Последние две остановки до Пупышева, мы с Любой доезжаем каждый в своих мыслях. Бедняжка, наверное, вся испереживалась. Интересно, далеко там до дачи пилить? Сейчас я в глазах Любы по-прежнему не вызываю доверия. Сидит вся такая задумчивая, напряжённая. Неужели полагает, что я изнасилую её в ближайших кустах, а потом, прихватив колбасу и кошку, сгину в небытии.

– Люба, наша остановка! – достаю пакеты с полок и киваю на выход.

Люба, понурив голову, идёт к дверям, словно на казнь. В будний день народу не так много едет на дачу, и Люба, выйдя на платформу, испуганно озирается. Несколько человек из нашей электрички не спеша направляются к правому спуску.

– Нам туда? – Киваю им вслед.

– Нет, – обречённо вздыхает Люба. – Нам в другую сторону.

Когда мы оставляем за спиной железнодорожное полотно, мне становятся понятны Любины страхи. Дорога в садоводство ведёт через лес. Люба идёт впереди меня с переноской словно по канату.

А я вдыхаю полной грудью чистый воздух, кайфую от звонкого щебета птиц. На войне я прислушивался совсем к другим звукам. До сих пор в ушах звучат взрывы, стоит дать волю воспоминаниям.

– У тебя есть красная шляпка, Любаша?

– Нет! – Она замирает как вкопанная и втягивает голову в плечи.

Тропинка стала шире, и теперь мы можем с Любой идти рядом. Поравнявшись с моей перепуганной красавицей, вздыхаю.

– Жаль, поиграли бы в Красную шапочку и Серого волка.

– Богдан, не пугай меня, пожалуйста, – в её глазах слёзы.

– Люба, ну ты чего? Правда, до сих пор считаешь меня грабителем с большой дороги?

– Я сама даже не представляла, что такая трусиха, – признаётся она.

– Отставить разводить сырость! Я тебя съем, только если ты захочешь. И то, в хорошем смысле этого слова.

На Любиных щеках проступает румянец.

– Это что-то неприличное?

– Это что-то приятное.

– Пошляк! – Тем не менее Люба выдыхает с облегчением.

Дальше мы снова заводим необременительный разговор.

– Тут грибов, наверное, немерено, – поглядываю по сторонам.

– Нет. Родители обычно на машине ездили за грибами. В сторону Волхова есть грибные места. Но мне в этом году будет не до грибов. Дача несколько лет пустовала. Надо мне будет там для начала всё в порядок привести.

– Мужские руки, так понимаю, лишними не будут.

– Я подумаю, – проглатывает Люба улыбку.

Вскоре мы сворачиваем на одну из линий садоводства. Любин дом самый первый. Добротный сруб стоит посреди заросшего травой двора.

– Вот я и пришла, – Люба ставит переноску с Гуччи на землю и достаёт из сумки ключи. Пряча взгляд, открывает калитку. – Спасибо, что помог.

– Барышня, а вам косарь нужен?

Глава 8

Люба

Выбравшись из леса живой и невредимой, я, конечно же, приободрилась. Была бы на мне красная шапочка, непременно сдвинула бы её залихватски на затылок. Из взгляда Богдана окончательно исчез холод, и в его глазах сейчас светятся озорные огоньки. Косарь, тоже мне, нашёлся.

– А чем оплату планируешь брать? – решаю договориться «на берегу». Сразу и обо всём.

– Согласен работать за еду! – тоже приободряется Богдан, едва сдерживая улыбку.

– Если мне не изменяет память, Серый волк в сказке питался бабушками. Не знаю, есть ли по соседству дамы совсем преклонного возраста.

– Я тебе уже рассказывал, что для меня вкусно, Люба.

Божечки мои! Чёртов Парфюмер. Он даже не скрывает намерений. Какие избалованные маньяки пошли. Стало быть, в лесу ему было нападать некомфортно, решил разложить меня со всеми удобствами на белых простынях.

– Слушай, косарь-надомник, а ты как, на денёк решил работу найти или подольше хочешь задержаться? У меня там, – киваю в сторону участка. – Поле непаханое. Одной косьбой не отделаешься. Мне и дров нужно наколоть, и баню починить, и по дому уйма дел найдётся. Удобства у меня во дворе. Вроде как биотуалет есть, но он стоит запакованный в сарае. Хотела вот вызвать умельцев, чтобы водопровод мне и канализацию соорудили. Если тебя такая тоска в городе взяла, что ты готов первой встречной бабе в добровольное рабство сдаться, добро пожаловать. Но, учти, работать ты, действительно, будешь за еду. Под ней я подразумеваю: кашу, яйца, супы, котлеты. На секс не рассчитывай. Сунешься без спросу, огребёшь сковородой по башке и пойдёшь рога в другом месте мочить, – выдав тираду, замираю в ожидании.

– Люба, рядом с тобой трудно сдерживаться, но клянусь, я буду безвреднее ужа.

– Ну тогда вползай, – поковырявшись ключом в слегка заржавевшем замке, распахиваю калитку. Иду по тропинке из разномастных булыжников к дому. Опять сама себя в капкан загнала и Серому Волку карт-бланш дала.

А на что я рассчитывала? Что Богдан отступится? Ладно, ночевать буду на чердаке. А на крышку люка поставлю папино любимое кресло. Отец любил мастерить мебель, поэтому в доме она у нас эксклюзивная, добротная и очень тяжёлая.

– Да, работы тут и правда много. У тебя есть газонокосилка?

– Нет, Богдан. Я вручу тебе самое что ни на есть первобытное орудие, – Надо его так нагрузить, чтобы он вечером даже мяукать не мог. – Ты, вообще, когда-нибудь косил?

– Косой не доводилось. Но, уверен, я справлюсь с поставленной задачей. Красивый дом. Люблю спокойные цвета. Серый или коричневый, а натуральный сруб, как у тебя – вообще самое то.

А я уже не слушаю Богдана. Я словно вернулась домой к родителям после долгой отлучки. Сейчас бы мама вышла на крыльцо, вытерла руки о цветастый фартук, она сама их шила, и окликнула бы отца. Я обняла бы их обоих, и сразу стало бы легче. Они всегда умели поддержать меня.

Поднимаюсь по ступенькам и ставлю переноску с Гуччи на лавку, а потом и сама обессиленно опускаюсь на неё. Прислоняюсь затылком, к нагретому солнцем бревну сруба. Богдан садится возле меня на корточки и заглядывает мне в глаза снизу вверх.

– Устала, Любаш?

– Есть немного, – рука сама тянется погладить его по волосам. И что-то в этом самом моменте щёлкает у меня в голове. То ли воспоминание, то ли ассоциация, но я не успеваю поймать мысль за хвост. – Богдан, а мы с тобой раньше не встречались?

Мой Серый Волк пружинисто поднимается.

– Если только в прошлой жизни.

Опять странный импульс пуляет в мозг, но я слишком устала, чтобы сейчас вести расследование в своей голове. Мои тараканы приехали на отдых и уже, надев панамки, засели рисовать этюды на сельские темы.

Глава 9

Богдан

Моя ж ты, девочка. Смотри как осмелела, почувствовав себя дома. Никакого секса? Прикалываешься? Да у меня только от одной твоей невинной ласки так ниже пояса ударило, что мама не горюй. Но последовавший за этим вопрос напомнил мне об осторожности. Когда на своей свадьбе ты пророчила мне великое будущее, то так же коснулась моих волос.

Не нужно тебе, Любаша, пока ничего вспоминать. Давай жить настоящим.

То ли солнце припекает так сильно, то ли раззадоривает твоя близость, но мне немыслимо жарко. Не отводя взгляда от твоих приоткрытых губ, стягиваю с взмокшего тела кенгуруху. У тебя округляются глаза, и я понимаю, как отвлечь тебя от ненужных воспоминаний – с самым невинным видом снимаю следом футболку.

– С чего начнём?

– В смысле? – ты тяжело сглатываешь, уставившись на мой обнажённый торс.

Поигрываю, мышцами груди, напрягаю бицепсы,

– В смысле работы. Или ты что другое удумала? Я за любой кипиш, кроме голодовки.

– Ох, ты же голодный, наверное. Я сейчас что-нибудь соображу… – Твои хорошенькие грудки так и вздымаются над вырезом платья. Лифчик ты не удосужилась надеть и под тонкой тканью проступают затвердевшие соски.

Как мне рядом с тобой сдерживаться прикажешь?

От моего взгляда ты совсем смутилась, разрумянилась, соскочила с лавки, но оступилась. Ловлю тебя в свои объятия.

– Осторожно, Любаш. Я и, правда, голодный, – мысленно добавляю «до тебя».

Твой нежный аромат дурманит разум. Твоя близость вот-вот сорвёт меня с тормозов. Сердце пускается в галоп, а в ушах шумит так, словно я лежу на рельсах под уезжающей электричкой.

Тяжело дыша, смотрю на твои пухлые губы, чуть тронутые блеском. Они так близко, что если мне немного наклониться, то я не сдержусь – проглочу их, и ты уже не отобьёшься. Твоё тёплое дыхание касается моего подбородка, но, в следующее мгновение, острые кулачки упираются в мою грудь.

А тут ещё Гуччи напоминает о себе пронзительным «ма-а-у». Звучит демонически.

Прижимаюсь к тебе бёдрами, давая почувствовать своё желание и отпускаю. Не знаю насчёт косьбы, но моим стояком сейчас можно дрова колоть и кротов глушить.

Ты роняешь ключи. Наклоняемся за ними вместе, чуть не стукнувшись лбами. Твои руки так трясутся, когда ты пытаешься открыть замок, что мне приходится тебе помочь. Ты хватаешь переноску, замираешь на пороге, словно вспомнив что-то важное, наклоняешься, и открываешь дверцу.

– Гуччи, входи ты первая. Ну, давай. Что же ты?

Ох, девочка! Так мило нагнувшись, ты играешь с огнём. Решила меня окончательно довести. Сейчас я вместо Гуччи войду, только не в дом. Кошка лениво вылезает из переноски, обнюхивается, и ты следом за ней впархиваешь на веранду.

– Богдан, занесёшь сумки? Сейчас я чайник поставлю и бутерброды сделаю.

Стараясь не смотреть на тебя, выполняю просьбу.

– Люб, ты тут это… Делай… Бутерброды. А я пойду посмотрю, что в сарае есть.

– Хорошо, – ты поворачиваешься ко мне, тоже пряча взгляд. – Ты сам смотри с чего начать. Я – городской житель. Во всём этом не бум-бум.

– Положись на меня. Я всё решу.

Выскочив на крыльцо, прикрываю за собой дверь и перевожу дыхание. Еле сдержался. А может зря? Я хочу эту женщину, я всё уже решил для себя. Но так нельзя. Девочки – существа нежные. Им нужна романтика и ромашки, чтобы ими восхищались, заботились о них. Я раньше не особо этим заморачивался, но сейчас ошибиться нельзя. Окидываю взглядом Любины владения и чешу в затылке.

Я сам до мозга костей городской житель. Надо посмотреть в интернете хоть как косу в руках держать. Конечно, можно кого-нибудь нанять, но это не добавит мне очков в глазах Любы.

За спиной скрипит дверь.

– Богдан, принеси воды, пожалуйста, – Люба вручает мне ведро. Она уже взяла себя в руки. Вот что значит взрослая девочка. – Колодец возле бани.

Обеспечив кухонный блок водой, распределяю задачи по приоритетам. Надо разобраться с санузлом. Примечаю «скворечник», который служил бывшим хозяевам для подобных нужд. К счастью, там не бездонная дыра, а обычное эмалированное ведро, накрытое сидушкой. Тоже не вариант.

Отпираю сарай и мысленно жму руку отцу Любы. Вдоль стен тянутся стеллажи с коробками. У каждой вещи здесь есть своё место. Поэтому новую коробку с биотуалетом и средства к нему нахожу без проблем. Прочитав инструкцию, заправляю его и ставлю первую зарубку в списке дел на день.

Снимаю со стены косу и смотрю на неё в недоумении. Да, лучше заглянуть для начала в интернет. Присев на высокий пенёк возле сарая, включаю мастер-класс по косьбе. От увлекательного занятия меня отрывает оклик Любы.

– Богдан, всё готово! – она переоделась. Теперь её аппетитную попу обтягивают джинсы, а вот грудь Любаша решила спрятать от меня подальше, нацепив какую-то цветастую размахайку. Не спасёт она тебя, моя хорошая! Не спасёт!

Глава 10

Люба

Словарный запас, булькая, стекает в желудок, когда Богдан прямо на крыльце устраивает ненавязчивый стриптиз. Здравствуй, полный паралич мозговой деятельности и свистопляска гормонов. Застенчивость уходит в небытие, уступая место первобытному любопытству. В животе словно кто-то разжёг костер, и языки пламени лижут внутренности до нестерпимых судорог.