Пенфенни сняла с себя шляпу, вывернула ее наизнанку, подобрала новое существо и положила его внутрь. Оно было великовато, частично разместилось на поля, а щупальцем крепко ухватилось за ее пальцы, но она поспешила туда, где вода плескалась о новый берег, и сунула его под воду. Она опустилась на колени и прокричала:

– Не стой там с раскрытым ртом, принеси мне ведро! Нет, ванночку!

Нив вздохнула, проглотила слюну, слизнула соль с губ, но в конечном счете подчинилась, прихватила с собой Ойсина, который сидел поблизости, опустив голову на руки. Она сжала его запястье и поволокла в полузатопленную каюту капитана.

Таким образом, второй монстр капитана Пенфенни родился у выходившего к морю основания горы Мордью. Он постоянно рос, этот неудачник судьбы и страдалец, гибрид устрицы, осьминога и божьей плоти, и хотя по большому счету он никому не принес радости – даже себе, – но по крайней мере, он мог составить компанию рыбе в ее невзгодах.

Его называли «этот кальмар», и по прошествии нескольких лет и немалого числа рейсов «Муйрху» экипаж назвал новый корабль, построенный на его панцире, «Епископ Слетти». Хотя Пенфенни предложила Нив должность капитана на новом корабле, они обе всё же предпочли, чтобы она осталась на «Муйрху» первым помощником.

В конечном счете капитаном на «Слетти» стал Ойсин. На заработанные деньги он купил себе латунный нос и фиксировал его на месте с помощью бретельки, и с тех пор, если они видели его по ночам, когда встречались их корабли, две женщины смеялись вместе, глядя, как он блестит в лунном свете.

Но это уплыло слишком далеко в будущее, за границы этой книги.

Давайте вернемся сначала к тому часу, когда Господин Мордью забрал Натана Тривза, чтобы посадить его в Огниво и не допустить перспективы вмешательства Сириуса.

Мы не забыли, что Мордью горел, обитатели трущоб крамольно бунтовали на улицах, а Стеклянная Дорога была уничтожена. Отливающие синевой палтусы Натана призывали каждый квартал к революции. Кларисса, мать Натана, договорилась о вывозе из Мордью друзей человека с родимым пятном желтовато-коричневого цвета, а вместе с ними Дашини, Присси, Гэм, две волшебные собаки, мать и сын отправились в море на торговом судне.

Спустя немного времен Беллоуз и его жаберники появились на корабле, чтобы забрать блудного Натана, но Беллоуза убили, когда он пытался убить мистера Пэджа, неожиданно появившегося на палубе. После этого Гэм убил мистера Пэджа, и Натан трогательно примирился с Беллоузом, передав ему его брата Адама в виде книги.

Казалось, на этом можно ставить точку, но тут появился Господин собственной персоной, на корабле, сделанном полностью из черного дерева, и тайно похитил Натана.

II
Ее заступник, часть первая

Черные паруса, черный нос, черный корпус, черная палуба, черный дуб, черная смола – все черные предметы черного корабля Господина – неожиданно оказались в центре внимания Сириуса.

Тот его мистический орган, что Господин вставил ему в грудь, не чувствовал предметы на очень большом расстоянии. Этот орган обычно давал ему туманное, но безошибочное убеждение в наличии чего-то, что присутствовало в пределах распознавания Сириуса. Потом это убеждение укреплялось, переходило в уверенность, что распознавание этого присутствия станет возможным. После этого начальное распознавание становилось возможным по звуку, запаху, вкусу, переходя в знание. Всё это обычно действовало тихо в его черепной коробке, предлагало настроения, потом – идеи, потом – включение и разворачивание, прохождение через формы, запахи и тембры. Должны были следовать не требующие усилий сравнения и сортировки, практически не имеющие никакого смысла – эстетические стороны, подозрения, ищущие подтверждения в известных фактах.

В предсознании волшебной собаки складываются все обоснованные предположения, которые и предлагают материальной составляющей пса идентификацию находящегося поблизости предмета. Она в достаточной степени точна, чтобы привлечь взгляд к любой детали на периферии зрения, к детали, которая может оказаться претендентом точно на свое место в материальной области предметов, представление о которых было прежде чисто гипотетическим. Вот что частично означает наличие того мистического органа, которым был наделен Сириус. Увидеть означает подтвердить то, о чем раньше ты имел лишь смутное представление, и таким образом прийти к согласованию начального представления с действительностью и к решению: требует ли эта реальность каких-то срочных действий или нет. Даже если этот предмет вообще не был виден, если объект концепции был мистическим, возникало подозрение, нечто, не дававшее покоя, предвестие, что вероятность вскоре обречена стать имманентной.

И тогда этот мистический орган даст ответ на вопрос: когда, где и каким образом.

Ничего этого не случилось, когда появился корабль Господина. Появился он с неожиданностью, которая лежала за пределами понимания Сириуса. Корабль, грузный в волнах, горчащий серным привкусом свежего дегтя, впереди с Господином Мордью, походившим на галеонную фигуру и жестами призывавшим их приблизиться, он был там, подобный черному шраму на мире.

Сириус в рефлекторном испуге подался назад. Почти мгновенно пришло сильное ощущение, что эта штуковина опасна – в особенности неожиданностью своего появления, – и она востребовала все ресурсы Сириуса из тех мест, что не использовались прежде. Этот шок придал ему скорость и тонус, рядом с которыми движение других существ казалась ползанием, весь мир словно замедлялся, пока двигалась собака. В этот момент Сириус смог почуять Господина, которому служил прежде, и понять, что у того на уме чудовищные намерения касательно Натана, защита которого входила в обязанности Сириуса.

Это всё, что требовалось знать мыслящей части собаки, и поскольку прыгать вперед всегда быстрее, чем идти, Сириус прыгнул с палубы торгового корабля – вслед ему прозвучали слова остережения и недовольства, выкрикнутые Анаксимандром, – прямо на своего врага, которым стал Господин, стоявший неподалеку от носа черного корабля.

Именно по этой причине – благодаря тому, что Сириус не соприкасался с палубой, – Господин посредством волшебства сделал так, что торговый корабль оказался ближе к берегам Острова белых холмов, на котором располагался город Маларкои, Сириус не был захвачен тем кораблем, а остался прыгать с объекта, которого там уже не было.

В результате он со всплеском тут же упал в воду.

Это неизбежное падение перед тем, как его тело окунулось в холодную солоноватую воду, длилось достаточно долго, чтобы пес сообразил, что должен плыть за черным кораблем, поскольку на нем находится не только его исчезающий враг, но еще и Натан. Мозг Сириуса работал так быстро, что длительность его падения в воду показалось ему мучительно долгой, а когда он коснулся воды, то позволил себе погрузиться в нее с головой.

Он плыл, как тюлень или дельфин, а такое движение лучше, чем грести лапами по поверхности воды, где собака должна согласовывать свои движения с волнами и ветром.

Мысли большинства животных рудиментарны и разбросаны, они никогда не собираются вокруг чего-либо столь же полезного, как причина и следствие – если только, как в случае с товарищем Сириуса, Анаксимандром, им не требовалась способность воспроизводить человеческую речь – Сириус, хотя и был волшебным, всё равно оставался собакой. Неправильно было бы сказать, что собака опустошила свои мысли, пока находилась в воде, поскольку мыслей у Сириуса так или иначе было не слишком много. Он был существом желаний и настроений, потребностей и нужд, действия и противодействия, а потому вместо того, чтобы стереть из памяти те или иные факты и выстроить план или выработать стратегию, он выкинул из головы все тривиальные проблемы – его благоденствие, его боль, его усталость – и использовал ту часть себя, которая была предназначена для малых дел ради одной-единственной цели – преследовать корабль в виде прелюдии к спасению Натана, что смогла бы сделать любая хорошая собака.

Но были такие вещи, которые не могла чувствовать ни одна другая собака, кроме Сириуса, присущие некому мистическуму органу, вложенному в него Господином. Этот нарост, или девайс, или талисман – для вещи такого типа нет названия, поскольку она уникальна – выдавал Сириусу информацию, понять которую не могла ни одна другая собака. А возможно, вообще ни одно существо, включая и Господина, не могло ее понять, поскольку Господин специально наделил Сириуса этой оценочной функцией мозга и сотворил еще одну собаку к нему в пару, чтобы та могла озвучивать его мысли – всё это было нелегким трудом, – и разве имело бы смысл такое расходование ресурсов, если бы Господин мог с легкостью выполнить эту работу сам?

Как бы то ни было, в данный момент названный орган Сириуса находился под водой, поскольку его физическая составляющая располагалась в грудной клетке, в полой темной камере за грудиной. Оттуда этот орган наполнял Сириуса растущим давлением и болью, что указывало на присутствие волшебства, дополняемого образами, запахами, звуками и прикосновениями. Этот орган давал знать собаке, что где-то рядом находится огромная сила, исходящая из дыры в морском дне, и она даже большей той силы, которой владеют Натан или Господин.

Сириус повернул морду в ту сторону, где, как он уже знал, находится эта дыра, и увидел ее: сверкающий змееобразный и неровный разрыв в морском дне, и хотя Сириус плыл следом за кораблем с таким же усердием, что и прежде, смотрел он именно в сторону этого разрыва.

Его мистический орган был также чувствителен к дестабилизации, производимой волшебством, и дестабилизация такого рода исходит из холста, который есть условие, знающее и прошлое, и будущее, и настоящее одновременно. Этот орган мог в общих чертах знать, что случилось и еще может случиться с волшебными проявлениями в этом мире. Не имея возможности осознать это каким-либо другим способом, Сириус воспринимал это знание, как разновидность сна наяву с характерами, и персонами, и предметами из его опыта, они появлялись перед его разумом и вели себя многозначительно, но не слишком вразумительно. Тем не менее он знал общие задействованные концепции – знал по действиям участников этого сна и, самое главное, по их настроению, которое указывало, содержится ли в том, что происходит вокруг, какая-либо опасность.

В данном случае опасность была уже повсюду, в истории и в грядущих днях. Эти угрозы были предъявлены Сириусу через воду в виде большого количества фантомных змей и кусающихся насекомых, которые роились вокруг реальных, хотя и изуродованных морских рыб, сияли нездоровым цветом и испускали струи страха.

Корабль Господина уходил всё дальше, а в его кильватере под волнами собрались лица и события из прошлых жизней Натана Тривза – люди-призраки в одеяниях разных ушедших эпох, – Сириус порычал на них как-то раз темной ночью в клубном доме много месяцев назад. Они не плыли, но двигались беззвучно, шли, будто вода была им не помехой, уверенно шагали по глубинам, и ничто из того, что они видели, будь оно фантастическим или нет, их не тревожило. Они тоже излучали свет, на сей раз подобный тому, каким луна освещает мрачные и меланхоличные ландшафты в тихие часы перед рассветом. На их лицах были слишком разнообразные выражения, чтобы характеризовать их одним словом: каждый реагировал на корпус судна абсолютно индивидуально, вот только усердие, с каким они двигались за кораблем, было у них общее.

Они шли этой разношерстной толпой туда, где находился Натан.