Кружится голова, нажимаю кнопку вызова стюардессы.

– Здравствуйте, чем я могу вам помочь? – мягким, но уверенным голосом спрашивает девушка, на пиджаке которой блестит бейджик с именем Анна.

– Можно стакан воды, пожалуйста, – охрипшим голосом прошу я.

Стюардесса с улыбкой кивает, как будто понимает, что вода мне нужна не только для утоления жажды, и уходит.

Надо отвлечься. Из розового рюкзака я достаю кипу чистой бумаги. Шуршащий листок и синяя ручка – моя медитация, заменяющая разговоры с близкими. На белом листе я уже в третий раз вывожу один и тот же вопрос: «Зачем я улетаю?»

– Пожалуйста, ваша вода. – Стюардесса протягивает бумажный стаканчик, наполненный наполовину. Выпиваю залпом.

Я покидаю Россию. Зачем такие жертвы? Зачем бросать работу, близких людей и семью? Из страны уезжают по разным обстоятельствам, которые заставляют искать новую жизнь. Перед отъездом я убеждала друзей и знакомых: «Зима в нашей Сибири холодная, а еще хочется сменить деятельность, завести интересные знакомства, научиться чему-то новому». Мои ответы устраивали окружающих, и они кивали. Самой себе пришлось признаться. Главной причиной было что-то большее. Любовь. Безнадежная и безрассудная, но такая притягательная. Не в силах этой любви ни противостоять, ни отдаться, я оставила всю прошлую жизнь позади.

Глава 1. Цветок без корней

Россия, Кемерово

3 сентября 2012 – середина 2015 года

Мне восемнадцать. Я подошла к зданию университета, где проведу следующие четыре года своей жизни и оставлю половину своего времени. Со вздохом поднялась по серому крыльцу и зашла внутрь. В холле царил полумрак, коридоры были выкрашены бледно-желтой краской, пахло старыми книгами и пылью. Заглянула в расписание: факультет истории и международных отношений. Первая пара на четвертом этаже. Поток студентов прошел мимо – каждый из них выглядел занятым, спешащим, но при этом отстраненным. Я оглянулась на них, а потом направилась к лестнице. Свет едва пробивался сквозь небольшие окна, пытаясь осветить тусклые пролеты.

В конце длинного коридора собралась группа студентов. Больше половины – девушки. Парни стояли в стороне, их совсем немного. Слышны были разговоры: кажется, обсуждали политику Америки.

Я подошла ближе и заметила двух парней. Один худой и высокий, с выгоревшими на солнце волосами. Его улыбка притягивала внимание – не столько из-за доброжелательности, сколько из-за странной, почти механической натянутости. Второй – полная противоположность: невысокий, с черными кудряшками и в очках с внушительными линзами, которые увеличивали его глаза до размеров блюдец. Оба парня выглядели так, будто их вытащили из какого-то черно-белого фильма про советских студентов.

– Я Лиля. Мы будем вместе учиться, – сказала я, прерывая их разговор.

На мгновение они замерли в недоумении. Казалось, не привыкли, чтобы к ним подходила девушка. Они переглянулись, потом по их лицам проскользнула улыбка. Низкий, первым очнувшись, протянул руку.

– Марк. А это Лев, – произнес он, кивая в сторону высокого.

Я пожала руку Марка. Он энергично потряс моей кистью в разные стороны, будто мы разыгрываем сценку из комедийного шоу. Его рука холодная и маленькая. Я приподняла одну бровь, давая понять, что приветствие уже затянулось. Марк залился хохотом и отпустил мою ладонь.

Лев, не сказав ни слова, тоже протянул мне руку и пронзительно посмотрел мне в глаза. Я сразу оценила контраст их рукопожатий. Моя хрупкая рука утонула в большой теплой ладони Льва. Обволакивающая нежность прильнула к груди, но я не придала новому чувству значения.

С Марком мы быстро нашли общий язык. За первый месяц нашего знакомства я узнала о нем больше, чем о некоторых друзьях за годы. Он был болтливым, веселым, но порой немного назойливым. Тем не менее его присутствие скрашивало унылые университетские будни. Каждый день он встречал меня у входа в университет, угощал шоколадками и фруктами, рассказывал какие-то нелепые истории из своей жизни.

Лев, напротив, оставался лишь тенью: его загадочная большая фигура маячила рядом, словно наблюдая за всем происходящим. Он говорил мало, его слова – точные и сухие, будто выверенные заранее. Никаких лишних деталей, никакой личной информации. Я почти ничего о нем не знала, кроме того, что он родом из Новосибирска, живет в студенческом общежитии, любит историю, еще больше – учиться. Ему трудно отказывать людям, я часто думала: хороший ли он или только хочет таким казаться? Друзей, кроме меня и Марка, у него не было.

За три года обучения я почти ничего о нем не узнала. Запомнила только наше знакомство и еще пару незначительных моментов.

Вот, например, один из них.

Однажды я пришла в университет с опухшими глазами. Накануне я поссорилась со своим парнем, Артёмом. Из-за какой-то ерунды, но все ощущалось как катастрофа. Марк заметил мое состояние – не теряя времени, начал расспрашивать:

– А давно вы встречаетесь?

– Со школы, с девятого класса, – всхлипывая, отвечала я.

– Прям хороший парень?

– Самый лучший. – Я вытирала слезы тыльной стороной ладони. – Знаешь, мы так похожи, нас даже иногда называют братом и сестрой. – Вспомнив об этом, я снова залилась слезами.

Марк наклонился ко мне, его лицо вдруг стало серьезным, но голос все равно оставался легким, почти веселым:

– Лиля, да не убивайся ты так! Я уверен, что вы сегодня же помиритесь!

– Угу, – отозвалась я.

Марк подбадривал меня, но вскоре понял, что слова не помогают. Тогда он торжественно заявил:

– Лиль, ну и зачем тебе Артём? Вон смотри, у нас какой Лёвчик есть! – И подтолкнул меня прямо ко Льву, который как раз оказался рядом.

Лев поймал меня в свои объятия, и я плакала, уткнувшись в его грудь. Он ничего не говорил, а просто гладил меня по голове под шуточки Марка. Я растворилась в этом тепле, в этих спокойных руках. Время исчезло. Все вокруг стало мягким, безмятежным. С Артёмом мы помирились на следующий день, и жизнь снова вошла в привычную колею. Этот момент я забыла. Или почти забыла.

Еще одно воспоминание о Льве относится к концу третьего курса. Лев куда-то пропал, не приходил на занятия. Поначалу я не замечала его отсутствия, но чувствовала необъяснимую пустоту, которая не давала покоя. Марк сказал, что Лев в больнице с воспалением легких. Я пыталась отмахнуться от беспокойства, но оно вцепилось в мои мысли.

День, когда Лев зашел в аудиторию после больничного, я отчетливо помню. Он сильно похудел, был почти прозрачный. Но его глаза остались прежними. Когда я увидела Льва, внутри меня как будто расцвели ромашки, все встало на свои места, пустота внутри исчезла.

– Рада тебя видеть, Лев! – сказала, я улыбаясь.

– Я тоже, – ответил он.

В его голосе была теплая нотка, как будто я вернулась к чему-то родному и забытому. Я протянула Льву палочку Twix. Одну – ему, другую – мне. Мы о чем-то болтали, я почувствовала рядом с ним спокойствие.

С этого дня Лев начал занимать все больше места в моей жизни, но все это происходило настолько постепенно, что я даже не замечала этого. Он всегда был где-то рядом, молча поддерживал, иногда делал что-то совершенно неожиданное, например на физкультуре предложил:

– Хочешь поиграть в волейбол на моих плечах?

Я рассмеялась, но согласилась. Сидеть на его плечах, чувствуя, как он уверенно удерживает меня, было странно, но одновременно удивительно правильно.

После физкультуры в женской раздевалке перешептывались одногруппницы. Говорили обо мне. Я притаилась за углом, чтобы меня не рассекретили, и прислушалась.

– Да у нее окружение из парней, с нами она даже поговорить не остановится, – сказала одна.

– Она просто беспомощная дура, – с насмешкой добавила другая. – Интересно, что Марк и Лев в ней нашли?

Последовал неразборчивый ответ, и компания прыснула от смеха.

– Она строит милую мордашку, а пацанам разве много надо? Хорошо бы ее проучить! – произнесла третья с явной злобой.

– Знаете, девочки, – перебила четвертая, которая явно устала от обсуждений и хотела сменить тему, – нам тоже нужны парни-друзья. Это статус. Почему только Кауфман находится в окружении парней?

– Да! Да! А как же мы? Мы должны составить план, – подхватили остальные.

Я набралась смелости и вошла в раздевалку. Разговоры умолкли, пространство погрузилось в тишину. Много раз приходилось слышать, что женский коллектив – это змеиное логово, но когда ты у женского коллектива отнимаешь мужчин – становишься врагом номер один. Таким врагом стала я.

Быстро переодевшись, я выбежала из раздевалки в коридор, где меня уже ждал Марк.

– Наши девчонки хотят меня проучить. Я слышала, они что-то затевают, – пожаловалась я Марку.

– Ничего удивительного, – хмыкнул Марк. – Они считают тебя высокомерной стервой. Я такие сплетни слышал, да.

– Господи, Марк… Я живу свою жизнь и никого не трогаю.

– Этого уже достаточно, – усмехнулся Марк, потом добавил: – Не бойся, я с тобой.

– Они негодуют, потому что я дружу с парнями, – отметила я.

– А им кто мешает с нами дружить?

– Тут дело не в парнях вовсе, девчонки меня просто на дух не переносят. – Я беспомощно вздохнула.

– Но может, тебе стоит проявить к ним немного дружелюбия? – Марк растянул губы в вопросительной улыбке.

– Не хочу я с ними дружить, если они болтают гадости за моей спиной, – выдавила я.

– Лиль, да дружить с ними тебя никто не просит. Ты же знаешь, что людям свойственно следовать предрассудкам без оснований. Они завидуют такой уверенной красотке, как ты. Унижая тебя, они получают удовольствие. Это для них как котику сметанка.

Не обращать внимания на насмешки одногруппниц было задачей со звездочкой, но я старалась. В конце концов, дальше косых взглядов и перешептываний дело не заходило. Я была под пристальным надзором девушек: если приходила в облегающем платье, была с новой прической или говорила в коридоре с парнями – любое мое действие не оставалось без ехидного замечания. Публичные выступления были моей слабой стороной, а для них – настоящим праздником. Сердце бешено билось в груди, когда очередь доходила до меня, я старалась скрыть свою нерешительность, но все замечали, как я дрожу и борюсь со своим страхом. Одногруппницы самодовольно улыбались, сплетничали и кивали, демонстрируя свое превосходство. Я чувствовала себя жалкой, держалась только благодаря поддержке Марка и Льва.

Университет казался мне каким-то чужим и непонятным миром. Каждый новый день лишь укреплял мои сомнения, что учеба на историческом факультете – это не мое. Занятия казались унылыми, я будто теряла кусочек души с каждой прослушанной лекцией. Мои мысли путались, словно разбросанные кусочки пазла, а я не могла понять, как складывать их в единое целое. Но одно было ясно: я должна найти в себе силы продержаться. Еще один учебный год до окончания университета – и я буду свободна.

Комментарий психолога

С первых строк знакомства с героиней можно заметить несколько важных деталей – важных именно в психологическом контексте. Они станут нашей отправной точкой, призмой, которая позволит глубже понять дальнейшие события. Я буду обращать внимание на то, что важно для осознавания этой истории мне как психологу и каждому, кто хочет разобраться в механизмах зависимости.

Я отмечаю, что Лиля не особенно заинтересована в учебе. «Где проведу следующие четыре года своей жизни и оставлю половину своего времени» – так она видит свое пребывание в вузе. Если человек не вкладывает собственный интерес в то, чем занимается, будь то учеба, работа или любая другая деятельность, то он не может опираться на свою жизнь. В нее не вложена собственная энергия, она не наполнена личным смыслом. А значит, велик соблазн заменить эту пустующую жизнь чем-то гораздо более ярким, впечатляющим и волнующим. Люди, не имеющие твердой опоры в своей деятельности и интересах, входят в группу риска зависимых отношений.