– Нет, – ответил я, к тому времени придумав отмазку. – Кто-то повадился ключом царапать. Я даже в другом дворе оставил, и все равно находят.

– О, тайный поклонник? Хочешь, сразу сокращу круг подозреваемых?

– Давай.

– Это не женщина. Ты с ними не можешь и двух слов связать.

И заржал, мерзавец.

Я знал, что он зубоскалит не со зла. Поэтому сам улыбнулся.

– Кстати, давно говорю, давай тебе камеру поставим на окно, чтобы тачку видно было, а? С тебя только за материал.

Это была его болезнь. Стоило Костяну начать заниматься установкой видеонаблюдения, так он везде принялся втыкать камеры. Не удивлюсь, если у него в туалете парочка стоит и холодными зимними вечерами Костян пересматривает свой процесс дефекации.

– Потом, – отмахнулся я.

– Потом так потом. Давай загоняй это ведро с болтами. Пакетов понабрал, на всю неделю, что ли?

– Типа того.

Я загнал свою «ласточку» и вытащил пакеты. Костян уже открыл багажник и жестом указал, куда складывать продукты, подразумевая тем самым, что подвезет меня. Вот за что люблю своего друга – его саркастичность всегда перемежается с добротой.

– Я тебе все равно звонить собирался. Бери на завтра выходной. Есть варик нормально бабки поднять.

– Я с мужской проституцией завязал.

– Очень смешно. Короче, тетка сегодня звонила одна, ну как тетка, милфа. Хорошенькая, я тебе скажу. Если бы не был женат…

Я закатил глаза. Старые песни о главном пошли. Костян всю дорогу был жутким бабником. И как его Ольга, моя одноклассница, в ЗАГС затащила – до сих пор непонятно. Но с тех пор Костян лишь грустно вздыхал, разговаривая о женщинах. Потому что Ольга оказалась жутко ревнивой и словно чувствовала, когда пахло жареным. Как у нее это получалось, уму непостижимо. Может, тоже рубежницей была?

– Давай к сути.

– В общем, она сама с Питера, но в Соколинском у них дом.

Я кивнул. Частая история. В последнее время питерских в наших краях стало много больше. Они здешние места выбирали под дачи.

– Заказали установку оборудования по всему периметру. Я все померил, прикинул, сейчас съезжу закуплю, завтра на монтаж поедем. На нос по семьдесят пять штук за срочность.

– Сколько? – не поверил я.

– Ага, прикинь, – подтвердил Костян. – Так что давай, отпрашивайся, утром заеду.

За разговорами мы доехали до моего дома. А я все вспоминал слова старушки, что в деньгах нуждаться не буду. И дня не прошло, как ее предсказания начали сбываться. Плохо то, что ведунья говорила не только об этом. Но еще обмолвилась и о врагах, которых будет более чем достаточно. Вот это уже плохо.

– Леопольд! Леопольд! Леопольдушка! – услышал я голос Анжелики Никифоровны и постарался поскорее проскочить в подъезд. За три года в Питере так и не привык называть их парадными.

Григорий меня ждал. Ну, если можно назвать лежание на диване и просмотр телевизора ожиданием. Судя по звуку, бес наслаждался русским сериалом.

– Она отказала мне. Сказала, что любит тебя, думая, что любит тебя!

– Да она не может любить меня!

– Да я люблю тебя!

Сложный мне сосед достался. Даже представить не могу, что у него там в голове намешано.

– Лучше бы ты политические передачи смотрел, – сказал я.

– О, хозяин! – все-таки поднялся на ноги Григорий. – Снеди купил? Это ты молодец. Я тут весь день голодный. Скоро кожа да кости останутся.

Я посмотрел на беса и покачал головой. До описываемого состояния было еще очень далеко. К чести Григория, он забрал продукты. Поднял пакеты над собой – все-таки имелись небольшие проблемы с ростом – и уволок на кухню. И там уже проворно стал разбирать.

– Коньячок взял? Значит, не такой пропащий, как я думал. Это правильно, знакомство нужно отметить.

– Ты же вроде говорил, что только по праздникам пьешь, – ответил я из ванны, моя руки.

– Так если живые и здоровые, неужели не праздник?

– Резонно.

– У тебя где стопки? Найти не могу.

Я дошел до кухни и открыл дальний ящик шкафа. Туда из-за плеча уже заглядывал Григорий. Зря, потому что в углу стояла икона, оставшаяся от бабушки. Меня она как-то смущала, поэтому я решил ее убрать. Ожидал, что сейчас бес зашипит, от него пойдет дым или произойдет что-то такое, сверхъестественное. Но нет, Григорий самоубиваться не торопился.

– На тебя иконы не действуют?

– А должны? – поинтересовался он.

– Ну не знаю. Вроде бесы с церковью не особо дружат.

– Ты мне скажи, друг мой хороший, а до церкви бесы как жили?

– Не знаю, – ответил я. – А жили?

– Жили не тужили. Потому глупостей не говори. А то фильмов насмотришься – еще на волкодлаков с чесноком попрешь.

– На кого? – мне не понравилось само слово. Веяло от него чем-то нехорошим.

– Не повезет – узнаешь.

Только тут бес принюхался, словно от меня чем-то смердело. А после недовольно нахмурился.

– Ты где так истратился? Хиста почти не чувствую.

– Да денек у меня выдался тот еще…

К слову, ноги действительно подкашивались, будто из меня все соки выпили.

– Так рассказывай.

Бес меж тем деловито и быстро порезал колбасу, сыр и овощи. А говорит, что готовить не умеет. С другой стороны, это же не еда – закуска. Я разлил коньяк по рюмкам.

– Давай, за знакомство, – сказал я, понимая, что день выдался чересчур длинным.

– За взаимовыгодное сотрудничество, – поддержал бес.

Пил Григорий тоже сноровисто, с видом профессионала. Опрокинул рюмку в себя, даже не поморщился. Потом выдохнул в кусок колбасы и только спустя несколько секунд шумно зажевал.

– Ох, пошла родимая, – сказал он. – Ты рассказывать-то будешь или нет? Одна голова хорошо, а две…

– А две – это у вас что-то с хистом, – пошутил я. – А если серьезно…

Говорил я долго. Григорий успел махнуть две полные рюмки. Но слушал внимательно, будто бы даже сосредоточенно. И только когда я закончил, укоризненно покачал головой:

– Везет тебе, хозяин, словно в понедельник родился.

– Есть такое, – согласился я. – Это у меня с самого детства. Своеобразная прививка от счастливой жизни.

– А встретил ты не кого-нибудь, а Вранового.

– Еще раз и по буквам.

– Врановой, он воеводы помощник. Злой рубежник, за порог ведуна шагнул. Хотя прошлой моей хозяйки и слабее. Злой, жадный и нелюдимый. Из чухонцев.

– Из кого? – не понял я.

– Ну, из этих, как вы там их кличете, финнов. Его воевода специально из княжества Суомского за какие-то невероятные деньги выкупил.

– Откуда выкупил?! – у меня чуть глаза на лоб не полезли.

– Из княжества. Он, почитай, местному князю подданным был. В наши земли просто так перейти не мог без откупа. Ну, и после всего более в Суоми ни ногой. А нужно воеводе все это потому, что Врановой очень хорошо ихнюю нечисть знал.

– Их, – на автомате поправил я.

– Ихнюю, – Григорий обозначил, что на лингвистические инсинуации не пойдет. – А тут же, сам понимаешь, земли приграничные, нечисть туда-сюда болтается. К примеру, слышал ты про мюлинга? Или молочного зайца? Вот то-то и оно. В Свободной Сибири о таком и представления не имеют. Да что там, даже в Великом княжестве Тверском о подобном не знают.

– Где? – мне почему-то стало не по себе. Нормальный окружающий мир рушился на глазах.

– В Твери. Слышал про город такой или нет? А еще ученый…

– Нет, про город слышал. Про современное княжество как-то не упоминали. Григорий, прости, а мы-то с тобой где живем?

– Чудак ты, ей-богу. В Новгородских землях. Кто-то тоже княжеством зовет, другие, на старый манер, республикой. А мне все едино.

– Прости, и князь у нас есть?

Бес смерил меня таким взглядом, что мне даже стало стыдно.

– А кто же, по-твоему, воевод назначает за порядком следить? Кто с другими князьями договаривается? Ты меня заболтал, шельма, я же тебе о Врановом рассказывал. Значит, вызвал его наш воевода из Суоми, да так он здесь и остался. Хозяйка говорила, что его хист как-то с птицами связан. Через них он и силу имеет.

– Может, зря я тогда убежал? Если он местному воеводе служит. А я вроде как рубежник теперь. Один из них.

– Тебе что хозяйка сказала? – сердито спросил бес. – Не соваться. Вот ты и не суйся. И сбежал ведь ты от Вранового не просто так. Хист опасность почувствовал. Он пусть с тобой еще и не сроднился, мало времени слишком прошло, но уже тебя защищает.

– Значит, Врановой хотел меня убить? – у меня похолодело внутри.

– Убить не убить, а добра он тебе не желал. Я и раньше слышал, что Врановой не только на воеводу работает. За серебряную деньгу удавится.

– А на кого он еще может работать?

В ответ бес загадочно пожал плечами и закатил глаза. Мол, кто его вообще знает, этого Вранового.

– Вот еще что, Григорий… – я достал переданные старушкой предметы и развернул на столе.

Бес пробежал по ним глазами, тихонько икнул и засмеялся. Да нет, заржал. Прям как конь.

– Ты хистом птиц его спугнул. Лишь потратился сильно. И перед тем силой разбрасывался направо-налево. Тебе надобно научиться хистом правильно пользоваться, только когда следует.

– А как это?

– Вот те нате, хрен в томате, – вздохнул бес. – Нечисть будет рубежника промыслу учить. Если совсем просто, ты ходить должен, словно воду в коромысле носишь. Осторожно, бережно, понимаешь?

Я честно помотал головой.

– Словно до ветру хочешь сильно, но бежать мочи нет. Иначе разбрызгаешь. Так понятнее?

Я кивнул. С аналогиями у беса был полный порядок.

– А чего ты ржал-то?

– Ржут кони, да и то когда овса мало. Дело в том, что сложно тебе придется, хозяин. То ли с везением беда, то ли еще с чем, – он покрутил возле головы, явно намекая, с чем у меня еще могут быть проблемы. А после продолжил: – Ты будто ходишь спички у всех спрашиваешь, а у самого полный короб в кармане.

– По-русски и медленнее. Я понял, что по образности тебе надо мастер-классы давать.

– Вот это знаешь что? – он ткнул в кулон пальцем, однако не коснулся его.

– Знал бы – не спрашивал.

– Спящее око. Простенький амулет, но хозяйка его не просто так положила. Пока он на тебе, едва ли другой рубежный хист твой почувствует.

Я вздохнул. Да, глупо получилось.

– И как он работает?

– Каком кверху. Надеваешь и носишь. Правда, артефакт для ивашек. До той поры лишь будет действовать, пока ты до ведуна не дорастешь. Тогда новый амулет придется делать, если нужда возникнет. А это деньги и мастера хорошего искать. У нас таких точно нет.

– А это что? – я указал на нож.

– А сам как думаешь? Оружие. Причем хорошее, верное. С хистом связанное.

– Тетрадь? – я ткнул на кожаную обложку.

– Хозяйкина книга. Много чего туда писала, про зелья, отвары, заговоры, даже про рубежников и нечисть.

– Так она пустая! – возмутился я.

– Значит, хист тебя еще не принял. Не готов ты к мудрости. Да ты не переживай, дай срок, все будет.

– Ага, если меня раньше не найдут и не убьют. Ведь хозяйка не зря про врагов говорила, так?

– Не зря, ой не зря.

– Кто ее так невзлюбил?

– О том не могу говорить, – для убедительности бес даже закрыл двумя руками рот. – Обещал, потому не могу. Придет время – сам все узнаешь.

– Угу, надеюсь, перед тем как меня будут убивать, у них найдется минутка, чтобы все объяснить.

– Деньги я могу у себя подержать, – бес уже сунул загребущую руку к серебряным монетам, – для сохранности.

– Вот если тронешь, тогда я точно за твою сохранность не отвечаю.

Григорий пропустил мое замечание мимо ушей. Потому что в последнее время не сводил взгляда с портсигара. Но не алчного, а скорее испуганного. Интересно…

– А это что? – указал я на последний предмет.