– Почему ты не танцуешь, дорогая? – бабушка остановилась рядом. В ее глазах отражались многочисленные огни – она явно наслаждалась обстановкой, о которой и помыслить нельзя было в далеком Воральберге.

– Откуда такая популярность? – пробормотала в ответ я, все еще пребывая в изумлении. – Неужели бледность и модное платье делают женщину настолько привлекательной для кавалеров?

Бабушка повернулась и внимательно посмотрела на меня.

– Ты еще не поняла, Эвелинн?

– Нет, – искренне ответила я, – что происходит, бабушка?

– Теперь ты – одна из самых богатых наследниц Норрофинда, – пожала плечами она. – Добыча всегда привлекает хищников.

– Гос-по-ди… – простонала я, приходя в ужас. – Это обстоятельство как-то вылетело у меня из головы!

– Тебе нужно привыкнуть, – улыбнулась бабушка и погладила меня по плечу. – И ты привыкнешь. А не съесть ли нам мороженого?

Я только собиралась отказаться, изо всех сил желая оказаться как можно дальше от королевского дворца, как музыка смолкла и церемониймейстер объявил менуэт. В наступившей тишине ясно слышался возбужденный шум толпы и шелест платьев. Звуки приближались. А затем люди раздались в стороны, словно волны, обнажающие дно океана, и перед нами появился… император.

– Вы окажите мне честь, Ваша Светлость? – поинтересовался он у бабушки, лукаво улыбаясь.

И она, так же лукаво сияя глазами в ответ, произнесла:

– Я, пожалуй, откажу вам, Ваше Императорское Величество. Мой возраст – порука тому, что вы не останетесь в обиде.

Его Величество кивнул, словно ждал именно такого ответа. Похоже, эта их общая шутка имела место на каждом балу, на котором они встречались.

А затем император посмотрел на меня.

Я замерла, не дыша и мысленно умоляя его отвести взгляд.

– Леди Эвелинн, вы подарите мне этот танец?

Как завороженная, я присела в реверансе и подала ему руку. Пальцы у Его Величества были сильные и горячие. Моя рука в его широкой ладони казалась неприлично детской.

Пока мы шли в центр зала, шелест и шепотки следовали за нами по пятам.

Первые несколько па я сделала в полубессознательном состоянии. Я не могла отделаться от ощущения, словно некто вытащил меня, обнаженную, из купальни на городскую площадь в базарный день. Слишком громкая музыка утратила всякую мелодичность и била по ушам, но голос императора ее перекрыл, когда мы сблизились в очередной раз.

– Лисс извинился перед вами за недоразумение, допущенное при расследовании убийства гадалки? – спросил Его Величество.

Я кивнула.

– Он – настоящий служака, преданный своему делу, но иногда перегибает палку, – усмехнулся император.

Не зная, что ответить, я смотрела в сторону. В голове билась какая-то мысль. Я о чем-то должна была спросить Его Величество, но никак не могла вспомнить, о чем именно.

– Почему вы отказали всем претендентам на танец? – через некоторое время поинтересовался он. – Вы же отлично танцуете!

– Благодарю, Ваше Величество. Я… я не люблю танцевать.

– Вы – странная молодая леди, но вы мне нравитесь, – рассмеялся император. – Если Лисс будет с вами бесцеремонен – а в том, что касается дела, он таков, – дозволяю жаловаться на него мне лично. Хорошо?

Не очень соображая, с чем соглашаюсь, я кивнула, и тут, слава богу, музыка стихла.

Снова через всю толпу, от которой разило любопытством и завистью, Его Величество отвел меня к бабушке и вернулся к супруге.

Едва взглянув, бабушка взяла меня за локоть и куда-то повела, бормоча:

– Бедное мое дитя…

Вскоре я обнаружила себя в соседнем зале, где на длинных столах стояли легкие закуски, а бокалы для шампанского напоминали выстроившийся гвардейский полк в парадных мундирах.

– Держи, – бабушка сунула мне в руку хрустальную рюмку. – Выпей! Сейчас же!

Я беспрекословно глотнула напиток, пахнущий травами, и закашлялась. Огненная жидкость добралась до желудка одним прыжком. Мне моментально сделалось горячо во всем теле, да так, что на лбу выступила испарина.

– Что… что это? – выдавила я.

– Любимый напиток императора Стича – кармодонский самогон. Он мигом приведет тебя в чувство, а то ты похожа на привидение и, кажется, готова упасть в обморок. Если бы это был твой первый выход в свет, дитя мое, я была бы в восторге от твоего успеха!

К моему удивлению, жар сменился приятным теплом, а мысли прояснились.

– А сейчас ты не в восторге? – поинтересовалась я, отдышавшись и ставя стопку на стол – пожалуй, одной дозы императорского лекарства от проблем мне было достаточно.

– Эвелинн, я понимаю тебя лучше, чем кто бы то ни было, – заметила бабушка и отпила шампанское из бокала. – Пусть все, что связано с потусторонним миром, для меня великая тайна, но тебя я знаю. Возможно, мне не стоит принимать твое волнение так близко к сердцу… Побудь здесь – людей мало, и воздух чище. А я пойду, поздороваюсь еще с дюжиной старых знакомых.

Бабушка удалилась, так и не выпустив бокала. Проводив ее взглядом, я повернулась к столу и задумчиво посмотрела на закуски. Аппетита решительно не было.

– Ты его любишь? – вдруг услышала я и, еще не обернувшись, поняла, что увижу призрака.

Женщина в белом висела в воздухе передо мной. Простыня, которую она держала, зловеще колыхалась сама по себе, будто живое существо.

– Кого? – стараясь не привлекать внимания, тихо спросила я.

– Императора. Я следила за тобой. От его прикосновений ты замираешь, его взгляда – страшишься. Ты влюблена, как когда-то была влюблена я! Но бойся! Эта любовь может привести тебя в могилу!

Резко махнув простыней, привидение поплыло прочь, чтобы скрыться в одном из портретов, украшающих стены.

«Господи! – мысленно взмолилась я. – Пусть этот вечер закончится как можно быстрее!»

– Я так и думал, что найду тебя там, где народа меньше всего, – раздался знакомый голос.

«Ну почему я не могу раствориться в воздухе, как это делают «мои обожаемые» привидения?» – с этой мыслью я взглянула на подошедшего ко мне Виллема. У него был такой решительный вид, что моя надежда закончить вечер без происшествий мгновенно угасла.

– Здравствуй, Линн, – воскликнул он, беря мою руку и поднося к губам. – Не танцуешь, дичишься людей и подумываешь о том, как бы сбежать… Я прав?

– Здравствуй, Виллем, – не отвечая на реплику, проговорила я. – Сэр Хокун подходил поздороваться, но тебя я не ожидала здесь увидеть.

В темных глазах мелькнул опасный огонек. Виллем был честолюбив, и я, сама того не желая, задела эту чувствительную струну его характера.

– Хочешь, я открою тебе тайну, детка? – прошептал он, склоняясь ко мне. – Деньги – вот ключ ко всем дверям! Даже если эти двери ведут во дворец.

Выдернула руку, стараясь сохранять спокойствие – времена, когда он мог позволить себе называть меня «деткой», прошли.

– Быть может, ты подаришь мне танец? – прищурился он. – По старой памяти, так сказать.

Я молча качнула головой.

– Хорошо, – очень спокойно произнес он.

А затем, оглядев стол, схватил одну из стопок, налил в нее прозрачной жидкости из пузатого графина – видимо, это и был кармодонский самогон, – и выпил одним глотком. После чего очень медленно поставил стопку на стол и посмотрел на меня. И тут я поняла, что он в бешенстве. Его глаза затуманились, а крылья тонкого носа дрожали. Виллем выглядел так, будто был готов разнести все вокруг из-за такого пустяка, как мой отказ!

Я удивилась этому так сильно, что даже не испугалась, когда он схватил меня под руку и, оскалившись в улыбке, сообщил издевательски официальным тоном:

– У меня есть к вам разговор, леди Торч, и он не терпит отлагательств. Идем!

– Куда… Куда ты меня ведешь? – пытаясь сопротивляться, воскликнула я, но он уже тащил меня к выходу на открытую галерею, опоясывающую замок снаружи.

В душе я надеялась, что на нас никто не смотрит. Ну не драться же с ним, в самом деле?

На галерее было ветрено. Впрочем, холод был мне не страшен, несмотря на легкое платье, – после дегустации кармодонской легенды я могла бы неспешно прогуляться зимой по дворцовой площади без теплого плаща.

Едва Виллем отпустил меня, я повернулась к нему:

– Что все это значит? Почему мы не могли поговорить внутри?

– Потому что я не уверен, что сдержусь, – прорычал он. – Линн, я не был готов к тому, что ты меня бросишь. Но еще сильнее я не был готов к тому, что это заставит меня страдать! Я думаю о тебе каждый день и каждую ночь. Я безумно влюблен и ничего не могу с собой поделать. Вспомни, как нам было хорошо вдвоем!

«Это моя невеста, и она не в себе!» – донеслось эхом из прошлого, перекрывая его взволнованный голос. И еще: «Скажи, ты не считаешь меня сумасшедшей?» – «Что ты, детка, конечно нет!»