И решив, что он произнёс нечто очень остроумное, царь с удовольствием хохочет над собственной шуткой. Алексис громогласно ему вторит.

Персей и Даная ни малейшего участия в этом веселье не принимают.

– Не переживай, – отсмеявшись, продолжает Полидект. – Горгона эта ужасна, о ней ходят жуткие слухи, так что ты сделаешь благое дело, избавишь человечество от лишней гадости.

– Зачем тебе её голова? – интересуется Персей.

– Как это зачем? – удивляется Полидект. – В подтверждение того, что ты совершил этот подвиг. Нормальное доказательство, я считаю. Как ты думаешь, Алексис?

– Очень убедительное доказательство, царь, – кивает начальник стражи. – Лучше и быть не может.

– А как я найду её? – хмурится Персей.

Полидект задумчиво разглядывает юношу.

– Мой милый, кто ищет, тот всегда найдёт, – в конце концов лучезарно сообщает он. – Это было бы слишком простое поручение, если бы у меня была карта, где было бы крестиком отмечено местонахождение горгон.

Эта очередная, произнесённая им спонтанная шутка снова вызывает у Полидекта приступ смеха. Он опять приходит в превосходное расположение духа.

Алексис одобрительно хихикает, не отрывая преданного взгляда от царя.

Персей и Даная терпеливо ждут.

– Дерзай, мальчик! – успокоившись, с пафосом восклицает Полидект. – Я предлагаю тебе путь, который ведё т к славе! Я даю тебе шесть месяцев на всё про всё. За это время вполне можно управиться. Ну, что скажешь?

– А как же моя мама? – растерянно спрашивает Персей. – Я не хочу оставлять её одну. Я видел, что может произойти.

– А что твоя мама? – пожимает плечами Полидект. – Клянусь богами-олимпийцами, что эти полгода она будет в полной безопасности. Я пальцем до неё не дотронусь.

Для убедительности своих слов царь встаёт и прижимает правую руку к сердцу.

– Алексис, ты свидетель слова царя! – объявляет он. И провозглашает, глядя в пространство:

– Пусть молния поразит меня прямо в голову и выжжет мне глаза, если я его нарушу!

– Да! – громогласно подтверждает Алексис.

– Что да? – гневно смотрит на него Полидект.

– Да, мой царь, – стушевавшись, отвечает начальник стражи. – Я свидетель этой страшной клятвы.

Полидект удовлетворённо кивает.

– Ну что, доволен? – обращается он к Персею.

Тот отчаянно смотрит на мать, понимает, что деваться ему некуда.

– Когда мне отправляться? – покорно спрашивает юноша.

– А чего ждать? – широко улыбается довольный собой Полидект. – Прямо сей час и отчаливай. Лодку тебе дадут, я распоряжусь. Иди! И ты иди, Даная, собери его в дорогу, попрощайтесь, я не хочу быть свидетелем этой сентиментальной сцены. И без того много грустного на свете. Идите!

Даная и Персей кланяются и начинают движение в сторону двери.

– Стойте! – неожиданно восклицает Полидект.

Они останавливаются, вопросительно смотрят на него.

– И не надо меня благодарить! – прежним медовым голосом произносит царь.

Даная и Персей мгновение смотрят на него, недоумённо переглядываются, снова молча кланяются и уходят.

Полидект с удовольствием смотрит им вслед.

– По-моему, я неплохо придумал, как считаешь? – обращается он к своему начальнику стражи.

Алексис старательно морщит лоб, прежде чем ответить.

– Но я слышал, что ещё никто не выжил при встрече с этой ужасной горгоной, – наконец произносит он с долей некоторой робости. – Взгляд её смертелен. На кого она ни посмотрит, тот мгновенно превращается в камень.

– Ну да, – соглашается Полидект, – я тоже слыхал, что все как один каменеют при её взгляде. Хотя вообще-то мало ли чего говорят. Я ещё слышал, что у неё ядовитые змеи на голове вместо волос. Ну и что с того? Как, кстати, она причёсывается, интересно? И чем их кормит? Как ты думаешь?

– Даже не представляю себе, – пожимает могучими плечами Алексис.

– А я и представлять не хочу, – усмехается царь. – Мне есть о чё м думать. Я тебе так скажу, Алексис, если эта история про смертельный взгляд правдива, значит, будет на земле ещё одна небольшая окаменелость по имени Персей. Невелика потеря. В некотором смысле это даже хорошо. А если это не так и парень в самом деле принесёт её голову, значит, одной мерзкой горгоной на свете будет меньше. В любом случае мы в выигрыше, не так ли?

– Ты очень мудр, царь, – подобострастно произносит начальник стражи.

– Я знаю, – расплывается в довольной улыбке Полидект. – Конечно мудр. Поэтому у нас так всё хорошо. А полгодика я подожду. Без проблем. Куда мне спешить? У нас ведь тут прекрасные гетеры на Серифе, верно?

– Чистая правда! – оживляется Алексис.

– Ну вот и пой дё м к ним. Надо немного отдохнуть от всех этих переживаний. Жизнь должна прежде всего приносить удовольствие, в этом смысл гуманистического правления, понимаешь меня?

– Ещё бы! – радостно кивает начальник стражи и уходит вслед за царём.

Так вот началась эта эпопея, то бишь история Персея и Медузы. Может, какие-то нюансы я и упустил, но это, право, не принципиально. В целом всё именно так и было. Надеюсь, вам ясно, что похотливый Полидект отправил Персея как можно дальше, чтобы тот не мешал его сладострастным планам в отношении Данаи. Потому я и говорю, что всё дело в этой превалирующей черте его характера.

А теперь, чтобы вникнуть, как и что происходило дальше, нам с вами надо перенестись в Атлантику, на острова Горгады, или, иначе говоря, острова Зелёного Мыса, туда, где проживают сёстры горгоны. Горгона, к слову говоря, по-гречески значит грозная или ужасная. В общем, прямо скажем, путь Персею предстоял не близкий. Ксенофонт из Лампсака, которому лично я вполне доверяю, пишет, что это примерно два дня плавания от материка, то бишь от полуострова Зелёный Мыс, самой западной точки Африканского континента. Это подтверждают и Помпоний Мела, и Плиний Старший в своей «Естественной истории». Если хотите, можете сами почитать и убедиться, они врать не будут. Короче, Персею, чтобы обычным образом добраться до острова горгон, пришлось бы плыть не менее сорока дней, а может, и ещё того дольше. И ещё неизвестно, доплыл бы он, там ведь дядя Посейдон бури устраивает постоянно, в этом районе, уж зачем он это делает, право, не знаю. Так что папа мой, Зевс Всемогущий, не зря велел мне Персею помочь. Впрочем, давайте всё по порядку.

Глава третья
Остров Горгон

Погода на этом далёком острове, как вы уже, вероятно, поняли, из-за постоянных этих Посейдоновых бурь стояла, как правило, отвратительная. Небо хмурое, серое, и если уж не шёл сильный дождь, то дул холодный, пронизывающий до костей ветер. Солнце редко когда заглядывало в эти края. Но вообще-то, при всём при том, климат там был непредсказуемый, всё могло поменяться в одночасье. И вот что удивительно, именно в те дни, о которых я вам рассказываю, погода неожиданно установилась тёплая и солнечная.

Воспользовавшись этим, две сестры-горгоны решили понежиться на солнышке на берегу. Не скажу на пляже, поскольку пляжей как таковых на острове не было, одни скалистые берега. Но они удобно устроились на вершине плоской скалы, где горгона Сфено по просьбе своей сестры Эвриалы делает ей массаж. Это, кстати, совсем не простое занятие, так как тела горгон покрывает блестящая чешуя. Но Сфено справляется, с нескрываемым удовольствием мнёт тело сестры своими сильными, покрытыми медью руками с острыми стальными когтями.

– Вот так! Хорошо! – удовлетворённо восклицает она. – А теперь вот так! А теперь вот здесь! Ну-ка, потянем!

– Э-э! Поосторожней, Сфено! – не выдерживает Эвриала. – Мне больно, в конце концов! Ты не соизмеряешь свои силы!

– Ты же знаешь, что Сфено означает могучая, – виновато произносит Сфено, – так что уж прости меня. Потерпи, это полезно.

– Я не собираюсь ничего терпеть, – возмущается сестрица. – Эвриала, напомню, вовсе не означает терпеливая, Эвриала – это далеко прыгающая.

– Я это знаю, Эвриала, – успокаивающе говорит Сфено, продолжая всё тот же активный массаж, – я ведь твоя сестра. Я всё про тебя знаю.

– И что с того? – постанывает Эвриала. – Тебе не кажется, что есть некая разница в этих понятиях: терпеливая и далеко прыгающая?

– Ну чего ты завелась? – удивляется Сфено. – Просто расслабься и получи удовольствие.

Эвриала, однако, не успокаивается.

– На что ты намекаешь? – вопрошает она. – Какое удовольствие, сестрица? Мы же не на острове Лесбос, в конце-то концов. К тому же ты знаешь, я горячая противница всех этих однополых отношений. И уж тем более внутри семьи. После того как наш папенька Форкий решил заняться инцестом и стал сожительствовать со своей сестрой Кето, мы родились горгонами.

– Ну и что такого? – энергично реагирует Сфено. – Да, мы горгоны! Что тебя не устраивает? По край ней мере, мы бессмертны, а это уже чего-то да стоит, разве нет? И вообще, кто может противостоять нам? Посмотри, какие у нас крепкие руки, какие когти! К тому же у нас не кожа, как у людей, а настоящая, крепкая, как сталь, чешуя. Это, по сути, броня, она непробиваема!

И Сфено с силой нажимает на какую-то точку на теле Эвриалы.

– А-а! Хватит! – не выдерживает горгона. – Ложись сейчас ты!

– Как хочешь, – пожимает плечами Сфено. – Я старалась как лучше.

Они меняются местами.

Сфено укладывается на живот, и теперь Эвриала делает массаж Сфено.

– Ну и что хорошего в этом твоё м бессмертии, хотелось бы знать? – рассуждает она. – Мы обречены на жизнь, как бы она ни наскучила, как бы ни была отвратительна. Времена года будут сменяться, время будет тянуться бесконечно, а мы так и будем пить горячую людскую кровь, разрывая на части их бренные тела. Целую вечность! Мне, честно говоря, это уже несколько приелось. А что делать? Всё будет повторяться и повторяться, и никогда не придёт конец этому скучному однообразию. Тебе не кажется, что это не благо, а наказание? Только не понимаю, за что? За родительский грех? Если уж на то пошло, я завидую людям, в жизнях которых есть начало, развитие и конец. Я завидую нашей сестре Медузе, которая не обладает этим даром!

– Ты это серьёзно? – поворачивается к ней Сфено. – Ты ей завидуешь? Чему?

– Лежи смирно! – приказывает Эвриала. – Да, завидую! Страшно завидую! Даже при том, что она чудовищно выглядит с этими её змеями на голове. Лучше быть уродливым, но смертным монстром, чем бессмертной, неуязвимой, но никому не нужной… Иногда мне хочется просто растерзать её от зависти! Я ненавижу Медузу!

Сфено снова поворачивается и поражённо смотрит на неё:

– Что ты говоришь, Эвриала! Она же наша родная сестра! И к тому же она очень хорошая. Её же не зря назвали Медуза – то есть защитница.

– И что с того, что сестра? – пожимает плечами Эвриала. – Кто тут считается с родственными связями? Мало ли какие у нас сё стры! Змеедева Ехидна тоже вроде как наша сестра, и страшные старые грайи с этим их одним глазом и одним зубом на троих – наши старшие сё стры, ну и кого это волнует? Говорят, что и дракон Ладон, охраняющий сад с яблоками гесперид, – тоже наш братец! Мало ли кого ещё наплодила эта безумная похотливая парочка – бог бурного моря Форкий и злобная богиня пучины Кето! Плевать я хотела на всех этих уродливых жутких сестё р и на нашу Медузу в частности!

– Медуза вовсе не уродлива, – с обидой поправляет её Сфено, которая не терпит искажения истины. – Она всегда была самой красивой из нас!

– Тем более у меня есть причины её ненавидеть, – невозмутимо парирует Эвриала.

– Она-то в чём виновата? – удивляется Сфено. – Сестра стала смертной, да ещё с этими змеями на голове, потому что на неё прогневалась Афина!

– Ясное дело – прогневалась! Она же трахалась с Посейдоном в её храме! Тут любая разгневается! Лежи давай смирно!

– Не буду!

Сфено резко поворачивается и садится.