Вскоре мы зашли в развалины Хейма – городишки, разрушенного давней войной. Вероятно, остров и назвали по его имени, а может, наоборот. Мне, откровенно говоря, было плевать на исторические события. Сейчас меня больше волновало, не сожрёт ли нас какая-нибудь хитиновая тварь, из тех, что селились в Руинах, ведь оружия при мне не было. А вот каратель, судя по всему, не переживал об этом – уверенно шагал вперёд и тащил меня за собой.

«Брыдлый извращенец! Не придумал лучше места, чтобы девицу попользовать?!»

Понукаемая карателем, я переступила порог хибары, наполовину оплавленной ядовитыми дождями. Запах плесени и затхлости окутал со всех сторон, вынуждая морщиться и дышать через раз. В Городе болтали, что споры грибов, выросших в давно заброшенных домах Хейма отравляют саму душу, позволяя ветряным демонам питаться всем светлым, что есть в каждом человеке, а в итоге остаются только высушенные кости. Не уверена насчёт демонов, это всегда казалось мне байкой для тупиц, но кости здесь и правда имелись. Хотя, сдаётся мне, обглодали их, скорее всего, скилпады, или лопендры, или ещё кто-то такой же чешуйчатый и мерзкий.

В любом случае, этот дом не выглядел как место для утех.

«Зачем тогда мы здесь?»

Так и хотелось прямо спросить об этом, но слова не шли. Вместо обычной уверенности я чувствовала себя потерянно. В груди расцветала липкая паника, а в голове пульсировали слова присказки, которую вбивали во всех норных, как только привозили на Хейм: слово карателя – закон, слово карателю – смерть.

«Но я-то почему не могу возразить ему? Ведь я же из Города, а не из Нор. Да?»

Справа, где, в былые времена располагалась трапезная, виднелся разлом в полу – длинный, ощерившийся подгнившими досками. Впереди же, у дальней стены, показался старый продавленный лежак, с одного боку прикрытый плешивой козьей шкурой. Меня бросило в жар, и внутренний протест смёл всю робость, неуверенность и безволие:

«Ну уж нет!»

Я рывком, крутанувшись на пятках, вывернулась из захвата, метнулась к разлому и, не успев сгруппироваться, мешком картошки приземлилась в очередную дурно пахнущую лужу. Но тут же вскочила на ноги, попутно воздавая хвалу всем рассветам, зорям и местным демонам за то, что не убилась, и рванула вперёд, в темноту. Сзади раздался ещё один всплеск.

Он тоже спрыгнул.

В голове по-прежнему стоял вязкий туман непонимания, но что-то словно подтолкнуло меня: беги! И я побежала. Высоко задирая колени, проваливалась по щиколотку в вязкий ил, туда, где далеко впереди виднелась пробоина в обветшалой стене. Низкий потолок и стены подвала не давили, наоборот, придавали сил. Впереди наконец показался просвет.

– А ну стой, идиотка!

Голос показался мне странным. Как будто у карателя изменился тембр – не хриплые низкие нотки иноземной речи, а привычные звуки, как у всех на острове, без акцента. Но, конечно, останавливаться и любопытствовать я не стала – лишь ускорилась, ловко перескочила через валявшиеся балки и метнулась к пробоине в стене, явно оставленной скилпадом – и габариты соответствовали, и характерный блестящий окрас щепок.

Снаружи лил дождь, и я ворвалась под его отравленные струи, но потеряла опору под ногами и снова полетела куда-то вниз.

– Замри! Швахх бы тебя побрал!

Кажется, это последнее, что я услышала, перед тем как висок озарился болью, а перед глазами почернело. Но сквозь эту рябь я успела различить очертания сапог прямо перед своим лицом.

«Что такое швахх?»

Глава 3
Лило

Лило Халла. Руины, остров Хейм

Темнело на острове поздно. Да и в целом погода была довольно приятная: тепло, хоть и ветренно. Если бы не ядовитые капли дождя, которые то и дело прорывались через нависшие болезненно-желтоватые тучи… Впрочем, я пробыл на Хейме всего ничего. В Норах болтали, что, когда начнётся ежегодный период затяжных дождей, жить станет намного тяжелее.

Я бродил по Городу. Зашёл в местный трактир – здесь его, как и во всей остальной Гардарике, называли «кружало», так как местный эль разливали по высоким деревянным кружкам. Посидел немного, послушал местные сплетни. Потом снова вышел на улицу, делая вид, что эль ударил мне в голову. Наконец, убедившись, что рядом нет патруля карателей и никто не идёт вслед за мной, свернул в сторону старых развалин. Местные звали их Руинами или иногда – Хеймом, так же, как и весь остров, и старались там не появляться. Оно и понятно, в оплавленных ядовитыми дождями остовах домов гнездились мерзкие лопендры и прочие милые зверюшки. Так что, услышав сдавленный женский крик, я удивился и осторожно прибавил шагу. Не то чтобы собирался вмешиваться, но встретить в развалинах кого-то живого было само по себе необычным событием. Вывернув из-за очередной хибары, я увидел, как по кромке крыши одного из зданий ковыляет девица, судя по длинной юбке и накидке с капюшоном – горожанка. Она что-то бормотала себе под нос и постоянно оглядывалась, но вокруг больше никого не было. Я выждал несколько минут и уже было собирался дальше идти своей дорогой, когда девица вдруг пошатнулась и всплеснула руками.

– А ну стой, идиотка! – вырвалось у меня.

Никогда не отличался особенным бескорыстием, но почему-то за эту девицу стало страшно. Если свалится с крыши – может ведь и шею сломать. А она, похоже, именно этим тут и занималась. Шагнула неловко вперёд и стала заваливаться, словно куль с козлиной шерстью.

– Замри! Швахх бы тебя побрал!

Она дёрнулась напоследок и с грацией скилпада рухнула на землю. Ей повезло уже хотя бы в том, что груда оплавленных камней осталась чуть левее, а крыша в этой части хибары сильно просела. И всё же девушка не шевелилась.

– Вот же драный драккар! – Я кинулся к ней, упал на колени и принялся ощупывать и осматривать.

Крови не было, очевидных переломов тоже, зато задравшаяся юбка призывно демонстрировала изящные колени. Я уже собрался повнимательнее осмотреть ноги, на предмет травм, конечно же, но девица застонала.

– Эй! Ты как? – Я легонько потряс её за плечи. – Глаза открыть можешь?

Она пробормотала что-то неразборчивое, но мне показалось, что я различил слова «похотливый» и «опоссум». Послышалось, вероятно, потому что если так – значит, она знатно приложилась головой.

– Эй! – Я снова тряханул её. – Здесь опасно разлёживаться. Слы?…

Внезапно девица взвилась, вырываясь у меня из рук, а затем размахнулась и врезала мне по лицу.

«Швахх!»

И ладно бы то была хлёсткая пощёчина. Так нет же – зарядила кулаком и от души. Вскочив на ноги, она снова пошатнулась и привалилась к стене хибары, лихорадочно оглядываясь по сторонам. В её руках блеснул кинжал с чуть изогнутым лезвием.

«Откуда только взялся?»

– Ты кто такой? И где твой ублюдочный дружок?!

Я в потрясении смотрел на неё снизу вверх, держась за скулу:

– Это ты от рождения дурная или в тебя хеймовы арахны свой яд впрыснули?

Я начал медленно подниматься, а она отступила в сторону, сохраняя воинственный вид.

– Не подходи!

– И не собирался даже! – Я раздражённо развернулся и пошёл прочь.

– Стой! – выкрикнула она мне в спину.

– Чего ещё? – обернулся я через плечо. Девица как будто бы немного расслабилась. Теперь она зачем-то внимательно разглядывала собственную юбку, даже поглаживала ткань пальцами. Странная… – Ну?

– Слушай, как там тебя? Извини, что накинулась. – Незнакомка неожиданно сменила гнев на милость и даже кинжал опустила. – Что-то мне нехорошо. Не проводишь девицу до дома?

«Конечно, нехорошо. Ты с крыши свалилась, тупица! Но провожать мне тебя некогда!»

Я прищурился, подозрительно её рассматривая: складная фигура, не тощая, скорее крепкая, но не утратившая прелестных округлостей. Короткие темные кудряшки на стриженной голове, милая мордашка с большими голубыми глазами. При других обстоятельствах я бы непременно её и проводил, и угостил бы, нашёптывая всякие приятности. Но тратить время на ненормальную никакого желания не возникло.

Девица смущённо кашлянула и пошатнулась. Кажется, по-настоящему.

– С меня услуга, – добавила она, очевидно уловив мои сомнения.

«Вот это другое дело! Сразу бы так!»

Я вернулся и взял её под локоть, но через десяток шагов понял, что этого недостаточно. Пришлось обхватить её талию и держать крепче, ведь она то и дело спотыкалась, норовя упасть. Не хватало ещё, чтобы она ненароком пнула одну из диких тыкв, которые то и дело попадались под ноги. В отличие от оранжевых сестёр, взращиваемых заботливыми садоводами, дикие тыквы были мельче, темнее и злее: только тронь – лопнут и посекут разлетевшимися семенами, острыми, как металлическая стружка.

По пути мы почти всё время молчали. Она только назвала своё имя – Йонса Гранфельт. На удивление привычное для меня – чужака из Грантланды, и необычное среди всех местных Дуняшек да Устин. Я повторил про себя несколько раз, чтобы не забыть, с кого в случае чего спрашивать должок.

– А ты?

– Лило.

– И всё?

– Ага. Из Нор.

– Вижу, что из Нор, не слепая. Ох! – Она едва не упала, угодив ногой в рытвину. И охнула повторно, когда я сильнее сжал её талию, удерживая.

– Я занимаюсь охотой, – после некоторого молчания предприняла она очередную попытку завязать разговор.

Я что-то промычал в ответ, не особенно поверив. Хоть она и умеет махать кулаками, но я ни разу не видел девиц среди охотников, притаскивающих к Норам добычу. Свободной рукой я потёр ноющую скулу, чувствуя нарастающую злость.

«У меня и свои дела есть. Более важные, чем таскать полуобморочных якобы охотниц».

Мы уже доковыляли до Города и шли по центральному тракту. Тяжёлые капли дождя то и дело попадали мне за шиворот, под ногами хлюпала грязь, а солнце уже клонилось за горизонт. После тяжёлого рабочего дня кожа на руках неприятно зудела, ткань формы елозила и раздражала при каждом шаге.

– Долго ещё до избы твоей? – не выдержал я.

– Уже устал, Лило из Нор? А с виду вроде ничего, крепкий.

«Швахх!» – мысленно выругался я, но вслух оправдываться не стал. Не стоит малознакомой девице знать о моих планах на вечер.

– Мило, что ты переживаешь обо мне. Но я больше из-за дождя беспокоюсь.

– Дак это ж разве дождь, – отмахнулась Йонса. – Так, накрапывает слегка. Вот скоро начнётся ядовитый сезон, и тогда ни кожу, ни волосы лучше открытыми не оставлять, если не хочешь получить ожоги. Знаешь, да?

– Начнётся… – пробурчал я. – На вашем убогом острове он и не прекращается. То отрава с неба падает, то мерзкие твари норовят сожрать, то швахховы тыквы взрываются своими швахховыми семенами.

– Это да, – печально подтвердила она. – Жизнь на Хейме непростая.

Слава заре, ветрам и прочим природным явлениям, как бы сказали местные, но мы наконец дошли до дома Йонсы в Мучном переулке. Он мало чем отличался от других зданий – такой же округлый, собранный из панцирей скилпадов, с пятиугольными окнами. Помнится, когда Никодим впервые привёл меня в Город, то я решил, будто это не Город вовсе, а заснувшее стадо исполинских черепах, настолько уж местные жилища походили на их панцири. Но черепах на Хейме никогда не водилось, а вот жутких скилпадов было полно. Размером с новорожденного телёнка, они обитали во влажных пещерах и норах на берегах реки Ивинг или в северных развалинах Руин. Ядовитая вода не причиняла никакого ущерба их блестящим коричневым панцирям. Днём скилпады по большей части дремали, а на поиски пищи выползали в сумерки или ночью, но иногда можно было наткнуться на них и в светлое время суток. Я особенно не вникал в привычки этих прожорливых тварей, знал только, что охотники обычно притаскивали их уродливые туши к Норам по утрам. Носильщики забирали добычу, рубильщики вскрывали и разделывали. Панцири потом спускали в гейзерный зал, где чистильщики, к которым теперь относился и я, отскребали их от остатков плоти и вымачивали. Чтобы потом использовать при строительстве очередного дома в Городе или ещё для чего-нибудь.

Йонса отворила дверь, и изнутри повеяло тонким цветочным ароматом, обещающим уют, кружку горячего чая и мягкую кровать. На мгновение мне даже захотелось плюнуть на всё и остаться. Но я быстро отогнал непрошеные мысли:

– Может в другой раз…