– Отлично! Я очень на это надеялась…

Сохара запустил руку в рюкзак и вынул коробочку с гвоздями. С начала месяца жители острова ходили за Сохарой по пятам и даже звонили ему домой с просьбой дать им пару-тройку ржавых гвоздей. Если в кастрюлю, где варятся черные бобы, добавить немного ржавых гвоздей, то бобы приобретают удивительный блеск. Готовясь к праздникам, Сохара всегда откладывал горстку гвоздей, а потом раздавал их женщинам, чтобы те клали их в воду с бобами куро-мамэ.

– Разве Тока-тян не приедет в этом году на новогодние каникулы?

– Она собирается приплыть на следующем корабле. Завтра, если море позволит…

– Мы ждем ее, чтобы лично поздравить! – улыбнулась женщина. Затем, повернувшись, воскликнула: – Флоренция! Кто бы мог подумать!

– Просто восхитительно, – добавил муж, доставая из буфета две рюмки и бутылку сакэ.

– Да, потрясающе… – пробормотал Сохара.

– Давайте выпьем за здоровье маленькой Токи.

– Одну рюмочку можно, – перебила его жена, – но потом сразу за работу. Наверное, у Сохары сегодня много дел. Не стоит его задерживать!

Сохара улыбнулся и глотнул мутноватую жидкость. Госпожа Судзуки повертела в ладони ржавые гвозди и, вернувшись на кухню, положила их на столешницу.

– Наш сын Такахару в этом году не приедет, – сказал господин Судзуки, – много работы.

– Да, Йоко говорила.

– Дети острова улетают, – пробормотала госпожа Судзуки, не оборачиваясь. – Все рано или поздно уезжают.

– Но некоторые возвращаются, – тихо заметил Сохара.

6

Для большинства уроженцев острова рано или поздно наступал день, когда они пытались уехать. Сохара не был исключением и пробовал покинуть остров сначала в юности, а потом в более зрелом возрасте.

В первый раз он лишь мечтал о городе, мечтал о том, как будет ходить на концерты и фестивали, случайно встретится с кумирами, купит модную одежду и станет гулять в ней по улицам Харадзюку и других районов столицы. Во второй раз ему удалось уехать по-настоящему.

К тому времени Сохаре исполнилось двадцать лет, и он уже успел подзаработать некоторую сумму денег. Пожилые островитяне всегда щедро вознаграждали труд молодых и даже, бывало, просили у них о помощи под вымышленным предлогом. В этом присутствовала трудноуловимая печаль: помогая молодым уехать с острова, они всем сердцем надеялись, что молодежь останется. «По крайней мере у них будут приятные воспоминания о доме», – думали они и незаметно помогали не только с отъездом, но и с возвращением на остров.

В молодости Сохара не только занимался ремонтом вещей, но и читал вслух тем, у кого в силу возраста ослабло зрение. Он читал романы, газеты, волшебным образом приукрашивая хорошие новости, а также устраивал культурные мероприятия. Всякий раз, когда Сохара осваивал что-то новое, его охватывал неодолимый восторг. Он мог неделями крутить в голове новые знания, а затем устраивал танцевальные вечера и шоу фейерверков собственного изготовления (требовался лишь бумажный купол, взлетающий в небо на пару метров, и спичечный коробок). Однажды он превратил школьный спортзал в кинотеатр с красным занавесом и показывал там фильмы, от которых у стариков на глазах выступили слезы ностальгии.

Сохара с удовольствием ходил в школу, но смог получить только восьмилетнее образование. Он хотел учиться в старших классах, но для этого нужно было отправиться в город, а у матери не было денег на трехлетнее обучение на большой земле. Поэтому после окончания средней школы Сохара сразу пошел работать. Он ходил по домам с лестницей, белым защитным шлемом и рабочим поясом с инструментами и карманами. По завершении работы он всегда задерживался на крыльце и читал книги, щедро оставляемые специально для него. Мальчик понимал, что каким-то таинственным образом эти бумажные гармошки могут стать большим подспорьем в жизни людей. В итоге все жители острова стали возлагать на него большие надежды, и Сохара как будто оправдал их.

Когда ему исполнилось двадцать два, он сообщил матери о своем решении уехать («Я отправлюсь в столицу, освоюсь, найду работу, закончу учебу, накоплю денег и стану профессором»). Сын напомнил матери одного из тех сказочных героев, о чьих славных подвигах она читала ему в детстве. Затем настало время, когда сын читал вслух, а мать слушала. Женщина решила, что не стоит мешать мальчику предаваться мечтам.

К концу июля, когда дожди перестали и небо прояснилось, Сохара отправился в столицу. После сезона дождей жители острова, истосковавшись по свету, высыпали на согретые солнцем улицы и ныряли в море, где уже вовсю резвились дельфины и скользили легкие лодки. Летом бельведер превращался в место дружеских встреч с пивом и бесконечными разговорами. Целыми днями люди наслаждались свежим воздухом и делились мыслями и рассказами. Сохаре показалось, что лучшего времени для отъезда не найти.

С переездом ему помог дядюшка из Токио. Он ничего не знал об острове, но смутно помнил, как когда-то в детстве ездил туда летом с родителями. На острове еще жили дальние родственники, которых он каждый год поздравлял с праздниками. Получив письмо с просьбой помочь далекому племяннику, он согласился лишь потому, что помнил рассказы матери о родине дедушки – красивом и цветущем острове, жителям которого, однако, приходилось очень трудно, потому что им не хватало денег на переезд. Однажды в детстве, возвращаясь с очередных каникул, проведенных на острове, он сказал матери, что местные жители показались ему свободными. Они наслаждались жизнью, всегда улыбались и могли купаться в чистом море сколько угодно. На что мать ответила фразой, запомнившейся ему на всю жизнь: «Когда нет выбора и ты не можешь уехать, даже если очень этого хочешь, свобода лишена всякого смысла».

Дядя стал гарантом договора аренды крошечной однокомнатной квартиры, в которой поселился Сохара, и предложил помочь с поиском работы, чтобы юноша сразу начал зарабатывать себе на жизнь. Однако дядя совершенно не понял, ради чего племянник решил переехать в город.

До этого момента Сохара подрабатывал небольшими ремонтными работами и помогал матери в парикмахерской. Его переезд в столицу в первую очередь преследовал цель наверстать упущенное. Сохара мечтал о столичных библиотеках и бесчисленных книгах, хранившихся там. Он верил, что усердный труд, даже если он потребует пойти на лишения, принесет ему аттестат о полном среднем образовании и предоставит доступ к сдаче вступительных экзаменов в университет. Он осведомился о стоимости аттестатов, составил список необходимых учебников и рассчитал, что ежедневные занятия по шесть часов позволят ему успешно сдать выпускные экзамены уже через год.

Когда мать Сохары разговаривала с дядей по телефону, связь была очень плохой, и дядя услышал только обрывки фраз о том, что сын занимается «ремонтом, крышами, неисправной бытовой техникой». Вместо того чтобы найти для мальчика временную подработку, которая позволила бы ему немного заработать и одновременно учиться, дядя предложил ему подписать годовой договор в качестве плотника с крупной строительной фирмой в Токио.

Когда Сохара понял, что за бумагу он подписал, было уже поздно. Он не хотел держать зла на мать и так и не спросил ее, знала ли она о подробностях договора. О договоре он узнал вечером по прибытии в столицу, после утомительного одиннадцатичасового путешествия на корабле и автобусе. Дядя почувствовал, что обязан пригласить племянника на ужин, и заказал ему рис с мясом и овощами.

Мальчик ел горячее, а дядя приговаривал: «Молодец! Ни пуха ни пера! Вот и началась твоя жизнь в городе! Наконец-то ты выбрался с острова, ты справился!» Затем он расплатился и канул в пучину будней, столь непохожих на будни, в которые предстояло погрузиться племяннику.

Юноша не стал разбираться в этом недоразумении и не потому, что пасовал перед лицом трудностей, а потому, что ему показалось, будто он сам виноват в сложившейся ситуация. Скорее всего, ему не хватило ума, чтобы толком все объяснить, или же он неправильно понял дядины слова. Ведь дядя хотел бескорыстно помочь Сохаре, и юноша не хотел разочаровывать его. Если бы он отказался от этой работы, то не только его семья, но и все жители острова были бы опозорены. Осознав, что изменить судьбу он уже не в силах, наутро Сохара явился на первую из семи строек, где ему предстояло работать весь этот бесконечный год. Он протянул прорабу договор, громко сказал: «Меня зовут Сохара, рад знакомству с вами», – и поклонился так низко, что вокруг него образовался воздушный пузырь.

Он сразу понял, что новая работа, какой бы простой она ни считалась, требовала полной отдачи и не позволяла заниматься по ночам. Сохара решил набраться терпения, и это решение помогло пережить унижение, вызванное отсрочкой экзаменов. Каждый день с рассвета до заката он взбирался со строповкой по многоэтажным высотным зданиям, которые прежде видел только на экране телевизора. Он научился смешивать и дозировать тошнотворные на запах вещества с такой точностью, словно это были волшебные зелья. С огромным интересом он погружался в изучение причудливых рабочих инструментов, требующих исключительной осторожности: малейшая оплошность при работе с ними могла привести к летальному исходу.

Со временем Сохара освоил множество новых навыков. Поначалу он не хотел даже думать об этом, но вскоре понял, что однажды все эти навыки пригодятся ему на острове и помогут местным жителям. Сохара любил работать руками и с удовольствием учился строить, укреплять каркасы, разбираться в устройстве сооружений, монтировать гидравлику, электрику и даже канализацию. В свободное от работы время ему приходилось гораздо тяжелее.

Прежде всего он не понимал, как можно испытывать столь мучительное чувство одиночества среди такого огромного скопления людей. Даже если бы Сохара собрал на одной улице всех людей, которых встречал за всю свою жизнь, это не могло бы сравниться с той толпой, которую он увидел в Токио. Но это разнообразие ничего не значило, потому что о людях, проходивших мимо него, он ничего не знал и никогда не узнает.

– Попробуй подружиться с товарищами по работе! – посоветовала мать во время телефонного разговора из будки, в которую он едва успевал опускать монеты.

В тот день Сохаре просто захотелось услышать ее голос. Он не стал рассказывать маме, что большинство его коллег были иммигрантами и с трудом говорили по-японски. К тому же на работе он предпочитал заниматься делом, а не вести разговоры. По правде говоря, больше всего он опасался ностальгии, которая охватывала его всякий раз, когда его спрашивали, откуда он родом. В таких случаях ему приходилось рассказывать о россыпях звезд, украшающих ночное небо над островом, о крутых склонах, на которых стояли дома, о пряном аромате гигантских лилий сакуюри, распускавшихся в дождливые дни и покрывавших все луга к востоку и западу от деревни. Или о сладком аромате женщин, которые в любом возрасте смазывали кожу и волосы маслом камелии, чтобы придать им блеск.

– А главное – не забывай об отдыхе! – весело сказала напоследок мать.

Сохара кивнул:

– Ты права, мама. Наверное, я просто устал.

Он повесил трубку, так и не признавшись в том, что самыми тяжелыми были дни, когда он не работал. Дни, когда он бродил по чужим местам и чувствовал себя потерянным в толпе вечно торопящихся людей в поездах.

По субботам и воскресеньям Сохара вставал рано, по будильнику, и выходил из дома вскоре после рассвета. Но он шел не на стройку, а на станцию, где садился на первый попавшийся поезд, доезжал до конечной остановки и гулял по окрестностям до вечера. Он где-то обедал, затем устраивался на обочине и отдыхал. С наступлением сумерек покупал обратный билет и, чувствуя себя совершенно обессиленным, возвращался домой.