Сразу за ударной группировкой следуют силы поддержки, которые состоят в основном из моторизованной пехоты. Их задачей является ликвидация оставшихся узлов сопротивления противника, расширение прорыва вражеского фронта, закрепление флангов… Еще раз подчеркнем принципиальное отличие тактики блицкрига от всех остальных методик: пехота поддерживает действия танковых частей, а не наоборот! После прорыва фронта ударная группировка продолжает мчаться вперед, имея целью окружить как можно более крупные силы противника».^[24]

В принципе, изложение совершенно верное – за исключением того, что задачей мотопехоты является удержание не горловины прорыва (с этим вполне справится обычная пехота), а ключевых пунктов («шверпунктов») в глубине вражеской обороны, до которых простая пехота еще не враз доберется.

А теперь зададим вопрос: при чем же здесь танки? В описанной схеме основную задачу выполняет подвижная пехота на автомашинах или бронетранспортерах, перехватывающая коммуникации противника и организующая кольцо блокады вокруг окруженной группировки. Танки нужны лишь для штурма узлов сопротивления противника в глубине его обороны, когда их успели вовремя занять резервы. Кроме того, танки, благодаря их высокой проходимости, активно используются для обхода локальных позиций и заслонов, которые обороняющийся выстраивает на пути вражеского наступления. Все эти действия, как правило, производятся при поддержке спешенной мотопехоты.

Иногда приходится слышать, что остановить танковый удар чрезвычайно просто – достаточно перехватить ключевые дороги, по которым движутся вражеские танковые колонны, и удерживать их достаточно долго – до подхода резервов. Увы, «танковая дорога» («панцерштрассе») – это вовсе не шоссе, по которому наступают танки, а в первую очередь линия питания наступающей группировки, где движутся бесчисленные колонны автомобилей с топливом, продовольствием и боеприпасами.

Конечно, танкам тоже удобнее двигаться по шоссе – так расходуется меньше топлива, менее изнашиваются гусеницы; наконец, так просто быстрее. Однако, в отличие от колесного транспорта, танки способны двигаться и по пересеченной местности, иначе они ничем бы не отличались от бронеавтомобилей.

При этом отметим важную деталь: в первом периоде войны непосредственно для прорыва обороны немцы старались танки не применять. Штурм осуществлялся пехотными подразделениями, желательно – даже не принадлежащими к моторизованным частям. Эта пехота могла поддерживаться штурмовыми орудиями, которые по немецкой классификации к танковым войскам не относились. Танки полагалось вводить в «чистый прорыв».

Танки – для бедных?

Встречается утверждение, что тактика блицкрига, как и его стратегия, была рождена бедностью – отсутствием у немцев хороших танков. Дескать, если бы были у немцев в 1935 году «Тигры», никакие блицкриги никаким Гудерианам и в голову бы не пришли. Увы, это всего лишь развитие любимой немецкой легенды, объясняющей обидные поражения блестящего и непобедимого вермахта. После сетования на мороз, распутицу и плохие дороги «битые немецкие генералы» очень любят перечислять, чего у них не было, – при этом, как правило, забывая перечислять, что у них было из того, что отсутствовало у их противников.

Как правило, стенания о бедности и плохой оснащенности вермахта подкрепляются «наглядной» цифрой, кочующей из книги в книгу: на 22 июня 1941 года Красная армия имела 23 тысячи танков, а вермахт – всего 3,5 тысячи. Авторы, приводящие эти цифры, забывают упомянуть (а чаще просто не знают), что первая включает все советские танки, а вторая – те машины, которые числились только в танковых дивизиях и лишь на Восточном фронте. Без штурмовых орудий, САУ и отдельных танковых батальонов (а были у немцев и такие). В реальности советское превосходство в количестве бронетехники было гораздо менее значительным – примерно 12 тысяч боеготовых пушечных танков во всех западных военных округах против порядка 5 тысяч пушечных танков у немцев и их союзников.

Но гораздо важнее то, что германская армия вторжения (даже без союзников) имела 600 тысяч автомобилей, а РККА во всех западных военных округах – лишь 150 тысяч машин. Проще говоря, против 7 тысяч «лишних» советских танков немцы выставляли 450 тысяч «лишних» автомобилей. Эти машины не только обеспечивали вермахту несравненно более высокую маневренность – они давали возможность лучшего снабжения войск боеприпасами и продовольствием, тем самым усиливая их мощь как в обороне, так и в наступлении. Гораздо лучше иметь пушку и десять грузовиков со снарядами, нежели десять пушек и один грузовик со снарядами на всех.

От немецких мемуаристов часто приходится слышать жалобы на то, что далеко не вся германская артиллерия была оснащена механической тягой, и значительную часть пушек приходилось возить по старинке, лошадьми. Между тем, в начале 40-х годов еще не у каждой пушки лафет был вообще пригоден для буксировки автомобилем или трактором – не говоря уже о том, что в сельскохозяйственной стране корм для лошадей отыскать проще, чем топливо для машин. Да и передвигаются по грязи лошадки не в пример лучше грузовиков.

Именно поэтому зимой 1941/42 года под Москвой гужевая тяга для немцев неожиданно стала основной, а оставшиеся без горючего, поврежденные либо просто вмерзшие в грязь танки и грузовики пришлось бросать на дорогах, после чего они частично пополнили ряды Красной армии. Между прочим, лошадей у вермахта на Восточном фронте к началу войны тоже было больше – два миллиона против одного миллиона у Красной армии.

Итак, мы видим, что немцы имели сравнительно мало танков отнюдь не от бедности. Нет, они просто не делали ставку на одни лишь танки, обеспечивая боевую силу и подвижность механизированных войск другими видами техники. У Гудериана если об этом и говорится, то вскользь, между строк. Между тем, еще в 1931 году советский теоретик танковых войск К. Б. Калиновский отмечал, что моторизация важнее механизации (т. е. оснащенности танками):

«Вообще получается, как это ни странно, что моторизованное соединение… оснащенное соответствующими средствами разведки, обладает самостоятельностью большей, чем подобного рода механизированное соединение… [Но] с точки зрения наступательных возможностей наступательная способность механизированного соединения выше, чем моторизованного…

Способность удерживать местность у моторизованного соединения полная, а у механизированного соединения эта способность будет равна почти нулю, сила механизированного соединения – в движении и в огне».^[25]

Вот мы и добрались до главного назначения танков: они обеспечивают усиление моторизованной пехоты при операциях в глубине обороны противника, но при этом не способны к самостоятельным действиям. Поэтому процитированное выше утверждение о том, что «пехота поддерживает действия танковых частей, а не наоборот» является ошибочным. Пехота важнее танков, именно танки используются для ее поддержки, а не наоборот. Опыт Второй мировой войны наглядно показал, что отсечение танков от пехоты ведет к неизбежному провалу танковой атаки. При том, что пехота без танков при наличии должных способностей командования и необходимого превосходства в силах способна выполнить весь спектр боевых задач – просто медленнее, с большими усилиями и более высокими потерями.

Изначально танки были созданы как раз для поддержки пехоты. И таковая поддержка остается их главной задачей и по сей день. Да, поначалу немцы старались не использовать танки непосредственно в прорыве обороны противника, предпочитая вводить их в уже готовый прорыв – но и в советских уставах 30-х годов четко разделялись функции непосредственной поддержки пехоты (НПП) и танков дальнего действия (ДД). Первые входили в состав танковых батальонов, придаваемых пехотным соединениям, вторые – в состав танковых дивизий и корпусов, предназначенных для введения в прорыв; их использование для «допрорыва» обороны уставами допускалось, но не одобрялось.

Немцы же, ориентируясь на опыт 1918 года, полагали свою пехоту вполне способной прорвать вражескую оборону и без танков, используя тактику «штурмовых групп», – естественно, при активной поддержке авиации и артиллерии. Для крайних случаев у них существовали дивизионы штурмовых орудий – полный аналог танков НПП. В ходе кампании на Востоке, столкнувшись с необходимостью раз за разом прорывать прочную оборону, немцы постепенно наращивали количество штурмовых и самоходных орудий в пехоте, а с 1943 года были вынуждены начать создание специальных танковых частей НПП – тяжелых танковых батальонов. Эти батальоны состояли из танков «Тигр», они придавались пехотным (а не моторизованным!) дивизиям и корпусам и должны были усиливать немоторизованную пехоту как в обороне, так и в наступлении.

Танки и моторизованные войска

Попробуем же сформулировать общие принципы тактики танковых (точнее сказать, мотомеханизированных) войск, как они проявились в ходе войны:

1. Подвижные (мотомеханизированные) части предпочтительно вводить в чистый прорыв, минимизируя их потери при преодолении вражеской обороны.

2. Подвижные части захватывают не территорию, а ключевые пункты в тылу противника, – желательно там, где они не обороняются или слабо защищены.

3. Эффективность подвижных войск достигается хорошей разведкой и связью, которые определяют правильный выбор цели, неожиданность и быстроту в ее захвате, а также связь с авиацией – выполняющей в данном случае функции тяжелой артиллерии.

4. Мало просто захватить ключевой пункт – надо еще его удержать. Для этого подвижное соединение, во-первых, должно иметь достаточное количество пехотного наполнения, а во-вторых – артиллерийскую поддержку.

5. Успех подвижных сил следует как можно скорее закрепить переброской в захваченный «шверпункт» дополнительных сил, а также обеспечением их коммуникаций – то есть закреплением за собой занятой территории.

Нетрудно заметить, что во всех описанных выше случаях, ключевую роль в закреплении достигнутого успеха играет пехота. Особенно же важна ее роль в окончательном блокировании коммуникаций окруженной группировки и пресечении ее путей отхода.

Даже в эпоху моторов пехота продолжает оставаться основной боевой силой сухопутной армии. Именно она обеспечивает достижение окончательного результата любой операции – закрепление достигнутого успеха и физическое уничтожение живой силы противника. Ни танки, ни авиация, ни кавалерия, ни артиллерия на это не способны – ни тогда, ни сейчас.

Танки могут несколько усилить пехотную оборону, но их главное качество – подвижность – в обороне бесполезно. Здесь они в лучшем случае будут выполнять роль самоходной артиллерии, с учетом же ТТХ танков 30-х годов – легкой и слабо защищенной. Конница для обороны также вынуждена спешиваться, то есть в оборонительном бою кавалерийская дивизия будет представлять собой пехотный полк с соответствующей артиллерийской поддержкой.

Уже в 20-е годы, при сохранении кавалерии, роль основных подвижных сил начала отводиться моторизованной пехоте, передвигающейся на автомашинах. Уже в ходе Второй мировой войны к ним добавились бронетранспортеры. Такой пехоте требовалось сопровождение моторизованной же артиллерией – это предъявляло дополнительные требования и к разработчикам артиллерийских систем, поскольку большинство пушечных лафетов времен Первой мировой не имели соответствующего подрессоривания и были приспособлены лишь для небыстрого перемещения на конной тяге.