Наконец, на политическую арену Европы вышли Соединенные Штаты, впервые проявившие в годы войны свои возможности. Версальский мир был подписан под диктовку Великобритании, – но американский истеблишмент, отказавшись ратифицировать систему мирных договоров, сразу же дал понять, что старый миропорядок будет пересмотрен.

По крайней мере две державы (Италия и Япония), формально отнесенные к категории победительниц, не получили в Версале того, на что они рассчитывали, и перешли в категорию «обиженных». Изначально нежизнеспособным образованием стала Югославия: власть в этой многонациональной и мультикультурной «мини-империи» союзники передали сербскому правящему дому, проигнорировав интересы и остальных наций, включая хорватов, которые эту Югославию первоначально и создавали. Румыния и Венгрия с самого начала имели взаимные территориальные претензии. Польша, пользуясь благоволением победителей (в первую очередь Франции), сразу же захватила обширные территории Литвы, Украины и Белоруссии, в процессе их колонизации предвосхитив те методы, которые позднее будут использованы нацистами на территории самой Польши… Даже Чехословакия, изначально имевшая репутацию мирной и неагрессивной (хотя в 1918-1919 годах ее войска успели всласть пограбить на территории России), получила населенную немцами Судетскую область – что было залогом неизбежного будущего столкновения с Германией. Одновременно она втянулась в вооруженный конфликт с Польшей из-за Тешинского горнорудного района.

Если до войны Европа была «рабочим пространством» одного, хотя и очень серьезного взаимного конфликта^[10], то теперь очагов войны оказалось несколько десятков.

С сугубо формальной точки зрения наименее разрешимой была проблема Восточной Пруссии. Отделенная от остальной территории Германии Данцигским (или Польским) «коридором», эта область обладала отрицательной связностью. Германия не могла ни отказаться от данной территории, ни защищать ее в рамках «позиционной игры на мировой шахматной доске». «Данцигская проблема» стала гарантией будущей европейской войны.

Крушение Антанты

Стремление Германии к возвращению в число великих европейских держав сталкивалось с желанием обессиленной Франции сдержать мир в рамках Версальских соглашений. Великобритания, которая «не имела постоянных союзников, но имела постоянные интересы», пыталась ограничить влияние Франции на континенте, для чего тайно помогала Германии – вернее, закрывала глаза на нарушение Версальских ограничений.

Убедившись в разобщенности Европы и ослаблении воли Великобритании, выразившемся в лозунге «Десять лет без войны», Соединенные Штаты организовали в конце 1921 года мирную конференцию в Вашингтоне.

Это событие стало одним из ключевых в подготовке к будущей войне. Прежде всего был разорван англо-японский союзный договор. Для США это снимало риск возможной «войны на два фронта» с двумя сильнейшими морскими державами мира, а для Великобритании означало существенное ослабление положения империи на Дальнем Востоке. Намекая на возможность кассации военных долгов, Белый Дом заставил британцев согласиться с паритетом морских вооружений. Для флотов великих держав (США, Великобритании, Японии, Италии и Франции) была принята формула 5: 5: 3: 1,75: 1,75, которой должны соответствовать размеры морских сил.^[11] Сразу же после подписания Вашингтонских соглашений^[12] конгресс США принял билль о взыскании с Франции и Великобритании военных долгов в полном объеме, а государственный секретарь Ч. Хьюз официальной нотой объявил о неучастии США в европейской Генуэзской конференции.

Эта конференция была историческим шансом для Европы, но заявление германского министра иностранных дел Ратенау о том, что «здесь нет ни победителей, ни побежденных», было встречено лидерами союзников ледяным молчанием. В ответ «державы-изгои» – Германия и Советская Россия – подписали в Рапалло договор о сотрудничестве. Это соглашение предоставляло Советам новейшие военные и промышленные технологии. Германии оно давало возможность скрыть от союзнической Контрольной комиссии часть программ ремилитаризации страны. Позже обе стороны будут конструировать свою историю в том духе, что эти соглашения не сыграли особой роли в форматировании потока событий, – но тогда, в 1922 году, никто не сомневался в значимости произошедшего.

Считается, что ведущую роль в перевооружении Германии сыграли Адольф Гитлер и руководимая им партия. Вклад нацистов действительно трудно преуменьшить, но их деятельность имела столь очевидный успех лишь потому, что основывалась на прочном фундаменте, заложенном во времена рейхсвера и Веймарской республики.

Союзники, ограничив численность германской армии мизерной цифрой 100 000 человек, попали в неочевидную западню. Дело в том, что немцы получили возможность предъявить ко всем желающим поступить на военную службу самые жесткие требования, отсеивая только первоклассный «человеческий материал». Острая нехватка ресурсов не то что для наступательной – для оборонительной войны с Польшей и Чехословакией вынуждала командиров всех степеней отказываться от столь характерного для армии шаблона, в любой ситуации изыскивать малейшие тактические шансы, учиться переигрывать противника за счет искусства ведения боя. Не будет преувеличением сказать, что именно из-за союзных ограничений немецкая армия выработала свой специфический стиль ведения войны, получивший название «блицкриг».

Рейхсверу не хватало танков и авиации. Эта проблема постепенно преодолевалась: в Германии активно развивалась гражданская авиация, одновременно запрещенные Версалем многомоторные самолеты проектировались и строились в Голландии и в России (соглашение в Рапалло!). Роль танков на учениях первоначально играли автомашины и трактора, иногда даже велосипеды. Это выглядело смешно, – но если французская армия училась взаимодействию с танками главным образом на парадах, то немцы использовали для боевых тренировок любую возможность. И в этом отношении трактора и велосипеды оказали немецкой армии больше практической пользы, чем две или три тысячи «Рено FT», находившиеся на вооружении французов.

К концу десятилетия события входят в фазу нарастания. США, а за ними и страны Европы вступают в экономический кризис невиданных до сих пор масштабов. Франклин Рузвельт, придя к власти, вынужден раскрутить маховик военного производства. Начинается массовое строительство тяжелых крейсеров и эсминцев, в разы увеличивается производство самолетов – как военных, так и гражданских. Растет производство боеприпасов. Резкий рост государственных заказов вызывает цепную реакцию: нужны сталь, алюминий, тротил, двигатели, бензин… Экономика страны медленно и мучительно выходит из кризиса, хотя и очень дорогой ценой.

С 1933 года Соединенные Штаты были заинтересованы в большой европейской войне. Только война способна окупить затраченные ресурсы и превратить экономические потери в капитализацию территории страны.

Тройственная коалиция

На Германию кризис оказал столь же сильное воздействие, как и на США. В начале 1933 года к власти приходит НСДАП, предлагающая внятный рецепт выхода из экономического и политического тупика. «Победа – это воля, – перефразирует Гитлер маршала Фоша. – Германия должна вооружиться, разорвать Версальский договор, вернуть потерянные земли и вновь обрести статус великой державы. А для всего этого надо избавиться от евреев».

Необходимо понимать, что нацисты смогли прийти к власти только в результате своеобразного «коалиционного соглашения». Двумя другими сторонами была германская армия и крупный германский капитал, промышленный и финансовый.

Каждая из этих сил нуждалась в остальных партнерах. Нацисты обладали массовой поддержкой, деловые круги контролировали финансы и промышленность, военные владели силовым аппаратом рейхсвера и обладали традиционным влиянием в элите общества – отставные генералы занимали посты «силовых» министров, входили в руководство большинства политических партий, часто становились канцлерами, а фельдмаршал Гинденбург с 1925 года являлся рейхспрезидентом.^[13]

Ни одна из этих сил не могла ни взять, ни тем более удержать власть в одиночку при противодействии остальных. Коалиция же позволяла обеспечить достижение общих целей: внутренней стабильности и развития внешней экономической экспансии, прерванной поражением Германии в Первой мировой войне.

Армии Гитлер обещал возрождение и реванш, а также «жизненное пространство» на Востоке. Новые сельскохозяйственные территории уже не играли существенной роли в экономике, но психологически владение ими было крайне важно для германской военной элиты, значительная часть которой происходила из крупных землевладельцев.

Крупный капитал получил от Гитлера гарантии от революционной национализации, а также обещание всемерно содействовать дальнейшему расширению его влияния в Европе и мире, в том числе и силовым путем.

Безусловно, приоритетность указанных целей, а также взгляды на методы их достижения у описанных группировок сильно различались. Это вызвало борьбу внутри коалиции, не закончившуюся даже с началом Второй мировой войны. В любом случае представления об однородности и «тотальности» нацистского государства сильно преувеличены. Но столь же преувеличено и мнение том, что цели нацистов были только их целями и не разделялись другими ведущими политическими силами Германии.

Другое дело, что и военные, и промышленники изначально рассматривали Гитлера как младшего партнера в коалиции. Их коробили и популизм, и плебейство национал-социалистов; наконец, и те и другие предпочли бы осуществлять собственную власть через своих прямых представителей (какими являлись Гинденбург и Шлейхер, а позже – Аденауэр), а не делегировать ее сомнительному и непредсказуемому союзнику.

Именно отсюда ведут свое начало как «военная», так и «гражданская» оппозиция нацистам. Но и та и другая выступали не против целей нацистов – военные и промышленники пошли на сотрудничество с НСДАП из-за совпадения целей.

Союз армии с нацистами обеспечило именно высшее руководство рейхсвера: командующий сухопутными войсками генерал-полковник Курт фон Хаммерштейн-Эквордт, начальник Войскового управления (Труппенамт) Курт фон Шлейхер и командующий 1-м военным округом (Восточная Пруссия) генерал-лейтенант Вернер фон Бломберг. Двое из них впоследствии стали жертвами нацистов – но это не снимает с них вины за последствия их глупости, властолюбия и беспринципности.

Особую роль сыграл фон Шлейхер. Когда в апреле 1932 года прусской полицией были получены доказательства подготовки нацистскими военизированными формированиями вооруженного мятежа, генерал Вильгельм Грёнер, занимавший одновременно пост военного министра и министра внутренних дел в кабинете Брюнинга, издал приказ о запрещении СА и СС. Его заместитель Шлейхер также подписал этот приказ, – но одновременно при поддержке Гинденбурга начал кампанию против приказа, а также впрямую против Грёнера. При этом своей карьерой Шлейхер был обязан именно Грёнеру; теперь же он организовал «вотум недоверия» своему давнему покровителю и непосредственному начальнику. Против Грёнера и его приказа выступил Хаммерштейн-Эквордт, командир 2-й дивизии Федор фон Бок и командир 3-й дивизии Герд фон Рунштедт.

Эта беспрецедентная кампания в итоге привела к отставке Грёнера и всего правительства Брюнинга. Указ о запрете СА и СС был отменен, 1 июня 1932 года новым канцлером стал Франц фон Папен. Военным министром в организованном Папеном «кабинете баронов» оказался Шлейхер, получивший таким образом свои «тридцать сребреников», а на его прежнюю должность был назначен генерал Адам.