– Чего? – Йонса нахмурилась и отстранилась от меня. – Благодарствую за помощь, дальше я сама.

Она юркнула внутрь и захлопнула дверь прямо перед моим носом.

– Ну и манеры. А ещё горожанка называется, – буркнул я, разворачиваясь.

Слышно было, как с той стороны двери тяжело опустился засов, а затем ещё и щеколда скрипнула.

– И швабру не забудь приставить, Йонса Гранфельт, – крикнул я ей и поспешил вверх по тракту. – Охотница, ну да, конечно.

Я быстро добрался обратно до хибары, с которой сверзилась моя новая знакомая, обогнул ещё пяток оплавленных строений Руин, пересёк пустырь, поросший сорной травой, и, наконец, вошёл в полуразвалившийся долгий дом. Старые грантландские постройки – не редкость на Хейме. Наверное, в детстве, в сиротском доме, мне следовало внимательнее слушать на уроках истории и читать больше книг. Но учёба нагоняла на меня тоску и скуку. Так что теперь только и оставалось подмечать на этом странном острове смесь культур двух разных стран да своеобразный хеймовский уклад, не имея ни малейшего понятия о том, как же так вышло.

«Надо будет у Никодима, что ли, спросить. Швахх! Думаю о всякой ерунде вместо дела».

Внутри долгого дома окон не имелось, и потому единственным и слабым источником света здесь была небольшая металлическая чаша, стоящая посреди вытянутого зала. Красноватые отсветы тлеющих в ней углей зловеще ложились на лицо Власа, делая его ещё более суровым.

– Не так уж тебе и хочется выбраться отсюда, да, Лило? – не поднимая взгляда от чаши, произнёс Влас.

Он поворошил угли прутиком, и те выстрелили снопом оранжевых искр, осветив его кожаную куртку и плотные штаны, перевитые ремнями. Защитная хитиновая шляпа с широкими полями небрежно лежала слева, тульей вниз, и внутри неё копошилась неясная тень.

– Задержался в Городе. – Я присел на низкую каменную скамью напротив собеседника. – Какие новости с материка?

Влас молчал. Он дунул на угли, распаляя их, сломал прут на три части и подкинул в чашу. Затем неторопливым движением пригладил свою кучерявую чёрную бородку. Меня невероятно бесила эта его привычка отвечать не сразу, а с некоторой оттяжкой.

– Сыскари окончательно закрыли дело. Записали как ссору полюбовников со смертельным исходом.

– Барятин, полагаю, рвёт и мечет? – Я вздохнул.

– А как же. Хоть это было и ожидаемо, – пожал плечами Влас. – Версия-то с ходу стала рабочей, ведь доказательств иного не имеется. До сих пор! – Он сделал особый упор на последние слова.

– Вот об этом я и хотел поговорить… – Я собрался, как перед прыжком в ледяную воду. – Я на Хейме уже почти месяц в Норах околачиваюсь. Поговорил со всеми, кем мог. Никто и слыхать не слыхивал ни про какого артефактора Барятина, ни про Бьёрна из Грантланды. Конечно, мы договаривались, что я ещё и в Городе осмотрюсь, но мне кажется, что Хейм – это ложный след.

– Намекаешь, что твои дела тут закончены? – прищурился Влас. – Договор был не таков.

– Вот именно, что не таков! – зло бросил я. – Приехать на остров и разузнать про грантландца и артефактора – и всё. О том, что придётся с утра до ночи гнуть спину, скобля уродские панцири, и дышать едкими гейзерными испарениями, уговора не было. – Я вскочил со скамьи и задрал повыше рукава формы: – Посмотри, у меня вся кожа зудит и облезает.

Влас усмехнулся в бороду.

– Чешусь, как козёл блохастый! – не унимался я.

В ответ Влас и вовсе разразился раскатистым хохотом, что эхом заметался по пустому залу долгого дома:

– Наивная же ты… кха-ха… белоручка… Ха!

– Совсем драккары попутал?!

Я непроизвольно сжал кулаки и в следующий миг наскочил на Власа и с одного удара в челюсть опрокинул того со скамьи навзничь. Хотелось ещё и в живот как следует пнуть, вымещая всю накопившуюся злость, но вдруг бедро пронзило резкой болью. Я взглянул на свою ногу и с силой хлопнул по ней. Стало только больнее, а мерзкий власов грызун, посмевший вонзить в меня зубы, уже слинял.

– Шваххов крысён…

Громко щёлкнул карательский кнут, рассекая воздух и обрывая мои ругательства, вспышкой боли зацепил плечо и тонким, словно раскалённым концом прошёлся по спине.

– Скальдов скальп! – взвыл я, уворачиваясь от второго удара, но попадая под третий. – Влас, твою ж мать!

– Слово карателя – закон, – произнёс он негромко и спокойно, взмахивая кнутом и вновь обрушивая его на меня. – Слово карателю – смерть.

Новый удар. Затем ещё один.

– Да хватит уже!!!

– Ты, видимо, забыл, кто здесь каратель, – Влас стал скручивать кнут в кольцо, – а кто колодник из Нор. И без меня ты таким и останешься, не думал об этом, Лило?

Я стиснул зубы. Как ни крути, а этот хмырь был прав. Мы смотрели друг другу в глаза – он с превосходством, я с едва контролируемой злостью.

Наш немой поединок нарушило копошение в ногах Власа. А потом из-за его сапога высунулась вытянутая морда его элементаля. Не крыса – опоссум. Он ловко вскарабкался по одежде, устроился на плече и обвил шею хозяина своим лысым, похожим на червяка, хвостом.

– Талоны давай! – прошипел я, чувствуя, как горит исполосованная плёткой спина. – Чем скорее получу вольную грамоту и переберусь в Город, тем реже твою рожу видеть буду!

– Сам с Барятиным решил дело иметь, а теперь ноешь как баба! – отозвался Влас и бросил тряпичный свёрток мне под ноги, а опоссум хищно разинул пасть в мою сторону. – В следующий раз остальное получишь. Чтоб больше было интереса разнюхивать то, что поручено.

Я зло выдохнул, но спорить не стал. Плевать. Значит, выкуплюсь после нашей следующей встречи, а сейчас нет смысла тратить на выбивание оставшихся талонов силы и время. Я подобрал свёрток, развернулся на пятках и вышел из дома, мечтая оказаться подальше от сволочного Власа с его вонючим опоссумом, да и в целом от проклятого острова. А для этого мне нужно было срочно найти хоть что-то, связывающее Барятина с Хеймом.

«Или… сделать вид, что нашёл?»

Мысли лихорадочно заметались в голове, пока я обдумывал новую идею. От меня ведь не требовалось лично поймать убийцу жены купца. Этим дальше будет заниматься Влас. Моей задачей было разузнать всё, особенно среди местного сброда, в Норах или среди пьянчуг в кружале. Найти зацепки, ниточки, которые могли бы привести к чему-то или кому-то. Островной каратель не смог бы сделать этого сам, не привлекая внимания. Так что я вполне мог наплести Власу что-то мутное про одного из местных, который ведёт себя подозрительно. Каратель пусть дальше разбирается – а я тем временем буду уже на полпути к Гарде, оставив за спиной Мост Костей.

«Нужен кто-то подозрительный… Например, девушка-охотница, которая в одиночку бродит по Хейму и прыгает с оплавленных крыш? Хм-м-м, а ведь неплохой вариант…»

Глава 4
Йонса

Йонса Гранфельт. Город, остров Хейм

Захлопнув дверь, я прислонилась к ней спиной и обхватила себя руками.

«Дома! В безопасности!»

Норный парень, который довёл меня до Мучного переулка, что-то выкрикнул снаружи, но я не прислушивалась. Не до него сейчас! То, что произошло со мной в Руинах…

– Йони, это ты, милая? – Мама вышла в сени, отряхивая руки от муки. – Чего так долго? Я ждала тебя раньше.

– Эм-м… По Городу прогулялась.

– После мовни^[1]-то? Напаренная? В дождь? – недоумевала мама.

«И точно же!» – Я спешно спрятала за спину измазанные в земле ладони.

– А Глаша? С тобой гуляла?

– Вроде того, – ляпнула я невпопад, радуясь, что потёмки сеней скрывают последствия моего странного возвращения с Лило из Нор. Я боком стала продвигаться к своей горнице. – Пойду спать. Устала я…

Мама пробурчала что-то про неугомонную молодёжь и ушла обратно на кухню. А я рухнула на лежанку, пытаясь привести в порядок разбегающиеся мысли.

– Зори рассветные, что за напасть со мной приключилась?

Я пощупала свой лоб, но жара не было, однако от рук неприятно пахло грязью. Повезло ещё, что сезон едких дождей только-только начинался, а иначе можно было и вовсе получить раздражение или ожоги.

«Но дело-то не в дождях сейчас!»

Перед внутренним взором возник иноземный каратель с непривычно длинной гривой волос и гаденькой ухмылкой.

«Кто он такой? Почему пристал именно ко мне? Спутал с колодницей? Но ведь и я помню на себе серые штаны, будто я какая-нибудь носильщица из Нор. Ерунда несусветная».

Так и не найдя ответов, я повернулась на другой бок и уставилась на стену. Бороздки на панцирных пластинах уже не образовывали ровные пятиугольники, как раньше. Теперь в фигуры добавились новые линии – трещины, которых от сезона к сезону становилось всё больше. А это значит, что скоро наш дом начнёт пропускать едкую влагу. Сколько он ещё простоит? Сезон, может два? В былые времена отец не допускал подобного: следил за стенами, менял износившиеся фрагменты, всё делал сам. Но теперь его нет.

Мама – лучшая булочница в Городе, я – неплохая охотница, но вместе мы ни рожна не смыслим в строительстве. Вроде и талоны у нас есть, но, когда мы в прошлый раз приглашали строителя… Ох, даже вспоминать тошно его лапы на маминой заднице. Хорошо хоть она его скалкой огрела. С этими колодниками из Нор очень сложно вести дела, ведь по сути они преступники без понятия о морали, что бы там ни говорили.

«Хотя, надо признать, с Лило мне сегодня повезло. Похоже, именно он спугнул карателя. Ещё и до дома довёл».

Образ колодника со странным именем и такими же странными глазами расплывался в памяти. Что именно с ним было не так – никак не получалось вспомнить.

«Надо будет выяснить и про Лило, и про карателя. Найти Глашку и расспросить её о том, куда мы, скилпад задери, ходили после мовни. Но первым делом умыться. Завтра».

* * *

Вода тонкими струйками стекала с мокрых волос, казавшихся теперь совсем тёмными, по шее и по выступающим лопаткам, скользила вдоль позвоночника и очерчивала узкие, но крепкие мужские ягодицы, к одной из которых прилип листок от веника…

– Да подвинься ты, мне не видно! – Глашка сильно пихнула меня локтем.

Я охнула от неожиданности. Слишком громко.

Парень замер с ушатом воды, который намеревался на себя опрокинуть, чуть склонил голову набок, будто прислушиваясь. Мы с Глашей переглянулись. В её ореховых глазах плясали демонята, на щеках играл румянец, а губы подрагивали.

«Ох нет! Нет-нет-нет!» – взмолилась я, зная подругу.

Миг. Другой.

– Пха! – взорвалась она, словно дикая тыква. – Ахаха!

Я первая соскочила с лавки под маленьким оконцем, дёрнула за рукав Глашку, которая, не таясь более, хохотала во весь голос, даже медальон на её груди весело подпрыгивал в такт смеху. Мы обогнули баню, прошмыгнули мимо входа, слыша, как хлопает внутри дверь парной.

– Зори рассветные! – взвизгнула я, – Глашка, быстрее! Он же сейчас выйдет!

Мы еле успели выскочить за забор, огораживающий двор бани, и присесть. Сквозь щели мы видели, как распахнулась дверь, но закаменелое, оплавленное дождями древнее дерево закрывало обзор на человека.

– Любимка – на заду травинка! – проорала Глаша и, пригнувшись, ринулась вдоль забора.

– Да ты совсем, что ли?! Он же нас узнает!

Но смех разбирал меня сильнее, чем беспокойство. А потому, когда мы добрались до дома Глаши, у меня от смеха болел живот, а из глаз лились слёзы. Хохотнув особенно громко, я моргнула и обнаружила над головой привычный потолок своего дома, не Глашкиного.

Утро пробивалось тягучим светом сквозь щели ставень.

Сон… всего лишь сон, возродившийся из давнего воспоминания. На самом деле в тот день далеко убежать нам не удалось. Мы столкнулись с моим папой, который отчихвостил нас за безобразное поведение. Мол, где это видано, чтоб приличные девицы за парнями в мовне подсматривали!