Когда она произнесла мое имя, я ощутил тепло ее дыхания. Почувствовал запах ее духов – что-то свежее и нежное, вызвавшее в памяти воспоминания о весеннем дожде и свежескошенной траве, что-то такое, что, казалось, противоречило ее броскому макияжу и смелому откровенному наряду. Кто ты, Кристал? Кто ты на самом деле?

У основания ее горла ровно бился пульс, и на какое-то безумное мгновение я задумался, каково это – прикоснуться к нему губами, провести по нему языком. Позволит ли она мне? И, что еще важнее, захочет ли она этого?

Ее рука коснулась моей – мягко, неуверенно, и я напрягся от соприкосновения кожи с кожей. Бежать! Мышцы моих бедер напряглись, готовясь к рывку, но я усилием воли удержался на месте, крепко зажмурив глаза. Слова, фразы и звуки проносились в моем сознании, атакуя меня, уводя из настоящего в прошлое – туда.

Хороший мальчик.

Просто расслабься.

Тебе ведь нравится?

Нет!

Я крепко сжал руку Кристал, и она издала тихий отчаянный стон. Распахнув глаза, я отпустил ее и быстро поднялся на ноги. Я весь взмок, мое сердце билось так сильно, что, клянусь, она могла слышать его удары с того места, где все еще сидела. Расстояние между нами увеличилось, и я почувствовал облегчение и разочарование одновременно. Облегчение было ожидаемым, но разочарование оказалось чем-то новым.

– Прости, – сказал я, когда смог говорить. – Мне жаль.

– Не извиняйся. Хочешь попробовать еще раз? – Она произнесла это быстро, и голос был нежным.

Я покачал головой:

– Нет, не так… не сегодня. Пока достаточно. – У меня вырвался смущенный смешок. – Ты уверена, что готова к этому?

Она все еще сидела в той же позе, в которой была, когда я встал. Ее рука безвольно лежала на диване – там, где только что находился я. Голова была наклонена, а щеки пылали, хотя я не понимал почему. Она прикусила губу и казалась слегка смущенной. Но затем она снова улыбнулась своей привычной улыбкой и встала, так и не ответив на мой вопрос.

Кристал снова обхватила себя руками и на этот раз, не отпуская их, посмотрела на меня.

Она напугана так же, как и я. Эта мысль заставила меня нахмуриться. Я не понимал, откуда взялся этот ее испуг и почему он вообще появился. Она не знает, как к этому относиться.

Секунду мы смущенно смотрели друг на друга.

– О, хм… – Я полез в карман, достал бумажник, отсчитал наличные и протянул ей. Она взяла их с легкой улыбкой и засунула в лифчик.

– Завтра я не работаю, но я буду послезавтра, если ты…

– Это было бы здорово.

Она кивнула.

– В то же время?

– Да. В то же время.

– Ладно, Крис… – Я сделал паузу. – Могу я называть тебя твоим настоящим именем? Знаешь, теперь, когда мы в более близких отношениях… Мы держались за руки и все такое…

Она рассмеялась.

– Я же говорила тебе, сладкий: здесь это мое настоящее имя.

Я разочарованно нахмурился.

– Ладно. Тогда до скорой встречи!

Она открыла дверь, и я, засунув руки в карманы, вышел. Оглянулся, перед тем как свернуть в коридор. Она все еще стояла у открытой двери, казалась слегка встревоженной и смотрела мне вслед.

Глава пятая

Возьми меня за руку, идем со мной на нарциссовые поля.

Ты знаешь, что сладкий аромат сделает нас невидимыми.

Мы спрячемся вместе, ты и я. Я никогда не оставлю тебя одного.

Элоиза, леди нарциссовых полей

ГАБРИЭЛЬ

Я подъехал к почтовому отделению и вышел на летнюю жару. В последние пару недель в Вермонте стояла необычайная жара, и я с нетерпением ждал прохладного дождя, который обещали на этой неделе.

В почтовом отделении свежо и тихо, в десять утра буднего дня оно было почти пустым. Я вдохнул знакомый запах старой бумаги. Бриджит Хэмилл сидела за стойкой и подпиливала ногти. Когда я шагнул вперед, она взглянула на меня слегка расширившимися глазами, выронила пилку и быстро сунула ее в открытый ящик стола перед собой.

– Чем могу помочь?

– Привет, Бриджит!

Она лопнула пузырь жвачки, и ее глаза забегали.

– Привет!

Я слегка улыбнулся, смущенный ее откровенной закрытостью. Мы вместе ходили в школу. Однажды во втором классе я помог ей подняться после того, как хулиган выбил у нее из рук учебники и она заплакала. Но это было давно. Я предположил, что, вспомнив об этом – если она вспомнила, – Бриджит пришла к тому же выводу.

Я замолчал, а она все смотрела на меня, пока, наконец, не перевела взгляд на пакеты, которые я положил на край стойки. Я сдвинул две коробки вперед. Одна из них, лежавшая сверху, опрокинулась и чуть не упала на пол.

– Черт! – Я подхватил посылку и вернул ее на стойку. – Я хотел бы отправить это по почте.

– Конечно. – Она взвесила и проштамповала посылки, а затем подсчитала почтовые расходы, улыбнувшись мне тонкими губами.

За мной в очереди стояло несколько человек. Сдержанно поблагодарив Бриджит, я кивнул и им. У первой женщины в очереди – я был уверен, что ее зовут Пенни, – был маленький сынишка, и она прижала его к себе, погладив по голове, когда я проходил мимо. Она одарила меня улыбкой – и в ней был тот самый оттенок печали, к которому я так привык.

Я толкнул стеклянную дверь, и порыв теплого воздуха ударил в лицо. Я услышал, как Пенни громко шепчет Бриджит: «Ты слышала о…» Дверь захлопнулась, прежде чем я смог дослушать остаток сплетни, которую она собиралась сообщить.

Я сел в свой пикап, включил кондиционер и несколько минут сидел, откинувшись на спинку, чтобы избавиться от неприятных ощущений. Я знал, почему некоторые люди в городе относились ко мне именно так, и понимал, какую реакцию до сих пор вызываю. Пора бы мне привыкнуть! Я и привык. Но терпеть не мог чувствовать себя участником балагана уродцев.

Я тронулся с места и почти решил отложить другое дело, ради которого приехал в город, но в последнюю минуту все равно свернул направо, к хозяйственному магазину. Если я хочу жить нормальной жизнью, то нужно заставить себя выйти из зоны комфорта, которую я сам себе создал. К тому же хозяйственный магазин «У Сэла» был одним из немногих мест в городе, где я не чувствовал себя букашкой под микроскопом. Букашкой, которая в любой момент может совершить нечто странное и неожиданное, или букашкой, которая вызывает постоянное сочувствие и служит напоминанием о самом страшном материнском страхе.

Я заехал на парковку за магазином и, обойдя его, подошел к главному входу. Колокольчик над дверью звякнул, и я вошел в душный полутемный магазин.

– Привет, Габриэль! – поздоровался Сэл.

Я улыбнулся.

– Привет, Сэл! Как дела?

– Чертовски жарко! Сегодня я работал бы топлес, вот только я зарекся быть моделью уже много лет назад, – пошутил он, похлопав себя по огромному животу.

Я рассмеялся.

– Пора купить кондиционер?

Он вздохнул:

– Джина тоже так говорит! А я говорю, что моему деду и отцу это было не нужно и мне – тоже. Жара делает мужчину сильным! Ты должен это знать: целыми днями работаешь на каменоломне.

– Вообще-то в основном я работаю в помещении, но спорить с тобой не стану. Джордж очень силен. – Сэл кивнул.

– Таким же был и твой отец! А теперь смотри: я привез перчатки, которые ты заказывал, вместе с другими вещами, что Джордж внес в список.

Сэл ушел в подсобку. Я остался ждать. Я мог бы купить перчатки онлайн, но предпочитал доверять свои дела Сэлу даже при небольших заказах. К тому же это заставляло меня с некоторой регулярностью приезжать в город, и это было хорошо. Наверное.

Сэл вытащил из подсобки коробку и поставил ее на прилавок.

– Этого тебе должно хватить на некоторое время.

– Да.

– Я просто запишу на твой счет.

– Хорошо, отлично. Спасибо, Сэл! – Я поднял коробку, а когда повернулся, чтобы уйти, Сэл окликнул меня по имени. Я обернулся: на его лице читалось беспокойство.

– Послушай… не знаю, слышал ли ты, но вчера пропал маленький мальчик. Его до сих пор не нашли.

Кровь застыла в моих жилах.

– Маленький мальчик? – переспросил я внезапно севшим голосом.

Сэл кивнул, нахмурившись.

– Да. Десятилетний мальчик поехал на велосипеде в городской бассейн и просто исчез. Его зовут Уайатт Геллер. Ты его знаешь?

Я тяжело сглотнул, зажав коробку под мышкой, и провел рукой по волосам. Магазин окружал меня со всех сторон.

– Нет. Спасибо, что дал мне знать, Сэл.

Он кивнул.

– Да. Бывай, Габриэль!

– Бывай!

Я вышел на улицу, щурясь от внезапного яркого света, и глубоко вздохнул, направляясь к машине. Просто исчез. Господи Иисусе!

Я даже не помнил, как завел пикап и выехал с парковки хозяйственного магазина. Внезапно я оказался на дороге, и мои мысли сосредоточились на том самом дне, на пустой стоянке возле моего дома. Прошло восемнадцать лет, а я до сих пор отчетливо помню, как воздух в тот день пах пылью и мальвами, которые росли вдоль забора из проволочной сетки. До сих пор помню, каким голубым было небо, полное волнистых белых облаков. Мирным. Все было так мирно. А потом все это куда-то делось… оказалось украдено. Просто исчезло.

Не приняв никакого осознанного решения, я обнаружил, что направляюсь на тот самый участок. Конечно, он больше не пустовал. На этом месте стоял маленький белый домик с верандой и заборчиком из штакетника. Интересно, знают ли люди, которые там живут, о том, что здесь произошло? Я задался вопросом, думали ли они когда-нибудь обо мне, сидели ли когда-нибудь летним вечером на крыльце, потягивая чай со льдом и размышляя о том, как это было в тот день, когда сам дьявол вырвал меня из привычной жизни. Прямо с этого места. Если так, держу пари, они покачали головами, прищелкнули языками и пробормотали: «Какой ужас! Бедная мать… Несчастный отец. Не хочу даже думать об этом».

И действительно перестали об этом думать.

Но у меня не было такой возможности.

И все же, когда я сидел в своем работающем на холостом ходу пикапе на тихой пригородной улице, меня охватил некоторый покой. Я здесь. Я выжил в тот день и в каждый ужасный день тех шести лет, что последовали за ним. И я не только выжил, но и преуспел почти во всех важных аспектах жизни.

Гэри Ли Дьюи украл много, но не все.

«Тебе не удалось взять надо мной верх, – пробормотал я. – Даже близко». Несмотря на все его усилия, я вышел из того сырого подвала с нетронутой душой.

Уайатт Геллер.

Господи, пожалуйста, пусть с этим маленьким мальчиком все будет хорошо!

Я подъехал поближе к дому своего детства, остановил пикап и сидел, глядя на него с противоположной стороны улицы. Новые владельцы выкрасили дом в бледно-серый цвет, а ставни – в цвет лесной зелени. Белый забор из штакетника выглядел так же, как и раньше, а детские качели, которые вешал мой отец, по-прежнему покачивались на дереве во дворе. Я почувствовал, как мои губы изгибаются в легкой улыбке, мысленно услышал голос матери, смех отца, лай Тени – собаки моего детства. Я закрыл глаза и готов был поклясться, что чувствую запах лимонного пирога с безе, который мама готовила по особым случаям, потому что он был моим любимым. Я хотел этого снова – иметь свою семью, кого-то, кто любил бы меня и кого я мог бы любить.

И пока я сидел там, вспоминая о счастье, которое когда-то знал, в моем сознании промелькнуло лицо Кристал. Прекрасная Кристал – такая суровая, такая настороженная по отношению ко всему миру. Почему? Что с тобой случилось, Кристал? Что привело тебя в эту комнату с бархатными занавесками? В эту тюрьму с фиолетовыми стенами? Кристал… Это имя по-прежнему казалось мне неправильным – даже в мыслях. Боже, я хотел знать, как ее зовут на самом деле! Кем она была на самом деле.

И что потом, Габриэль? Что потом? Сразишь ее наповал и будете жить долго и счастливо?