– О… Мэдди, – ответила я, и тут же поправилась, – Мэделин Блэр.

– Ага-ага! – забормотала она, проходясь указательным пальцем по строчкам пухлого журнала, исписанного почти до самого конца. Пометив что-то галочкой, женщина будто невзначай задвинула локтем в сторону свежий номер “Столичной штучки”. – Второй этаж, моя хорошая, номер двести двадцать три. Только имей в виду, твоя соседка приедет завтра, учится у нас по обмену и задержалась в пути.

Сняв ключ с увесистой связки, она продолжила:

– Форма, тетради и писчие принадлежности уже на месте, книги принесут парни после обеда. Негоже девочкам таскать тяжести, даже если они и учатся на боевом факультете. Ох, не понимаю я решение Его Величества. Ну какие вы боевые? Вы – нежные цветочки, и относиться к вам должны соответственно.

– Благодарю вас, – искренне поблагодарила я женщину и поспешила наверх.

Переступив порог своего временного жилья, я замерла от приятного удивления. Просторное помещение было залито солнечным светом, проникающим через два высоких окна с лёгкими, полупрозрачными занавесками. Две аккуратные кровати с молочного цвета покрывалами стояли у противоположных стен, между ними располагались два письменных стола из светлого дерева и книжные шкафы. Мягкий ковер цвета топлёного молока приятно пружинил под ногами, даря ощущение домашнего уюта.

– Если у меня будет ещё и не любопытная соседка, то я сорвала главный приз! – восхищённо пробормотала я, повесив сумку на спинку стула.

День пролетел в приятных хлопотах. Я раскладывала вещи по полкам шкафа, перебирала канцелярские принадлежности, листала учебники, которые принёс симпатичный рыжеволосый старшекурсник.

Мою радость от успешного зачисления сменила тревога утром, когда в дверь, ещё до будильника забарабанили чьи-то костяшки, а звонкий девичий голос прокричал:

– Первый курс! Поторопись, через пятнадцать минут утреннее построение у декана Гримстона!

Глава 6

Я подскочила с кровати как ужаленная!

Пятнадцать минут!

Ну почему нельзя было предупредить заранее? До официального подъёма?

Или это в порядке вещей у Гримстона?

Схватив полотенце, я ринулась в общую душевую. Просторное помещение уверенно наполнялось девичьим смехом и ароматами цветочного мыла, привезённого модницами с собой из дома.

Первокурсницы выстроились вдоль раковин, беззаботно щебеча о первой ночи в академии.

– Как думаете, декан Гримстон заставит нас бегать кросс?

– Да вряд ли, если только тем, кто с углублённым изучением боёвки.

– Действительно, я шла на лекаря, моя задача оказать первую помощь раненым, а не демонстрировать физическую подготовку.

Слушая краем уха их весёлое щебетание, я осторожно протиснулась к свободному крану и торопливо плеснула ледяной водой в лицо.

Кожа мгновенно покрылась мурашками, зубы клацнули пару раз от холода, но главное – остатки сна испарились как не бывало.

Наспех вытершись, я метнулась обратно в комнату, на ходу заплетая косу. А после, чертыхнувшись, принялась её распускать, собирая волосы в низкий хвост.

Вдруг декан запомнил меня по причёске? А так будет хотя бы мизерный шанс, что он забыл о дерзкой девчонке.

Спустившись в холл, я пристроилась в самый конец группы девушек, старательно прячась за чужими спинами.

Погода, как назло, выдалась безупречной! Солнце уже поднималось, окрашивая розовое рассветное небо голубыми красками. Тёплый ветерок мягко скользил по щекам и взъерошивал пряди, которые я оставила выпущенными по бокам.

Ещё на подходе к площадке, представлявшей из себя вытоптанный огромный прямоугольник, засыпанный мелким гравием, я заметила высокую фигуру декана Гримстона.

Мужчина бродил взад-вперёд по самому краю, заложив руки за спину. Однако стоило ему заметить нашу группу, как он резко остановился, запрокинул голову и что-то сердито процедил сквозь зубы.

Я старалась держаться с самого края, вжимая голову в плечи. И едва мы приблизились, Конрад оглушительно рявкнул:

– Стройся!

Девчонки тут же засуетились, пытаясь встать поближе к центру, а декан, глядя на сие действо с кислым видом, скрипнул зубами и резко скомандовал:

– Замерли!

Я застыла, не дыша и буквально вросла ногами в землю. Шеренга вышла довольно длинной, и если он не будет присматриваться, а ещё лучше – не дойдёт до самого края…

Гримстон окинул нас жутко недовольным взглядом, и неожиданно в его глазах мелькнула странная усталость.

А может, мне просто показалось.

– Доброго утра, – процедил сквозь зубы декан, и по его тону было понятно, что оно как минимум ужасное. – Меня зовут Конрад Гримстон, и я – ваш кто?

– Декан! – кокетливо загалдели студентки.

– Наставник! – присоединились остальные.

Я сочла нужным промолчать, догадываясь, что истинный ответ далёк от правды, и не ошиблась.

– Ошибаетесь, птички, – недобро осклабился блондин. – Я ваш враг. Запомните хорошенько, и не тешьте себя глупыми надеждами. А кто в конце собрания даст правильный ответ, почему я ваш враг, а не нянька и не объект для игривых взглядов, получит от меня леденчик.

Ответом ему была недоумённая тишина.

– Зачем оно вам нужно? – вопрос прозвучал неожиданно, и мы растерянно переглянулись.

Одна из девушек – хрупкая и невысокая, с короткой стрижкой, осторожно подала голос:

– Простите, вы о чём, господин декан?

Гримстон приблизился к ней так стремительно, что она инстинктивно отпрянула назад.

– О чём, цыплёночек? – его голос сочился ядом, и я удивилась, как трава не пожухла под его ногами. – Скажи, какого… ладно, не так, ты же девочка. Каким образом тебя занесло на боевой? Родители пытаются воплотить свои несбывшиеся мечты через единственное чадо? Или ты грезишь о славе, мнишь себя в сияющих доспехах на парадах, пока восхищённая толпа скандирует твоё имя?

Девушка побледнела, и веснушки на её носу проступили ярче. После нескольких долгих секунд она уже было открыла рот, но голос её подвёл.

– Посмотрите на себя, – Конрад театрально взмахнул рукой. – Объективно красавицы… – его губы скривились в ухмылке, – и не только. Вас ослепили мечты о том, что этот факультет лоббировала сама королева, а так как Его Величество без ума от своей благоверной, то не стал с ней спорить и ввёл в программу ваш проклятый женский боевой. И я официально заявляю: вас всех бессовестно обманули.

По рядам прокатился шепоток недоумения.

– Что, наслушались красивых речей об “экспериментальном факультете”? – продолжал Гримстон, расхаживая перед нами с грацией хищника. – О том, что это “престижно”? Свернули свои тонкие шейки вслед статным красавцам из Воинской Школы и мечтаете, что они обратят на вас внимание? – он остановился, прищурившись. – Так вот, милые мои наивные дурочки, всё это чистейшей воды вранье! Если вы представляли в мечтах, как подползаете под градом стрел к раненому воину, перевязываете ему грудь или суёте бодрящее зелье, а он, сражённый вашей храбростью, сходу делает предложение руки и сердца – убирайтесь прочь. Прямо сейчас, и не тратьте моё время.

Улыбки мгновенно исчезли с лиц моих сокурсниц. А я, помня нашу вчерашнюю встречу, даже не удивилась.

– Помимо ваших зелий, лекарской науки и прочих полезностей, вас ждёт грязь и боль, – он выплёвывал слова, как стрелы, и судя по вытянутым женским лицам, они разили без промаха. – А всё почему? Потому что главное слово в названии факультета не “экспериментальный”, не “женский”, мать вашу, а “боевой”! Боевой значит слёзы, пот и кровь! Будете в грязи ползать под проливным дождём, мёрзнуть в засадах зимой до посинения, на жаре вас будут жрать слепни размером с мой кулак, а синяки и царапины не слезут с вашей нежной кожи! Поэтому подумайте ещё раз – оно вам надо?

Внутренности скрутило в тугой узел, а язык прилип к нёбу. Мне это точно было не нужно. И сомневаюсь, что Мэдди знала обо всех нюансах этого факультета.

Успокаивало то, что я здесь ненадолго. А ещё странное упрямство не давало отвести взгляд от сурового лица декана.

– У вас есть сутки, – его голос стал обманчиво мягким и бархатным, – всего одни сутки, чтобы перевестись с моего факультета на любой другой. Ректор пойдёт вам навстречу. В противном случае…

Я уже думала, что он про меня забыл, но Гримстон внезапно оказался рядом. Карие глаза, холодные и колючие, впились в мои. Мужчина склонился так близко, что я почувствовала горячее дыхание на макушке и от неожиданности прикусила нижнюю губу.

– В противном случае, я вас сожру. Целиком.

Глава 7

Высшие Силы, каких усилий мне стоило остаться на месте и не сбежать!

Гримстон… Он жуткий!

Не внешне, конечно, но энергетика декана пробирала от самой макушки до кончиков мизинцев! Подавляла и едва не ставила на колени.

И если вчера у ворот я видела саркастичного нахала, обманчиво не представляющего опасности, то сейчас передо мной стоял сильный, уверенный в себе боец. Воин до мозга костей.

Тот, кто знает о своём превосходстве и влёт определяет чужие слабые места.

Пальцы покалывало от напряжения, а ногти впивались в ладони с такой силой, что будь хоть чуточку острее, проткнули бы кожу до костей.

За все мои девятнадцать лет никто не смел так на меня давить. Даже назначенный опекун, который требовал продать родительский особняк и переехать в более простое жильё, а “вырученные деньги он вложит с умом для моего же блага”.

Его масляный взгляд до сих пор вызывал у меня мурашки отвращения и дрожь в коленках. И если б не помощь дяди Гаретта…

Погрузившись в болезненные воспоминания, я не сразу поняла, что декан говорит мне что-то ещё. Слова Гримстона доносились как сквозь ватное одеяло, пока я машинально хмурилась, разглядывая желваки, перекатывающиеся под его скулами.

Конрад отступил на шаг. Воздух между нами мгновенно наполнился холодом, будто он одним своим гневным видом ускорил приближение зимы

– Шаг вперёд, пчёлка, – голос, бесцветный и колючий, хлестнул меня кнутом.

Я растерянно шагнула, ощущая подошвами ботинок мелкие камни, утрамбованные в землю. На языке крутился вопрос “почему именно пчёлка?”, но я вовремя прикусила язык.

Вся шеренга с интересом поглядывала в нашу сторону, а декан вопросительно склонил голову вправо. Явно чего-то ждал, а я окончательно потерялась, не понимая правил этой странной игры.

– Вот вам яркий образец представительницы вашего факультета, – наконец, заговорил он, и все шепотки мигом стихли. – Уверен, пчёлка, в твоей прелестной головушке, среди кружев и цветочков, кружатся птичками мысли: “Что я? Где я? Как я сюда попала?”

Ничего подобного!

Что-то внутри меня вспыхнуло, как сухая солома от искры. Жар, зародившийся в районе сердца, вмиг поднялся к шее, окрасив её в бордовый цвет.

Горло перехватило от возмущения.

– Никак нет! – громко отчеканила я, выпрямляя спину и расправляя плечи.

Конрад хмыкнул, и уголок его рта дёрнулся в насмешке.

– Звучит хорошо, но поздно, – припечатал он, обходя меня по кругу, и нос уловил слабый запах можжевелового одеколона. Кажется, теперь у меня будет неприязнь к такому приятному аромату. – Эти два чудесных слова надо было говорить своим родителям, которые спросили у своей кровиночки: “Хочешь на женский боевой?”

Своим родителям…

Рёбра сдавило так, что я едва не согнулась пополам, на радость проклятому декану. Раздражение охватило меня с головы до ног, как жаркий прилив лихорадки, впилось мириадами иголочек в тело!

Каждый звук его низкого голоса царапал что-то внутри, заставляя дышать чаще и усилием воли загнать подступающие слёзы как можно дальше.