Из глаз, наконец, брызнули слезы. Я поспешно отерла их и наклонилась к кровавой надписи, чтобы прочесть: «Линн» и «Я умер не зря!» Имя было написано на верхней строчке, остальные слова – на нижней. Неровные строки, будто выводящая их рука дрожала, когда писала это. Впрочем, Валери, действительно, слабела. Умирая.

– Как ее убили? – спросила я, не узнавая свой голос – спазмы перехватили горло.

– Разве вам не известно? – последовал вопрос.

С буквами что-то было не так. Но я не смогла понять, что именно, поскольку мешали слезы, застившие глаза.

– Как ее убили? – сквозь стиснутые зубы повторила я.

– Множественные ножевые ранения. Я бы сказал, что это похоже на ограбление – взгляните на комнату, здесь явно что-то искали. Но она написала ваше имя.

Я взглянула на Лисса с такой яростью, что он изменился в лице.

– И вы решили, что это имя убийцы? – отчеканила я. – Даже если это и так, в Валентайне найдутся сотни женщин, которых называют «Линн». Почему я?

Данио Лисс на миг отвел взгляд, а затем спросил, как ни в чем не бывало:

– Вы часто здесь бывали, леди Торч?

– Думаю, вы уже знаете, что да, – пробормотала я.

Отойдя к окну, достала из сумки платок и промокнула глаза. Духа Валери я не чувствую, а это значит, он нашел путь в горний мир. За него мое сердце спокойно, а тело я похороню, как подобает. Больше никто не назовет меня «детка» и не расскажет о призраках.

Во время нашей последней встречи Валери казалась не такой, как обычно, но вовсе не потому, что была пьяна. Может быть, она предчувствовала смерть? Почему ничего не сказала мне? И что пыталась сказать после, слабеющей рукой выводя имя кровью на полу? Пусть Лисс думает, что это имя какой-то другой Эвелинн. Я-то знаю правду!

Все это время взгляд Лисса гулял по комнате, но сейчас он снова посмотрел на меня, жадно, подмечая каждую эмоцию.

– Где вы были вчера, начиная с полуночи? – спросил он.

Я замешкалась с ответом.

Внезапно дверь распахнулась и на пороге появился… Демьен Дарч. Он слегка запыхался. Или мне показалось? Одет дознаватель был так же, как и ночью, а это означало, что спать он, скорее всего, не ложился.

– Доброе утро, шеф, – произнес он, будто ничего не заметил. – Что здесь происходит?

– Леди Торч подозревается в убийстве гадалки, только и всего, – невесело усмехнулся Лисс. – Вы уже закончили с останками Пакса, Дарч?

– Да, они отправлены в лабораторию, дом опечатан. Позвольте спросить, на каком основании совершен арест леди Торч?

Я переводила возмущенный взгляд с одного на другого. Они общались между собой так, будто в этой комнате не было ни трупа Валери, ни меня.

– На основании заявления убитой. Взгляните!

Лисс кивнул на тело. Дарч прошел мимо, обошел тело и присел на корточки, разглядывая кровавую надпись.

– Вы правы, шеф, – произнес он спустя некоторое время.

У меня пол качнулся под ногами. До сего момента я считала, что дознаватель, несмотря на все его странности, на моей стороне.

Дарч коснулся бледной щеки Валери.

– Убийство произошло часов девять-десять назад? – уточнил он.

Его начальник кивнул.

– Вы точны, как часы Его императорского величества, Демьен. Да, около полуночи.

– Тогда леди Торч не могла этого сделать, – равнодушно сообщил дознаватель и поднялся.

Данио Лисс, смотрел на него, прищурившись, и ждал продолжения.

– По вашему указанию я привлек эту леди к расследованию инцидента в театре, – Дарч кивнул на меня с таким видом, будто я была нищенкой, просящей милостыню на углу. – В Угольной пади мы оказались в ходе расследования.

Во взгляде Лисса мелькнуло изумление.

– Вы хотите сказать, что леди Торч…

– …Вместе со мной участвовала в поиске останков Черриша Пакса, о которых сообщил призрак, – ровно произнес дознаватель.

Старший дознаватель не уточнил, о каком именно призраке идет речь. Его можно было понять так, будто об останках Пакса мне сообщил именно Призрак оперы, к расследованию дела которого меня официально привлек сам же Лисс.

– В два пятнадцать онтикат вез леди Торч на улицу Первого пришествия, – продолжил Дарч. – Около трех она была дома. Мой меганик может это подтвердить.

«Мой меганик»? Разве старшим дознавателям положены личные онтикаты?

Желая скрыть выражение лица от настойчивого взгляда начальника Департамента имперского сыска, я повернулась к окну и посмотрела на улицу. И вдруг увидела Оскара, дворецкого леди Гроус. Он шел мимо, на миг задержал взгляд на стражниках у входа и ускорил шаг. Господи, а он-то что тут забыл? Время завтрака, он должен быть дома, чтобы прислуживать своей хозяйке!

– Эм-м-м, – невразумительно промычал Лисс. Похоже, он растерялся. – Леди Торч, вы подтверждаете эту информацию?

– Странно, что вы не доверяете своим людям, – не сдержав раздражения, я обернулась. – Можно ехать домой?

– Отвезите ее, Дарч, – приказал Лисс. – Будьте так любезны, леди Торч, не покидайте Валентайн до особого распоряжения.

– Будьте так любезны, господин Лисс, уведомите меня, когда я смогу заняться организацией похорон. Валери Асмус была моей близкой подругой…

Он попытался отвернуться, но я не позволила. Будто чья-то железная воля вселилась в меня, заковав его взгляд в кандалы. Спустя пару мгновений Лисс моргнул и ответил с учтивым поклоном:

– Конечно, я сообщу. Примите мои искренние соболезнования, леди Торч! И простите за этот неприятный инцидент.

Проходя мимо Валери, я наклонилась и погладила ее по волосам. Прощаясь.

***

В этот раз я даже не сделала попытки смотреть в окно. Прижалась затылком к стенке онтиката и закрыла глаза. Впервые меня настигло горе, по сравнению с которым блекли все прежние неприятности.

– Мне очень жаль, леди Эвелинн, – услышала я непривычно тихий голос. – Примите мои соболезнования.

Кивнула, не отвечая. Голос все еще не слушался, а рыдать на глазах у Дарча я не желала.

– Я поднял протокол прошлого осмотра дома Пакса, – продолжил дознаватель уже более привычным тоном. – В комнате был ковер – вот почему стражники не догадались, что стол передвинут. Преступник скрыл под ковром следы от ножек стола на паркете. Поскольку внутрь Пакс никого не пускал, никто из опрошенных не мог указать на то, что стол стоит не на месте.

Я открыла глаза. Лицо Дарча было совершенно обычным. Будто некоторое время назад он не заходил в комнату, где лежало мертвое тело и не разглядывал с присущим ему вниманием кровавую надпись. Другой на его месте оставил бы меня в покое наедине с горем. Но не этот.

– А запах? – спросила я. – Запах разлагающейся плоти? Кто-то же должен был его почувствовать?

Дознаватель пожал плечами.

– Бродяги вряд ли позвали бы стражу, чтобы разобраться в его источнике. Соседи, растащившие вещи и мебель, тем более. А больше там никого не было. Но даже если бы кто-то что-то заподозрил, не забывайте – Черриш Пакс был алхимиком. В лабораториях пахнет вовсе не духами. Один аромат серы чего стоит.

Пока мы ехали, я искоса разглядывала Дарча, пытаясь отвлечься от желания плакать. Сначала он сидел, глядя в окно и держа спину так ровно, что моя мама была бы в восторге. А затем извлек из внутреннего кармана сюртука небольшой блокнот и принялся что-то рисовать.

– Взгляните, – произнес он спустя некоторое время, протягивая блокнот. – Я ничего не упустил?

Я с удивлением взяла блокнот и, кажется, побледнела, потому что он тут же спросил:

– С вами все в порядке?

«Линн… Я умер не зря!» – было написано на листке. И не просто написано! Дарчу удалось скопировать по памяти каждую букву, каждый мазок или пятно крови. Он даже доски пола изобразил с такой похожестью, что у меня по спине побежали мурашки.

«Бесчувственный чурбан!» – мысленно возмутилась я, но ничего не сказала, поскольку теперь поняла, что именно привлекло мое внимание в надписи там, в комнате.

– Вы тоже это заметили? – спросил Дарч.

– Заметила что? – сделала непонимающее лицо я.

– Надпись сделана двумя разными почерками. Какой из них принадлежал госпоже Асмус?

– Верхний. Вот этот хвостик у «Л». Она всегда делала его таким… затейливым…

На этой фразе я сломалась – слезы полились градом.

Дарч, словно ждал этого, тут же протянул белоснежный платок. Он издевается надо мной, что ли? Злость на себя и на дознавателя привела меня в чувство. Качнув головой, я отвергла его «подношение» и принялась искать в сумочке свой платочек с вышитой золотой монограммой в углу. Почему-то казалось, что вид родового герба придаст сил. Пожалуй, я даже пожалела, что рядом нет деда Бенедикта – уж он-то не позволил бы мне быть нюней!