недоступный Транзабар, фантом, мираж, фата-моргана, такая осязаемая, но несбыточная цель. Нечаянных спутников решили рассматривать как прицеп, который надо довести до места назначения. Их не особо посвящали в планы, а они в свою очередь не особо ими интересовались, отдавая себя в полное наше распоряжение. Кажется, они уже свыклись с мыслью, что назад дороги нет.

Мое сознание и сознание Антоша скользили по воображаемому городу, как по поверхности с нулевым трением. Никак не могли зацепиться. Ни один прием из прошлых попыток не работал.

– Это твои земляки нам всё портят, – предположила Ляля.

– Я не могу их бросить, это жестоко. Они сразу же погибнут. Миры будут их отторгать. Я уверен, что дело не в них. Или, может быть, и в них тоже, но нам они для этого и даны: чтобы мы привели их в Транзабар.

– А что с ними не так? Почему они не могут вернуться назад? Отец Ляли смог, а эти – нет. Значит, у них есть причины. Может быть, в них кроется ответ? – Змей редко предлагал свои идеи, но те, что он высказывал, всегда казались дельными.

Парням решили устроить допрос с пристрастием, чтобы выведать у них общие причины не возвращаться домой, для чего их собрали у костра в известном мирке с речкой, с шашлычком – или похожим на него аналогом, украденным прямо из мангала в одном из «жоржеобразных» миров, – и бутылкой крепкого напитка, чтобы развязать языки.

Было по-земному уютно. Дрова в костре трещали, выстреливая искрами, тающими во тьме. Над огнем вилась мошкара. По округе разносился приятный аромат жарящегося мяса.

– Вы давно вместе? – спросил я коллег.

– Мы-то? – Борис оглядел товарищей. – Пятый год, как с нами Вениамин. До этого была Лариса, но она не выдержала. Ушла в запой и не вернулась. А так мы с Петром больше десяти лет в одном экипаже. Уже три машины поменяли.

– Лариса умерла?

– Нет, что ты. В бизнес подалась, в медицинский. Аптеки-шмаптеки, короче, променяла профессионализм на деньги.

– Ясно. У вас таких мыслей не возникало?

– А у меня откуда? Я же водитель. Я только бензин продать могу, вот и весь мой бизнес.

– А я вообще неспособный к бизнесу. – Петр поднял пластиковый стаканчик со спиртным и понюхал его. – Честный слишком. Хотел одно время подшабашить, втюхивать лекарства больным от себя, но не смог, раздал бесплатно. Одним словом – лох. – Он выпил залпом, не поморщившись. – Всё в моей жизни наперекосяк. Я даже в эту историю умудрился попасть.

– Зря ты так думаешь, – решил я успокоить Петра. – Это начало больших перемен в лучшую сторону. Уж поверь моему опыту и опыту моих друзей.

Ляля и Антош согласно закивали.

– Не уверен. Мне мои коллеги тоже говорили, что хорошо зарабатывают на лекарствах, а я не смог. Лох я, очень честный и добрый, как доктор Айболит, хочу всех вылечить. Знаете, как я записан у дочери в телефоне?

– Как?

– «Деньги на баланс». Это нормально? Я же отец, я же никогда не запишу ее «Просит жрать и шмотки».

Веня заржал во весь в голос.

– А что, если бы она спалила, может быть, и одумалась бы.

– Не знаю. Слабо верится. А супружеское ложе у нас уже давно френдзоной зовется. Скрипит, только когда мы пыхтим, чтобы перевернуться с боку на бок. Эх, жизнь проходит как-то не так, как я планировал.

– Да у кого она «так»? – Борис двинул непрогоревшие концы дров в костер. – Не скажу, что моя жизнь сильно отличается от твоей. Только в нюансах. У меня двое сыновей, которые вспоминают о нас с матерью в день получки. Оболтусы. Хотя я виноват в том, что редко был с ними. Не заметил, как они выросли. На работе постоянно пытаются выгнать на пенсию, говорят, что старый. А я же как терминатор – старый, но не бесполезный, за баранку еще держусь о-го-го, получше любого молодого.

Мы не услышали только исповеди Вениамина. Я разлил спиртное, очень похожее на ром со специями, по стаканчикам. Вставляло оно хорошо, вкупе с располагающей обстановкой накатывала расслабляющая эйфория. Змей лежал перед костром и вполглаза наблюдал за всеми.

– Вениамин, а я чувствую в вас родственную душу, – неожиданно произнес Антош. – Вы тоже любите предаваться размышлениям?

– Да, а как ты догадался? – удивился молодой врач.

– У вас часто на лице появляется отсутствующее выражение, будто вы глубоко погружены в размышления.

– Бывает такое. Меня считают рассеянным, несобранным, даже придурковатым. Знаете ли, когда я пытаюсь казаться остроумным, мои шутки обычно не воспринимают, отчего я начал считать себя идиотом. Вот скажите, разве не смешно: однажды я переписывался с девушкой и решил ее разыграть. Написал, что приглашаю ее в ресторан японской кухни «Хатико», столик якобы забронировал на вечер, но еду подадут только утром. Она, естественно, удивилась, почему надо так долго ждать, а я ответил, что девиз ресторана – «Хатико ждал, и вы подождете». Вместо того чтобы поржать, она удалила меня из друзей, и мы больше не общались. Скажите, разве это было не смешно?

– Смешно. Просто прежде, чем шутить перед каждой девушкой, надо выяснить ее кругозор. Они в последнее время с ним не особо заморачиваются, – поддержал я Вениамина. – Это даже и хорошо, что они сразу отваливаются, как перезревшие груши. Ту, которая искренне будет смеяться над твоими шутками, надо сразу тащить в ЗАГС.

– Была одна, но страшненькая.

– Ё-моё, Веня, ты тоже не принц.

– Спасибо.

После моего «комплимента» повисла тишина. Каждый из безбилетников думал о своем прошлом – точно так, как это было с нами. Любой из иномирцев сначала переживал первобытный страх отлучения от родного мира, а затем для него наступал период, во время которого выяснялось, что потеряно не так уж и много и рваться назад сломя голову не стоит. Антош неподвижно взирал на огонь, и блеск его глаз гипнотизировал новичков. Ляля отмахивалась от назойливой мошкары, посылая ее гудящие облака одним движением руки в неизведанные миры. Кто знает, может быть, она совершала преступление, нарушая баланс в тех мирах, только нам в этот момент было плевать. Нам сейчас хорошо оттого, что мы вместе, оттого, что спутники доверили нам свое сокровенное, а это подразумевало, что они встали на путь осмысления своей жизни. Мне вдруг снова вспомнился отец, расстраивающийся по поводу того, что его старая «копейка» – последний автомобиль в жизни, который он может себе позволить.

– Бате машину надо справить. – Я первым нарушил молчание.

– Каким образом? – поинтересовался змей.

– Не придумал еще. Можно, конечно, ограбить банк или инкассаторскую машину, но я не хочу так делать. Всегда был против воровства.

– А может, золотишко намыть и сдать в вашем мире за ваши деньги? – предложила Ляля.

– Это идея. – Мне понравилось предложение кошки.

– А можно отреставрировать старую. Отец, наверное, уже привык к ней? – посоветовал Борис, которому ментальность пожилых людей была понятнее.

– На какие шиши?

– Ну да, везде нужны деньги, – согласился водитель скорой помощи.

– Ну почему везде? А как же варианты миров, в которых мог победить коммунизм? Ты же сам, дядь Борь, рассказывал про коммунизм, что там все бесплатно.

– Да это, Вень, сказки несбыточные.

– Постойте, постойте, эта идея мне очень нравится. Я бы хотел глянуть хоть одним глазком на мир, в котором ни за что не надо платить. Точно, завтра едем к светлой победе коммунизма, но прежде я заберу у отца машину.

Я оставил товарищей у костра, а сам представил подъезд родной пятиэтажки, пропахший кошачьей мочой. Сознание быстро выловило из миллиона вариантов нужный. Мгновение – и свежая непроглядная тьма сменилась душной ночью у родного дома. Я заскочил в подъезд, дверь которого кто-то заботливо подпер кирпичом, чтобы не закрывалась. Поднялся до родительской квартиры и постучал в дверь.

– Кто? – глухо спросил отец.

– Это я, бать, Жорж, тьфу, Игорь.